Валерий Большаков - Дорога войны
— Здорово, босс! — жизнерадостно воскликнул Чанба. — И тебя «под колпак» взяли?
— Взяли.
Слежку за собой Сергий заметил сразу, «сопровождающие лица» не особо-то и скрывались — топали открыто, а когда он оборачивался, даже не удосуживались глядеть в другую сторону, изображая случайных прохожих, — так и пялились на кентуриона-гастата, не выпускали из поля зрения.
— Такова она, судьба бойца невидимого фронта, — проговорил Эдик, придав лицу суровое выражение.
— Интересно, — буркнул Роксолан, — кто ж это «наружку» выставил? Оролес? Это вряд ли.
— Это всё наш друг Луций, — криво усмехнулся Эдик. Не таясь, он оглянулся и пальцем указал на бородача с кривым плечом, малость приволакивающего ногу. — Его я точно видел, еще на полонине, он из сотни этого задрипанного гладиатора. Остальных не помню.
— Ладно, не обращай внимания. Будем считать, что это наши телохраны.
Сергий направил стопы по узкому проходу между двумя длинными сооружениями из кирпича-сырца, крытыми снопами камыша. Это были торговые ряды — обе стены зияли рядом квадратных проемов, а деревянные щиты, закрывающие лавки на ночь, торгаши приспособили под прилавки. Покупателей было мало, да и товар не баловал качеством — кнуты, седла, сбруя, оловянные котелки и медные кувшины, горшки и прочий ширпотреб. А в крайней лавке торговали свежениной — туши двух косуль висели на крюках.
— Чтобы зря не ходить… — проговорил Сергий, роясь в кошеле. — Эй, любезный! Отхвати-ка нам… отсюда и досюда.
Мясник — густо заросший курчавой бородой эллин с красным от холода носом — закивал понятливо и отрубил у косули заднюю ногу, захватив филейную часть.
Сергий небрежно сунул ему серебряный денарий и взвалил ногу на плечо, как Геракл дубину.
— Не извольте беспокоиться, — юлил торгаш, — полночи на морозе, не испачкает!
Лобанов кивнул и передал мясо Эдику.
— Угнетаем, да? — сказал тот. — Грузим, как на ишака?
— Почему — как? — хладнокровно ответил Лобанов. — Неси, неси. Тебе ж сказали — полночи на морозе. А мне еще котел купить надо.
Отоварившись, Сергий зашагал рядом с угнетенным пролетарием, усиленно кряхтевшим под тяжким грузом.
— Не кряхти так, — посоветовал ему Лобанов, — обделаешься еще.
— Ладно, босс… — мстительно прошипел Чанба. — А чего ж ты с пустым котлом гуляешь? Воды тоже надо купить! И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Чего ты? Вода тут недешевая!
Роксолан поморщился, но «пролетарий» был прав: без воды — не туды и не сюды.
Обойдя по кругу плетеную загородку храма Замолксиса, он обнаружил искомое — водоноса с тележкой, полной амфор с ледяной аш-два-о.
— Водичка сла-адкая! — засуетился тот. — Из Дальнего колодца! Чистейшая!
— Ливани тогда в котел.
— А у меня и из проруби набрано, эта подешевше будет.
— Колодезную лей!
Водонос мигом опустошил пол-амфоры, Сергий расплатился — и отправился дальше. А дальше дорогу ему перегородили четверо добрых молодцев, поперек себя шире.
— Это кто у нас такой бога-атенький? — засюсюкал один из них, придвигаясь к Лобанову. — Щас он с нами поделится своими моне-етками.
Он цвиркнул слюной в котел, Сергий увел покупку, сохранив воду незапачканной, и плевок попал ему на штанину.
— Вытер! — резко сказал он. — Живо!
Плевальщик лишь ощерил желтые зубы, вознамерившись харкнуть метче. Лобанов, удерживая котел с водой на весу, ударил наглеца ногой по коленке сбоку. Желтозубый упал, и Сергий мгновенно опустил ногу ему на горло, надавил, выжимая хрип.
— П-пусти-и!..
Трое дружков плевальщика активизировались. Лобанов даванул лежачего и освободил ногу для удара. Эдик не стал дожидаться, пока на него нападут, и атаковал первым. Сергий врезал крайнему носком сапога в висок, а тут за спинами хулиганов и Гефестай нарисовался, поддержал почин. Ему достался третий крепыш, а четвертый быстро скрылся в щели между сараев и пропал.
— Здорово я его! — довольно сказал сын Ярная. — Мой знаменитый пушечный удар! Помнишь, как я ту беседку повалил? Херак с левой, херак с правой — и крыша на уровне моря!
— Тупые какие-то! Лезут и лезут! — возмущался Эдик. — Они что, не видели, как мы Луция отшлепали?
— Потому и лезут, что видели! — сказал Гефестай назидательно. — Тут же полно отморозков, вот они и цепляются, доказывают, что круче нас. А это кто за вами?
Роксолан оглянулся, холодно осмотрел «наружку» и ответил:
— Эти к нам приставлены. Пойдемте отсюда.
— А давайте, оторвемся? — загорелся Гефестай. — Я этот район прочухал, уведу вас в момент! Сейчас кошары пойдут, а потом сарай. Он пустой. Входим в дверь, выходим в пролом, а там уже соседняя «улица»!
— Вперед!
Неторопливо обойдя кошары, преторианцы юркнули в сарай и вылезли через широкую щель прямо к шатру, покрытому воловьими шкурами. Весь снег между шатром и сараем был желтым от натеков мочи.
— Развели чушатник. — проворчал Гефестай, перешагивая отходы жизнедеятельности.
Сергий чуть не поскользнулся, проклиная тяжелый котел, — побегай-ка с ведром воды в руке!
Сладковато-горький дым кизяка стелился по-над юртами, а невнятный говор сотен человек словно сгущал сизый чад.
— Что я говорил? — хмыкнул Гефестай с довольством. — Оторвались!
— Закрепим успех, — сказал Сергий энергично. — Ходу!
За юртами путь им преградил ряд высоких амбаров, а потом пошли заснеженные огородики. Повалив хлипкий забор, плетенный из лозы, по грядкам бродила парочка тощих коровенок, приученная — не от хорошей жизни! — добывать корм из-под снега. Буренки разгребали наст копытами и хрумкали сухой травой. Видать, огородники местные не отличались трудолюбием — все заросло бурьяном. Или сорняки оставляли специально, на прокорм скоту?
За огородиками высилась глинобитная стена, к которой приткнулись полуземлянки.
— Такое впечатление, — хмыкнул Эдик, — что нормальные избушки закопали в землю по самые крыши!
— Говорят, тепло… — протянул Сергий, тихо ненавидя котел с водой.
— И сыро! — подхватил сын Ярная. — И воняет — жуть!
— Жил в такой? — поинтересовался Чанба.
— Заглядывал.
Сделав круг, Сергий обнаружил в стене узкие ворота, укрепленные кривыми стволиками, и выбрался на ту сторону, где нестройными рядами выстроились конические шатры из жердей, заделанные где шкурами, где кошмами, а где и циновками, сплетенными из тростника, — в жару такие стены хранят прохладу, но зимою это сущий морозильник.
— Оторвались, — утвердительно сказал Эдик.
— И заблудились, — добавил Лобанов. — Где наша юрта, кто скажет?
— Найдем! — обнадежил его Чанба и вдруг остановился. — Кого я вижу! — прожурчал он, распахивая руки для объятий. — Никак сам Гай Антоний Скавр пожаловать изволили!
Только тут Сергий углядел знакомую нескладную фигуру легата. Гай брел понуро, шаркая сарматскими войлочными сапогами. При звуке голоса Чанбы он вздрогнул и затравленно обернулся.
— Вы… за мной? — спросил он севшим голосом.
— На фиг ты нам сдался? — вежливо поинтересовался Сергий и поставил в снег проклятущий котел. — Ну, как поживаешь на новом месте? Не женился еще?
— Н-нет.
— А зря, — заметил Лобанов, растирая слипшиеся пальцы. — Семейных тут уважают. Детишек заведешь, будешь летом овечек пасти. Красота! А ты парень крепкий, лет пятьдесят еще протянешь.
— Только так, — кивнул Эдик. — Не жизнь у тебя будет, а малина! На свежем воздухе, на просторе… Пастораль! Буколика!
— Я — римский гражданин! — окрысился Гай. — И не собираюсь гнить в этой вшивой Сарматии!
— А тебя никто не спрашивает, что ты собираешься делать! — резко оборвал легата Лобанов. — Что, в Вечный город потянуло? К лупанариям поближе?
— А кто мне помешает? Ты?!
— Да любой легионер, любой вигил. Они будут рады исполнить приказ Марция Турбона и сцапают тебя, мелкий ты моральный уродец! Ты что, еще не понял, во что вляпался? Наместник твердо пообещал яйца оторвать своим похитителям, и он таки сдержит слово!
— А Публий с тобой? — поинтересовался Гефестай.
— Со мной… — промямлил Гай.
— И кто он тебе? — продолжал сын Ярная.
Легат пожал плечами и выдавил:
— Друг.
— Нет, ты не уродец, — с удовольствием сказал Эдик, — ты полный урод!
— Публий Апулей Юст — предатель! — четко проговорил Лобанов. — Он продавал Оролесу наши секреты, чем погубил десятки парней из каструмов. И кто ты после этого? Ты хоть понимаешь, что стал пособником изменника? Значит, ты и сам изменник! Конечно, вряд ли тебя распнут — патриций все-таки, но веревка для тебя припасена! А может, палками забьют.
— Будь спок! — подтвердил Чанба.
— А ты еще испугался, что мы за тобой пришли. Зачем? Если у тебя хватит смелости или глупости пересечь границы империи, тебя казнят. Если ты останешься здесь, то всю свою жизнь будешь топтаться в дерьме и вычесывать вшей из грязных косм! Лучше будет оставить тебя здесь — тутошняя жизнь лично мне кажется куда страшней казни. Вечная пытка смрадом!
