Штатский - Юрий Ра
Из неприятного — Парабеллум оказался Вальтером. Хотелось кричать: «Царь ненастоящий!» Потом Парамонов сам себе растолковал, во-первых, с самого начала никто не говорил, что в кобуре тот самый легендарный «Люгер», он же Парабеллум. Во-вторых, откуда у задрипанного унтера будет такой дорогой пистолет ушедших годов. То есть у трофейщика мог прилипнуть к рукам в какой-нибудь богатенькой Франции, но он быстро был бы выменян на что-то полезное или почти добровольно подарен начальнику. «Вальтер П-38» честно соответствовал набитой на рамке маркировке и тоже был достойной машинкой для убиения человеков накоротке. В магазине оказалось восемь патронов, второй магазин прятался в кобуре и хранил столько же жёлтеньких фиговинок. Вот что-то, а нехватка патронов к пистолету не прогнозировалась, учитывая унификацию боеприпасов с пистолетом-пулеметом.
На том же собрании председатель предложил Вальтер как штатное оружие их врача, повара и просто самой красивой женщины в обществе. Спорить с этим никто не стал, даже Генка перестал дуться. Для Ольги Ивановны было не жалко. Она сдержанно поблагодарила, словно чувствовала, что этот «подарок» немецкого производства попьёт ей немало крови. Потому как мало иметь оружие под рукой, надо уметь им пользоваться не хуже, чем скальпелем (если ты хирург).
Носить пистолет Парамонов предложил на немецкий манер, то есть слева на животе, прикрывая душегрейкой. А не на правой ягодице, как было принято у красных командиров. Неправильная это привычка — хвататься в сложной ситуации за жопу, а не за голову. И по времени дольше чуть ли не на секунду. А тренироваться председатель разрешил прямо на хуторе, всё равно тут никого поблизости нет, а выстрел негромкий. Только с условием: если кого из своих подстрелит, пулю сама вынимать будет. Ольга Ивановна согласилась, остальные тоже, а куда им деваться-то!
По летнему времени спали на хуторе, кто где хотел. Василию показалось привычнее, а главное, приятнее в сене возле Дуняши, Генка утаскивал сено куда-то под яблони в сад, за что был приговорен к его заготовке. Парамонов и Алексей на лавках в доме, самое козырное место на печке отдали даме. Половой вопрос не вставал, не то настроение было, да и врач вела себя как боевой товарищ, а не профурсетка. Вроде пока всё всех устраивало, но на зиму, если до неё удастся дожить в этом доме, постановили приготовить нормальное лежбище в отапливаемом доме на всех. А еще надо готовить легенду.
— Какую такую легенду? — Не понял Генка. И никто не понял, как оказалось.
— Друзья мои, если однажды кто-нибудь доберется до нашего уютного гнездышка, то первым делом он спросит, что за птицы в нем сидят. Согласитесь, это будет немного странно выглядеть, если они выяснят, что на хуторе проживает группа взрослых ничем друг с другом не связанных. Сразу начнут подозревать в чем-то нехорошем.
— Например? — Ольга Ивановна не поняла, что её скребануло по душе, но на всякий случай уточнила.
— Верно москвич толкует, как всегда верно сказал. Подумают, что мы какие-то разведчики или эти, диверсанты подосланные. — ответил за Парамонова Алексей.
— Правильно мыслишь, Алексей. Так вот. — Председатель общества сделал паузу. — Легендой разведчики называют историю, придуманную, чтоб объяснить своё нахождение где-то. То есть непринято всем и каждому выкладывать, какой объект ты собираешься взорвать или у кого украсть важные документы. Так что предлагаю вместе выдумать нашу с вами легенду и рассказывать складно, если спросят местные.
— Да нечего тут выдумывать, — Василь встал как на колхозном собрании, — беженцы мы. Семья беженцев, остались без крова, поселились тут.
— Гы, семья! А ты тогда в ней кем будешь? — Заржал Алексей.
— Братом еёйным, — и Василь ткнул пальцем в докторицу, — двоюродным. А ты тогда ей родной брат. А Александр нам зять, а я ему шурин, ну и ты, получается.
— Это чего, я тоже брат? — Подал голос Генка, с удивлением вытаращившийся на творящееся действо.
— А ты как раз сын вот им будешь, племянничек. — И Василий победоносно повторил свой жест указующим перстом. Правда в этот раз показал не строго на Ольгу Ивановну, а куда-то между ней и Парамоновым.
— А что, сходится история. И тогда нас к себе как бы позвал в гости Иван Аполлинариевич. Вот они мы, приехали!
— Какой Иван Аполлинарьевич? Откуда?
— Карточки видели в тайнике? А я еще и подписи сзади смотрел. Если я угадал, то так зовут прошлого хозяина хутора.
— Белогвардеец недобитый? Боязно как-то с таким связываться.
— Это раньше было боязно. А в оккупации всё наоборот. Что было плохо, стало в самый раз. вот посмотрите, та алкашня и тунеядцы, какие по стеночке ходили при Советской власти, сейчас в первые люди выбьются.
— Как это, за что?
— За то, что были гонимы властью, боролись против неё.
— Это как боролись? Водку жрали и от работы отлынивали?
— Именно, — подтвердил председатель. — Скажут, вот помяните моё слово, эти уроды скажут, что были идейными борцами против Советов. Всё говно сейчас всплывёт.
— А и может быть. Как в гражданскую было, мне мать рассказывала. Да и сама многое помню, чего там. — Согласилась обычно молчаливая Ольга Ивановна.
— Токма надо фамилии всем придумать. Народу фамилии потребны будут.
— А чего думать? У нас Генка Петров, вот и мы с Ольгой будем Петровы. Чем больше правды в легенде, тем она крепче. А вы тогда Кутьины.
— Это почему?
— Василий у нас из Кут родом, значит Кутьин. Не собьется. Остаётся тебе, Алексей запомнить.
— А верно! — Василий просиял, я же кутьинский буду!
— Товарищи новые родственники, на сём заседание общества объявляю закрытым.
И череда важных дел закрутила героев дальше. Кое-кого она привела прямо нос к носу с очередной находкой. То есть сначала Парамонов с Василием наткнулись на просеку. Даже не просеку, а след он чего-то большого, что неслось, ломая подлесок недели две назад, а то и больше. Трава стояла в рост, только ветки кустов напоминали,
