Выпускник - Мэт Купцов
Выхожу на дорогу, поднимаю руку, возле меня останавливает автомобиль копейка.
Открываю дверь и едва открываю рот, чтобы спросить, не подкинут ли меня до МГУ, как вижу за рулем Костю.
— Спасибо, нет, — захлопываю дверцу со стороны улицы. Делаю два шага в сторону.
— Садись, подвезу. Не показывай характер, иначе на улице заночуешь! — рявкает он, открыв водительскую дверцу.
— Я лучше на скамейке заночую, чем с тобой сяду в одну машину! — огрызаюсь я.
— Чего такой дерзкий? Думаешь, тебя там сегодня только кэгэбэшники «сфотографировали»? Да тобой уже валютчики интересуются. Зинка донесла на тебя. Не понравился ты ей!
— Курва крашенная, — руки непроизвольно складываются в кулаки.
Ну почему так несправедливо жизнь устроена? Как только встретишь красивую бабу, губу раскатаешь, подумаешь, что ангела увидел, так тут же узнаешь, что баба эта дьявол в юбке, поднявшийся из Преисподней, чтобы нагадить именно тебе?
Тяжело выдыхаю. Если Зинке я не понравился, то встречи с Гришей мне завтра не видать, как собственных ушей. Спугнул я дичь.
— Ты еще зеленый, чтобы расследования вести. Не понял этого? Садись, я тебе расклад раскатаю по полной. Мне не жалко.
Озираюсь по сторонам — дорога пустая, проходят мимо лишь одинокие машины, и настороженно объезжают нас. Никто не остановится.
Выдохнув, занимаю переднее пассажирское место. Резко закрываю дверцу.
— Дома будешь хлопать дверьми холодильника, а здесь аккуратнее. Как с женщиной, — лыбится Костя, трогаясь с места.
— Что вам надо от меня? — спрашиваю спокойно, разглядывая в переднее лобовое стекло засыпающий город.
— Связи твоего отца и дяди.
— Думаешь, стану я работать на бандитов?
— Твой отец по краю закона ходил, почему бы его сыну не перейти красную черту?
— Может, потому что у меня есть выбор?
— У тебя был выбор — пойти в курсанты. Носил бы погоны, мы бы от тебя отстали. Но ты не захотел стать ментом или военным, значит, сделал свой выбор.
— Я — журналист, — говорю грубо, чтобы донести смысл до безмозглого бандюгана.
— Ты уже влез не в свое дело. Тебя не трогают только из–за того, что ты не мент, так бы давно по рукам надавали, ноги переломали и в больничку отправили. А так, все забавляются, глядя на твои расследования. Ты ни черта не узнал, зато наследил уже прилично. Бегаешь по городу, болтаешь со всеми подряд о том, о чем бы помолчать.
— О чем ты?
— О тебе в наших кругах уже интересуются, говорят. А это плохо, парень. Раз попал на заметку, два, и всё.
— Послушай, я внештатный корреспондент, хочу раскрыть преступление.
— На органы работаешь? Если выяснится, что ты стучишь. Тебе хана.
— Иди, знаешь куда? Останови, выйду. Ни на кого я не работаю, кроме самого себя. Если получится хороший материал, мне заплатят.
— Зачем тебе это расследование? Ради денег? Не верю. Выслуживаешься перед главредом. Он не оценит твоего порыва раскрыть грязь, которая, оказывается, есть в нашем социалистическом обществе. Если ты еще не понял, то твое расследование «мутных вод» никому не сдалось. Не те времена, парень. Может ты соскочишь, не доучишься на журфаке, и до сессии не дотянешь. Раскроешь дело, и со следующего года пойдешь в курсанты. Может, ты сразу с дядькой своим сговорился на эту тему? Если нет, то тебе мой совет — не станешь работать на нас, сваливай из столицы. Житья тебе здесь не будет.
— Останови машину. Выйду.
— Время десять тридцать. Общага закрывается.
— Ничего. Как–нибудь где–нибудь перекантуюсь.
— Женщина появилась? К ней поедешь?
— Почему нет.
— Разве ты не слышал, что бабам не стоит доверять? — усмехается, будто мои мысли читает.
— Не все такие гадины продажные как твоя Зинка.
— Дело говоришь.
— Ни на кого я не стучу, — буркаю зло, чуть успокоившись. — Мне работа нужна была, любая, меня взяли внештатным корреспондентом в «Правду». Барышня одна поручилась за меня.
— Уже знаем, Королева, — перебивает меня Костя.
— Всё–то вы знаете, — говорю с негодованием. — Так вот, она поручилась, и сказала начальству, что возьмет меня в помощники. Будет направлять, так сказать. Какие статьи она пишет, по тем я материалы для нее и собираю.На самом деле задания редакционного я от нее не получил, разрешения заниматься сбором информации в университете также, она хотела от меня одного — чтобы я нашел ее очень близкую подругу Марину Ольховскую. Провел расследование, опросил людей, вышел на след исчезнувшей бесследно сотрудницы. Всё. Никаких тайн я из этого не делаю. Ищу по заданию начальницы пропавшую женщину.
— Так ее менты ищут! Ты здесь при чем?
— Знаю. Они отдельно работают над делом, всё–таки человек пропал, не катушка ниток. А я — сам по себе.
— Приехали, — Костя останавливается далеко от МГУ. — Дальше сам дойдешь. Покумекаешь, стоит ли тебе нарываться.
— Вроде не нарываюсь, — хмыкаю я.
— Парень, ты пошел работать в «Правду», газеты для партийцев, ты уже показал им, что ты вроде как с ними. А ты — коммуняка?
— Я верю в коммунизм и светлое будущее, — говорю очень воодушевленно.
— Партийный билет есть?
— Есть студенческий билет, — отрезаю я.
— Тебе уже восемнадцать. Если ты с ними, то позаботься о вступлении в коммунистическую партию. А если стучишь ментам на нас, то лучше убирайся подальше отсюда. Поступай в их учебное заведение. Поверь, если Дед узнает, что ты сливаешь информацию о валютчиках и фарцовщиках своим знакомым ментам, тебе голову оторвут, и отправят мамке посылкой. Мы ведь о тебе всё знаем, ты у
