Василий Звягинцев - Билет на ладью Харона
– Ну, раз уж так… Ближайшая – тактическая и оперативная разведка местности, оценка обстановки. Последующая – вернуться домой.
Тарханов желчно рассмеялся, подкидывая на ладони осколок гранаты, найденный только что.
– Интересно, как ты себе это мыслишь?
Вадим не мыслил этого никак, сказал просто то, что могло как-то мобилизовать друзей на разумную деятельность. И тут же пришло решение, на первый взгляд – само собой пришло. Но так ведь не бывает, чтобы совсем уж без причины и повода.
Он протянул руку, взял у Тарханова осколок.
Да, тот самый, от его гранаты. Он только что наконец окончательно поверил, что они действительно находятся там, откуда и началась вся эта история.
Не галлюцинация, не морок. В долю секунды их перенесло за несколько тысяч километров и максимум на полгода назад по времени. Гильзы, разбросанные вокруг, уже не блестящие, только что отстрелянные, но и не успевшие еще покрыться слоем окислов.
Примерно так они должны выглядеть через две-три недели после боя. Значит, здесь – конец января нынешнего же года.
Следующий шаг – если они попали на самом деле в «боковое время», как его постулировал[28] Маштаков, шанс выбраться есть. И он довольно реален.
– Видишь? – теперь уже Ляхов показал осколок Сергею.
– Вижу, и что?
– Он – здесь. Значит, и все остальное должно быть здесь тоже…
– Я – понял! – раньше Тарханова воскликнул Розенцвейг. – Гильзы еще не доказательство. Гильзы могли взяться откуда угодно. Но осколок – да. Вы бросили гранату именно этого типа, именно здесь, значит, это – исчерпывающее доказательство. Людей нет, а он есть. Значит, где-то там, – он махнул рукой в сторону севера, – существует и Маштаков, и его приборы… Правильно?
– Абсолютно.
Идея дошла и до Тарханова.
– Короче, нам нужно всего лишь добраться до Москвы – и вопрос решен?
– Надеюсь. Остается одна лишь мелочь. Совпадает ли время в том и этом мире? Если да – нам нужно попасть на виллу Чекменева день в день и минута в минуту. Если же не совпадает… – Ляхов развел руками.
– Да и хрен с ним! – Тарханов снова стал самим собой. Есть задача, есть цель, остальное – лишь тонкости практической реализации. – Группа, слушай мою команду…
Розенцвейг, по-мефистофелевски усмехаясь, показал за спиной полковника Ляхову поднятый большой палец.
Глава четырнадцатая
И Тарханов, и Розенцвейг великолепно представляли себе дислокацию российских и израильских гарнизонов в этом районе, без всякой карты наметили оптимальный маршрут до ближайшей базы, которая сулила избавление от всех проблем. Хотя бы на первом этапе.
Но все равно им пришлось идти пешком почти двадцать километров по узкой и извилистой горной тропе, пока они не вышли к развалинам древней крепости крестоносцев – Бельфору.
Ливанские горы слегка отличаются от Подмосковья, где двадцать верст по лесным дорожкам – не расстояние. В поисках грибов Майе и больше приходилось проходить, причем с тяжелой корзиной в руках, и испытывала она на финише лишь легкую, приятную усталость.
Здесь же километр по прямой превращался в пять из-за постоянных перепадов высот, то вниз спускаешься, то тропа вдруг начинает серпантином тянуться к самому небу.
И сапожки ее оказались здесь совсем не к месту. Через тонкие подошвы каждый камешек ощущался, и с каждым шагом все больнее. Мягкие голенища совсем не держали голеностоп, то и дело подворачивающийся.
Вторую половину пути она шла, опираясь на руку Ляхова, и сто раз успела доказать, что никакая она не леди, которой полагается называть кошку кошкой, даже споткнувшись об нее в темноте. Майя же почти каждый камень и выбоину аттестовала, хотя и тихо, сквозь зубы, но чисто солдатскими словами.
Татьяна в этой ситуации держалась гораздо лучше. Она еще в детстве облазила все кавминводские лакколиты[29], от Машука и Железной до Бештау, а в студенчестве ежегодно выезжала в институтский лагерь в Домбае. А там парня или девчонку, не сумевших получить хотя бы серебряный значок «Горный турист», за людей не считали.
Сама Татьяна имела золотой плюс знак «За три восхождения» – на Эльбрус, Домбай-Ульген и Ушбу.
Здешние горы казались ей пустяком.
А туристские ботинки из буйволовой кожи с трехслойной рубчатой подошвой позволяли вообще не думать, какой там грунт под ногами.
Под хруст камней и щебенки Татьяна, глядя на мучения Майи, некоторым злорадством компенсировала свою вчерашнюю рефлексию по поводу ее шикарной экипировки.
В дороге Розенцвейг пытался компанию развлекать и отвлекать, чем заслужил искреннее уважение Ляхова.
Пожилой уже мужчина, в городском костюме и летних туфлях, с начала и до конца вел себя крайне достойно. Будто прогуливался по аллеям парка в Хайфе. Очень хорошо ему удавались еврейские анекдоты, тщательно подобранные. Он рассказал их не меньше сотни, то старых, еще из дореволюционной местечковой жизни в черте оседлости, то новейших, касающихся некоторых проблем абсорбции.[30]
Потом вдруг, ободряя спутников, а прежде всего – спутниц, начал рисовать им близкую перспективу, ради которой можно и перетерпеть некоторые неудобства текущего момента. Мол, как только они дойдут до базы, возьмут какой угодно автомобиль, хоть мусоровоз, все равно через три часа приедут к нему в Хайфу, в его роскошный особняк, а там и отдохнут, и выспятся, и обязательно придумают, как из всего этого выбраться.
– А если вдруг даже что и не получится, вы думаете, вам там плохо будет? Евреи две тысячи лет стремились к Земле обетованной, а вы совершенно почти бесплатно окажетесь там с постоянным видом на жительство…
Наконец, невзирая на все трудности и мучения, дошли.
Поднимаясь на последний гребень, Тарханов сказал:
– Еще триста метров, и…
Он первый почти что взбежал на площадку, остановился. Еще не услышав сорвавшихся с его губ слов, просто увидев выражение лица (свет ведь распространяется быстрее звука), Ляхов все понял.
Розенцвейг – двумя секундами позже.
По ту сторону реки Литании должна была размещаться долгожданная база.
Но ее там не было!
Вместо нее – абсолютно пустое место, бурое, слегка всхолмленное плато, и ничего больше.
– Интересное дело, – ошарашенно протянул Тарханов, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто все же надеялся увидеть искомое. – Я ж тут был где-то в начале декабря… Порядочный военный городок, рота девятой бригады тут стояла, еврейский батальон, техники уйма. И где все?
Розенцвейг кивнул, подтверждая правоту полковника.
Ляхова впервые за проведенное здесь время охватило отчаяние. Совершенно как Робинзона, когда он понял, что остался совершенно один и вдобавок находится на острове.
Выходит, не в боковое время они попали, а совершенно черт знает куда. Но как же? Ведь на перевале все осталось точно так, как было, и гильзы они нашли, и осколки. Даже несколько пожелтевших и высохших окурков Вадим увидел под скалой, где перекуривал в короткие затишья боя.
Нечто подобное пришло в голову и Сергею.
– Это просто какой-то очередной фокус природы… Что-то связанное с нашим переходом. Может, тут пространство как-то деформировалось? Мы из августа попали в январь, и на шесть тысяч примерно кэмэ южнее… Могла и база как-то сместиться. Надо искать. Крепость-то – вон, – полковник указал на полуразрушенные, выветренные стены. – Скоро тысячу лет здесь стоит.
…Офицерам и Татьяне переход дался почти легко, они готовы были идти и дальше, тем более что в этих местах в радиусе десяти-пятнадцати километров какой-нибудь населенный пункт нашелся бы непременно, не Сибирь, чай, а страна с рекордной плотностью жителей, хуже, чем в Голландии.
Потому хуже, что в том же Нидерландском королевстве никто ни в кого не стреляет, а здесь навскидку пущенный снаряд свою жертву найдет обязательно.
Зато через двадцать километров гарантированно выйдешь к побережью.
Но Майя сил лишилась полностью. Городское создание. Пусть и на лыжах бегала лихо. Но равнинные лыжи и горный туризм – несколько разные виды спорта. Она шла, пока надеялась, что еще километр, полтора – и все. А тут завод кончился разом.
Девушка со стоном села на землю, вытянула ноги и закрыла глаза.
– Вы как хотите, а я…
Татьяна дернула щекой и впервые за весь переход попросила у Тарханова папиросу.
Минут десять все дружно молчали, думали, каждый проигрывал ситуацию по-своему.
Розенцвейг предложил использовать для отдыха остатки форта и сообщил, что эти места знает, пожалуй, лучше, чем коллеги.
– Там наверняка есть нечто вроде сторожки, сувенирная лавка, вода вон в реке, а вдруг и поесть найдется. Если до ночи обстановка не прояснится – костер разожжем. Январь – он и здесь январь. Так что мы с девушками пойдем бивуак готовить, а вы посмотрите по окрестностям, вдруг да повезет…
