Гагарин - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
— За тобой, естественно. ЦРУ вышло на него в середине прошлого года, сработал нелегал, а информацию завербованный сдавал агенту под дипломатическим прикрытием. Американцы тебя пасли, а потом узнали про твою детскую влюблённость и решили использовать — заполучить источник в самой информированной семье СССР о космических программах нашей страны. А когда ты сама вступила в отряд космонавтов, считай, они поймали джек-пот. Правда, КГБ обратила внимание на него раньше.
— То есть якобы авария, когда он попал под «москвич»…
— Была подстроена. Если бы ты не остановилась, они повторяли бы ваши «случайные» встречи раз за разом.
— О, чёрт… Никогда бы не подумала. Продался и продал меня за деньги?
— Он был в очень трудном положении, когда развёлся из-за одного очень неприглядного случая. Вдобавок ему напомнили про сотрудничество его родителей с оккупантами в годы войны и не только, пригрозили, что создадут утечку информации, будто и юный Славик выполнял функции связного, передавая им сведения о военных объектах в Даугавпилсе. Вину признал, рассказал всё в подробностях, участвовал в задержании американского дипломата, того, правда, отпустили, иммунитет выручил.
— Отчего же меня не вызвали? Не устроили со мной очную ставку?
— Сочли излишним. Деликатные товарищи, ты не поверишь насколько, — Гагарин грустно усмехнулся. — Они поставили прослушку в его квартире, писали, прости за эту деталь, ваши страстные ахи и охи. Отметили, что ты уходила от любых разговоров служебной тематики.
— Ты их слышал? Эти записи? Он не особо спрашивал про космос, — Ксения прижала ладони к щекам. — Добавь видео, получился бы порнофильм. Ой, как стыдно…
— Нет. Зачем? По поводу вопросов ты не права. Он очень умело их формулировал, по методичкам разведки. А насчёт порнофильма не переживай. Ну, развлеклась, получила удовольствие, дело житейское и естественное. На девицу с разбитым сердцем не похожа ничуть. Меня другое расстраивает. Я столько раз тебя ставил Андрею в пример, а он себе хотя бы не шпионку привёл.
— Папа, давай ему не говорить. Пожалуйста! Всё равно стыдно!
— И маме тоже не проболтаюсь, обещаю. Договорились? Найдешь себе нормального. Тем более — пора уже.
Промелькнувшие воспоминания, словно пустой поезд метро мимо станции без остановки, не отвлекли от остального. Ксения доложила о готовности к стыковке и перещёлкнула тумблёр, запускавший автоматику стыковки. Папа притащил домой в Серебряный Бор персональный компьютер Apple советской сборки с забавной мышкой-манипулятором, похожие появились на последнем поколении немецких «роботронов». Но общение с ЭВМ космического корабля принципиально оставили в духе техники сороковых-тридцатых годов — тумблеры, кнопки, вращающиеся рукоятки переключателей, чуть современнее была ручка управления тягой двигателей ориентации, американе называют её джойстиком. Так надёжнее.
Корабль зажил своей жизнью без участия экипажа, ведомый командами вычислительной машины станции. Толчок, звонкие щелчки замков, три зелёные лампочки на контрольной панели: есть герметичность.
— Заря-1, я Берёза-1, стыковка завершена успешно, — доложила Гагарина. — Шадрина, открыть люк стыковочного узла.
В проёме люка появилось мужское лицо с кавказскими усами.
— Вай, девоньки! Как я рад вас видеть. Соскучились мужики без ласки и тепла.
Муса Манаров обнял каждую, Слюнькову и Гагарину особенно тепло, памятуя приятные посиделки во время поездки на «Прогресс».
— Не усердствуй! — чуть оттолкнула облапанная им Ольга. — Это тебе не поезд в Куйбышев. Поверь, мы все четверо хуже, чем в обычном состоянии «после вчерашнего». Не до обнимашек с мужиками. Тем более под камерами и под запись, а эту запись кто-то возьмёт да и покажет вашим жёнам.
— Ну, здесь как раз неженатый Саша Масютин из той нашей компании. Не хватает Викторенко и… Да, не хватает, — он чуть было не вспомнил Антипову, но вовремя сдержал имя покойницы на самом кончике языка, космонавты — жутко суеверные. — Оклемаетесь, можете устроить битву за его внимание.
— Скажешь тоже… — фыркнула Слюнькова. — Он который месяц в невесомости, кровь давно отлила к голове от того места, что девкам внимание оказывает. Саша, привет!
Ольга, оттолкнувшись от переборки, проплыла между Манаровым и Петровой навстречу Масютину.
— Саша! Мне плохо. Девочкам тоже. Что делать?
— Терпеть, дорогие. Кого через двое суток отпускает, кого через трое-четверо. Я так почти пять мучился, думал — всё, прошусь на Землю и на списание. Отлегло. Сегодня точно не будет никаких заданий. Располагайтесь. Проведу в ваш отсек, потом погоняем по всей станции.
— Отставить! — буркнула Ксения. — Александр, перед вами военнослужащие ВВС, а не кисейные барышни. Работать — да, не сможем. Зато проверим, как все выучили на Земле расположение отсеков.
— Точно — выучили, — пискнула Петрова, но не добилась сочувствия.
— Я помню схему до последнего лючка. Но на бумаге и отчасти на тренажёре. Сейчас голова бастует, не понимаю, где верх, где низ, в какую сторону какая часть станции. А если ЧП и срочно потребуется эвакуация всех? Александр! Сколько тут кораблей и людей, напомните моим вундеркиндшам.
— Без вас — четыре «сапсана» и одна «Красная Пресня», шестнадцать. Так что ваша начальница права, искать и находить нужно только свой корабль, где кресла под ваши фигурки подогнаны.
Давно миновали времена, когда взлёт и посадка были невозможны без индивидуального ложемента. И перегрузки куда меньше, и кресла адаптивнее, можно подстроить под любую фигуру, даже под Опру Уинфри.
— Александр, в наш бытовой всё же сопроводите. Там начнём сами ориентироваться, по крайней мере — попытаемся. Вы будете поправлять. Хорошо? Все взяли личные вещи? Ведите, товарищ полковник.
В рюкзаке Ксении лежал тот самый крохотный заяц, что сопровождал отца в полёте двенадцатого апреля шестьдесят первого. Как она им размахивала перед объективами, сидя у папы на руках, запечатлели десятки телекамер. Сама, разумеется, по малолетству не помнила, смотрела в записи.
На душе стало тепло от этого воспоминания. Потекли очень уютные мысли: «Милый папа! Спасибо, что верил в меня, спасибо, что не препятствовал к вступлению в отряд, снисходительно относился к совершённым ошибкам, в том числе к глупости с Мирославом…» Она поклялась себе, что первой склеит себя в невесомости и не подведёт.
Расположились, попросту закрепив рюкзаки с вещами у назначенных мест отдыха — лежаков с привязными ремнями. Бытовой отсек, а девушкам отвели отдельный, разительно отличался от интерьера прежних станций, очень аккуратно отделанный светло-серыми панелями без единого кабеля или трубопровода, змеящегося по стене, как было на «салютах» раннего поколения. Сюда иностранных туристов привести не стыдно. Но не положено.
— Может, кому-то совсем
