Выпускник. Журналист (СИ) - Мэт Купцов
Я еще возьму. И девушка даст. В этом деле слов — то и не нужно.
Знаю, что нравлюсь ей, кожей ощущаю.
Юное тело молодой женщины прижимается к моему, и я беспечно отдаюсь получению удовольствия.
Проходит час.
— Подъем, — поднимаюсь с кровати, Валя тянется ко мне для поцелуя, но я не целую. Не стоит привыкать.
Никакой лирики — у нас обоих учеба, а расписание от нас не убежит.
Встаём, ни одного вопроса, молча.
Я очень хочу рассмотреть всю Валину красоту, но она оборачивается в одеяло, и залившись краской от моего въедливого взгляда, упрыгивает в сторону ванной как зайка от охотника с прицелом винтовки.
Недовольно хмыкаю. Тоже мне музейное сокровище на реставрации, всё равно в следующий раз разденешься при свете.
В следующий раз? Цепляюсь к своим словам.
Странный ход мыслей. С Олей я прощался, знал, что больше не приду. А с Валей всё как — то иначе.
Зацепила что ли?
Не красавица, как Машка, не такая целеустремленная, как Лидия, готовая пройтись по головам ради светлого коммунистического будущего.
Чего так вштырило — то меня?
Вспоминаю, как Валя легко отказалась от интересного задания редакции ради меня.
Ах это! Вот, когда я купился. Валюша знает, как обходиться с нашим братом.
А еще она умеет так странно и страстно смотреть своими огромными серыми глазами, в которых какой — то туман мистический стоит.
И невинность мне свою отдала…
Ладно, это всё лирика! Задумчивость не украшает мужчин, — одёргиваю себя.
Ну отдала — отдала, значит, посчитала нужным. Время пришло становиться женщиной. А с кем, как не со мной это делать? Я — лучшая кандидатура для этого. С женщинами умею обращаться, тело молодое, могу много и долго.
А еще мне понравилось в девчонке то, что, услышав мои обещания, про светлое будущее, которое мы встретим вместе, она не настаивает на его встрече. Не спрашивает: «Что, да как дальше», «Когда увидимся», не задает глупых вопросов. Умеет держать дистанцию, уважает личное пространство.
Эх, из нее могла бы получиться не плохая боевая подруга. Жаль, мне такая пока не нужна.
— Яишенку будешь? — голос Вали звучит мягко, почти по — домашнему, и она улыбается, растягивая гласные, будто это самое нежное, что сегодня кто — то предложит.
— Конечно, — отвечаю, и иду за ней.
Валя возится на кухне, а я наблюдаю, как её стройная фигурка быстро передвигается от плиты к столу.
Яичница шкворчит на сковороде с салом. Даже звук нагоняет аппетита.
Спустя десять минут сидим за маленьким столом, на двоих — одна сковородка, в ней яичница с салом. Черный хлеб, масло. Ну, завтрак мечты.
— Завтрак коммуниста, — говорю, не удержавшись от смешка.
Валюша кивает, но видно — шутки не поняла, и что с неё возьмёшь? Советский человек. Для нее в норме потреблять эко — продукты. Девушка ловит мои слова, улыбается всему, что я говорю. Это главное, чтобы женщина слушала мужчину с упоением, а не возражала по каждому пустяку.
Доедаем завтрак.
Быстро собираемся на учебу.
Я уже одет, а Валя молча стоит у зеркала, поправляя русые густые волосы.
Снимаю с вешалки ее искусственную шубку, помогаю одеть.
Всё быстро, никаких «подольше посидим» или прочих сентиментальных вещей. Вот за что я люблю такие моменты— мы оба понимаем, что это было просто сейчас и здесь, а дальше будет что — то ещё, но неизвестно когда, и это не тяготит.
Зачем — то спрашиваю:
— Ты цигейку не носишь?
— Ношу. Еще рано, ноябрь на дворе, вот придет январь — обязательно надену. У меня новая шубка — каракулевая, родители подарили на двадцатилетие. Вот на Новый год и надену! — смотрит внимательно мне в глаза.
Запомнила значит мое обещание. Память хорошая. В нашей профессии без нее никак.
— Идем, — Валя открывает дверь.
До автобусной остановки идем молча. Прощаемся у метро, она вдруг говорит: — Если что нужно будет, обращайся, я оплату не возьму, — не дожидаясь ответа, уходит.
Я провожаю её взглядом, смотрю на прямую спину, горделивую осанку.
Тоже ухожу, не останавливаясь.
Не вижу смысла, что — то обещать девушке, да и не нужно это сейчас. Ни ей, ни мне.
Прощай, Валя.
Возможно, завтра будет другая Валя, или Маша, или кто угодно ещё. Я не собираюсь пока привязываться.
Пока молод и горяч, пусть так и остаётся.
В голове — только учеба, работа, перспективы. У меня слишком большие планы на эту жизнь. Хочу успеть сделать то, что не успел в 2024.
Любовь? Влюблённость? У меня на это времени нет.
В метро давка — ну, классика, семь утра, все как тараканы в одну щель лезут. Но мне не привыкать, я и не такое видел. Сегодня день предстоит тяжёлый. Надо по работе всё обработать, материалы собрать. Ночью лекции по античной литературе переписать.
А на вечер назначена встреча с Волковым. Нужно подготовиться к встрече с ним, обдумать всё, что узнал, чтобы выложить как на духу, без сучка и задоринки.
Служивые люди шуток не понимают.
Возвращаюсь в общагу, после трёх пар, голова гудит, как заводская сирена, и единственное, что спасает от безумия — это привычный ритуал — переоделся, умылся, поел.
Сажусь на кровать, раскладываю бумаги, собираю заметки, выстраиваю структуру статьи.
Записать фамилии, ключевые моменты, чтобы Нике было легче.
Ника…
Как же я умудрился влезть в этот кабальный контракт с ней?
Парни слышат, как я стучу зубами от злости.
— Зачем ты согласился на такие условия? — Серёга сидит на подоконнике и смотрит на меня.
— О чём ты? — отмахиваюсь, как от комара. Ну что он вообще понимает?
Деньги просто так никому не достаются. За деньги всегда приходится чем — то жертвовать — свободой, желаниями.
— Тебе же самому не дают писать статьи. Только Нике помогаешь, — уточняет Серёга.
— Время надо. Вот увидишь. Через пару месяцев получу своё редакционное задание, и тогда напишу чёртову статью. Свою. Такую, чтобы громыхнуло.
— Насчет громыхнуло — это ты про ударный труд в сельском хозяйстве?
— А почему нет? Могу и про сельское хозяйство. Это тебе не шуточки — фронт, можно сказать, передовой. Страна на этом держится. Ты вообще понимаешь, что такое социалистическое планирование?
— У — у! Куда тебя понесло. Я всего лишь хотел уточнить…
— Сам устройся в газету, посмотрим, что тебе первокурснику доверят. Умный если такой!
— Ну корпи дальше над своими материалами, — Серёга
