Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин
Вигучев, как и я, с трудом сдерживал смех, слушая ёмкие высказывания Вольфрамовича.
— Ты как с авианосца летать собрался, Голубь? — спросил Ребров, назвав по фамилии старшего лейтенанта.
Хреков, который сидел в камуфлированном лётном комбинезоне, вращал в руке пачку «Мальборо» и тоже ждал ответа на поставленный вопрос.
— Да, вот так. Как все, — ответил Голубь.
— Как все, это значит, как эти двое за моей спиной. Они с трудом выдерживают перегрузку на посадке. А тебя, сизый, раздавит в первом же заходе. Как подтянешь физуху, так и поговорим, — отправил парня Ребров.
Если честно, на лице старлея не читалось разочарование.
— Когда успел Реброву корабельную глиссаду показать? — шёпотом спросил у меня Георгий Вигучев.
— В Иркутске побывали на заводе. Там и подлетнули на МиГ-23. Помнишь, когда он всё меня сравнивал с Чкаловым и грозился рапорт написать на увольнение? — улыбнулся я.
— Ага. Я сам после первой посадки по корабельной глиссаде, какие только бумаги не собирался написать.
— С тобой он как слетал? — спросил я, вспомнив, как вчера Ребров сделал пару вылетов с Вигучевым на Су-27КУБ.
— Нормально. Пару раз всего сматерился, но потом ничего. Вообще, для его немолодого возраста, он в отличной форме.
Ребров продолжал сравнивать некоторых лётчиков с беременными тараканами, поскольку они, по заверениям командира 61го полка, не могли подтянуться и 10 раз на турнике.
— Он как воевать собрался? Внешним видом пугать, — ворчал Хреков.
Командир полка, который тоже присутствовал в кабинете, был красный, как знамя. Его полк считался лучшим в округе, но сейчас он уже так не думал. После таких возгласов от Хрекова, можно и на гневный акт проверки нарваться.
В кабинете появился ещё один лётчик. По всем параметрам он вполне подходил. Молодой, спортивного телосложения. Командир полка его хорошо охарактеризовал.
— Ладно. Тогда расскажи, друг мой, как ты будешь справляться с вероятным противником? С палубным самолётом С-14, например.
Ребров выдумал название специально. И, судя по очень серьёзной мозговой деятельности вошедшего лётчика, он подвоха не заметил.
— Так, ну вот, я встану в вираж. Стою, стою, стою, стою. Потом пикирую, пикирую, пикирую. Затем захожу, захожу, захожу, — показывал манёвры молодой парень.
Вигучев уже не сдерживал улыбку, а мне стало грустно от увиденного.
— Малыш, вот ты иди, иди, иди. И не куда-нибудь, а к чёртовой матери, — сказал Ребров и закрыл личное дело лётчика.
Второй день в полку, а найти кого-нибудь толкового не получается у нас. Хреков уже на нервах.
— Полковник, ну что, у тебя нет хороших лётчиков? — возмущался генерал.
— Да вы поймите, что они есть. Только они вам по возрасту не подходят. Из молодых вот только эти.
В дверь постучались, и в кабинет заглянул ещё один молодой лётчик в сильно потёртом синем комбинезоне.
Я внимательно посмотрел на вошедшего. Широкие плечи, стройное тело и большие кулаки с мощными пальцами. Парень явно занимался единоборствами.
— Товарищ полковник, разрешите войти? — спросил разрешения парень.
Хрекова аж перекосило от такой дерзости. С другой стороны, у него на лице не написано, что он генерал. Форма лампасов тоже не имеет.
— Это что за борзое создание⁈ — взревел Андрей Константинович.
— Дядя, не нервничайте. В вашем возрасте это вредно. Я к командиру полка пришёл, — спокойно произнёс парень.
В кабинете воцарилась тишина. Командир полка сощурился, ожидая взрыва атомной бомбы. Настолько сейчас был раскалён Хреков. Мне кажется, что от напряжения у него глазной протез сейчас выскочит.
— Сынок, ты офонарел⁈ На губу у меня поедешь. Причём на Сахалин. А обратно займёшься плаванием в открытой воде.
К парню пришло понимание, что в кабинете старший явно не командир его полка.
— Эм… предлагаете мне переплыть Татарский пролив? — спросил молодой.
— Приказываю! — крикнул Хреков.
— Товарищ генерал-лейтенант, это лейтенант Борзов Георгий Анатольевич. Мной направлено представление об увольнении этого человека из рядов Вооружённых сил. Дисциплины никакой, летать не хочет, ведёт неправильный образ жизни.
— Товарищ полковник, я…
— Молчать, Борзов! Фамилия у тебя говорящая. Значит, так! Передайте мне на него документы. Я быстрее справлюсь с его увольнением, — громко сказал Хреков.
Как-то странно это всё. Чего бы Борзову заходить в кабинет к командиру, зная, что тот его увольняет? Я подошёл к Реброву и посмотрел на список. В нём была и фамилия Георгия. Пока Хреков разбирал на молекулы Борзова, я быстро пролистал личное дело парня.
— Родин, по диагонали читаешь, что ли? — спросил Гелий Вольфрамович.
— Ищу несостыковки.
Борзов был перворазрядником по борьбе. В училище учился плохо, но лётная практика у него на отлично. Характеристика с учебного полка тоже двоякая: поведение неудовлетворительное, но летает отлично. А в полку вылететь не успел самостоятельно. Кому-то не понравился. Из всех входивших в кабинет он мне показался самым подходящим. Его ещё не успели научить, как жить по уставу, и летать по наставлениям и методичкам.
— Кругом! К чёртовой матери! — крикнул Хреков.
Борзов развернулся и направился к двери. Я быстро проскользнул к генералу, который ещё хрипел от злости.
— Андрей Константинович, стоп машина! Полный назад. Он нам нужен, — шепнул я ему.
— Родин, ты сдурел? Решение принято.
— Правильно. Вами принято. Вам его и возвращать. Не могу же я оспорить решение генерала.
Хреков запыхтел, как паровоз, пытаясь превозмочь своё негодование. Он вцепился руками в стол, который тут же завибрировал. Тряска была такая, что личное дело Борзова съехало и Ребров, в последний момент поймал его.
Глава 21
Командир 61го истребительного полка внимательно смотрел на генерала. Ребров в спешке листал документы Борзова, пытаясь понять, что сподвигло меня
