Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин
— Серёжа, думаю, это тебя. Мне уже сегодня звонили, — улыбнулась Вера.
Я направился к телефону, чтобы послать куда подальше абонента, прервавшего меня. Тут и так сложно донести до Веры информацию. Ещё и перебивают!
— Слушаю! Кто это? — громко сказал я в трубку.
— Чего орёшь, Родин? Командный голос стал вырабатывать? — посмеялся на другом конце генерал Хреков.
Начинаю подозревать, что дядя Андрей установил у меня дома прослушку. Следит за нами и в самый ответственный момент набирает наш телефон.
— Честно, вы не совсем вовремя, товарищ генерал, — ответил я.
Из кухни послышался кашель Веры. Она слегка подавилась и сидела, улыбалась, посматривая в мою сторону. Будто знала, что позвонит именно Хреков. Или не будто?
В памяти всплыло, что Вера отправила меня к телефону. Ещё и уверена была, кому именно адресован вызов.
— Так, не шаромыжся, старлей! Орден Ленина — это круто, но пока до меня не дорос. Вот как Героя получишь, тогда и…
— Андрей Константинович, правда, не вовремя, — перебил я Хрекова.
— Кхм, ну то, что ты парень смелый, это я знал. Но генерала не перебивай больше. Тем более что главную проблему моя старуха уже решила…
Понятно, что Хреков сейчас упомянул Беллу Георгиевну. Но у меня бы язык не повернулся её так назвать. Эта «бабуля» ещё очень даже ничего!
— Я всё слышала, «одноглазый Джо», — уловил я в трубке голос Беллы на заднем плане.
— Всё слышит, карга! Ну да ладно. Верочке я всё рассказал. Она в курсе нашей с тобой работы. Не волнуйся за неё. Бабушка Белла за ней присмотрит.
Вот это номер! Уже поставили в известность жену. Теперь понятно, почему она догадалась, кто звонит.
— Спасибо большое. И это искренняя благодарность, но вы можете впредь как-то после меня с ней обсуждать подобное, дядя Андрей. Всё же, Вера — моя жена.
— Да? В смысле… это не вопрос был мне?
— Нет, предъява вам.
Хреков запыхтел в трубку.
— Ты прав. Я не вовремя позвонил. Завтра увидимся на аэродроме. Отбой!
Пора уже дать прозвище Хрекову «свадебный генерал». Так и норовит постоянно оказать нам с Верой помощь в отношениях.
Вернувшись на кухню, я застал Веру за медленным поглощением остатков шампанского в бокале.
— Я знаю всё, Серёжа. Ты переживал, что устрою тебе сцену?
— Последние дни ты вся на нервах. Уезжать в твой день рождения, ещё и после обещаний присутствовать на нём — весьма непросто.
Если честно, я совсем не понимаю этих женщин. Буквально вчера она была обижена с ничего, а сегодня прибывает в хорошем расположении духа, при том, что я вынужден уехать.
Вера встала и подошла ко мне. Сев на колени, она прижала мою голову к своей груди.
— Мне трудно на работе. Весь коллектив, кроме Пчёлкина ко мне относится негативно. И так было непросто, а после твоих успехов и вовсе сложно стало. Как будто, это ты виноват в том, что Як-141 оставили «не у дел» в корабельной тематике.
— И выплёскивают всю злость от разочарования на тебе?
— Всем видом показывают, что я предательница. Хотя, сами понимают, насколько разные концепции у вашего МиГ-29 и нашего Як-141.
Что за люди! А я ещё поддался лётчику, чтобы он хоть одну атаку завершил в свою пользу.
— Знаешь, Серёжа, я теперь ещё больше поняла, насколько важную работу вы делаете. Многие в конструкторских бюро преследуют цель просто обыграть конкурентов. Вы же смогли с КБ Сухого сработаться и действовать одним целым. Ваши подходы к корабельным истребителям дополняют друг друга. Как вам это удалось?
Я посмотрел на Веру, поправил прядь её светлых волос и посмотрел в зелёные глаза.
— Просто мы поняли, что делаем одно дело. И на благо страны.
— Вот и продолжайте. А я тебя подожду дома, как и всегда, — произнесла Верочка, встала и пошла в комнату.
С каждым шагом она медленно расстёгивала молнию на боку платья. Полы даже не скрипели, так мягко и грациозно она шла в сторону кровати на носках.
— Пабам! Пабабам! Пабам! Пабабам! — напевал Джо Дассена.
— Поднимайся и иди ко мне. Нам ещё вещи твои собирать, — позвала меня Вера, когда её платье упало на пол перед самой кроватью.
От вида её красивых ягодиц поднялся не только я сам.
Стоит ли говорить, что вещи собирать пришлось рано утром. Ночью было не до этого.
Май 1984 года, аэродром Дзёмги.
Тесный кабинет командира 61го истребительного полка не мог вместить всех желающих попасть к нам на беседу. Поэтому Гелий Вольфрамович сначала просматривал личные дела отобранных местным командиром лётчиков и вызывал уже на беседу.
Подполковник Ребров, просматривая личные дела, совещался то со мной, то с Вигучевым, то вступал в спор с Хрековым, не боясь его высокого положения и звания.
— Первый класс, орден Красного Знамени. Ещё и сам хочет в палубную авиацию. Чем тебе не подходит, Вольфрамыч? — возмущался генерал, когда Ребров отодвинул в сторону личное дело очередного лётчика.
— Вот именно, что он первый класс. Он всё может и умеет. А нам с Родиным и Вигучевым придётся их учить азам посадки на палубу. Мне Родин показал, по какой глиссаде надо заходить на палубу, так я чуть не обделался сначала! Все свои не отданные супружеские долги захотел отдать. Причём разом. Так жить захотелось.
Я стоял у окна вместе с Вигучевым и тихо посмеивался над перепалкой двух характерных личностей. Как раз в кабинет вошёл один из кандидатов на место в корабельном полку. При первом взгляде на него, я не понял, как этот старший лейтенант вообще выдерживает перегрузку.
— Сосиска в тесте, а не
