Цеховик. Отрицание - Дмитрий Ромов
— Ну, выбрали, значит выбрали, — машет он рукой. — Что я тут с вами нянчиться буду, в конце концов. Тут учиться до конца года всего ничего осталось. В общем, Брагин я тебя поздравляю. Все могут идти, а вас Штирлиц, я попрошу остаться.
Это он мне говорит. Ну нет! Этого только не хватало! И так времени не хватает. Все уходят, а на меня вываливается гора информации о ближайших мероприятиях, собраниях, смотрах и прочей ахинее.
— Андрей Михайлович, это плохая идея, вот честно. Они воспользовались моим отсутствием и проголосовали. Вы же сами видите, что из меня комсорг вообще никакой.
— Ну и дурак, Брагин, — отвечает он. — Тебе осталось полторы четверти лямку оттянуть, а там отчётно-выборное собрание будет. Не перетрудишься ты за это время, не переломишься. Зато будет грамота горкома, характеристика отменная. При поступлении зачтётся. Большой плюс. Ты уже знаешь, куда поступать будешь?
— Не знаю, — качаю я головой. — Тунеядствовать буду, пока в армию не заберут. А может и откошу, у меня же черепно-мозговая, сами видите.
— Вижу, что ты глупый и не знаешь, как распорядиться шансами, что идут тебе в руки.
— А вы почему здесь работаете, — спрашиваю я. — если знаете, как шансами распоряжаться? Как вы вообще сюда попали? Вы учитель?
— Много будешь знать, — недовольно отвечает он, — скоро состаришься. Меня из горкома комсомола направили.
— Вы наверное проштрафились в горкоме своём? — делаю я предположение.
— Всё, иди, — говорит он. — Торопился, вот и ступай. Нечего мне мозги компостировать.
Я иду на трамвайную остановку и встречаю Юлю Бондаренко.
— Ты что, всё это время здесь стояла? — удивляюсь я. — Так долго трамвая не было?
— Нет, мы со Светкой в «Домовую кухню» заходили.
— Меня ждала? — строго спрашиваю я.
Она едва заметно краснеет, но не признаётся.
— С чего бы?
— А с чего бы тебе трепать, что я прижимался и щупал тебя?
— Я про «щупал» вообще не говорила! — возмущается она и краснеет ещё сильнее.
— Вся школа об этом судачит, — вру я. — Про «прижимался» тоже незачем было заливать, а то, знаешь, придумают такое, замучаешься потом отмываться.
Она поджимает губы.
— Юль, пойми, я всё равно уеду после школы. Мы может и не увидимся больше никогда, а ты тут навыдумывала себе. Прекращай ты это. Поняла?
Она ничего не отвечает. Приезжает трамвай и мы снова едем, как в прошлый раз, прижатые друг к дружке. Она всю дорогу молчит и только незадолго до своей остановки спрашивает:
— А ты куда уезжаешь?
— Когда? После школы? Поеду в МГУ поступать.
Ни о каком МГУ я и не думаю, ляпаю просто так, чтобы она от меня отстала. Романа с пятнадцатилетней Джульеттой мне только не доставало…
Лиды в отделе нет и я прохожу прямо к Гусыниной. Сегодня работы для меня не имеется, зато меня хочет увидеть Платоныч. Блин, где моя мобила! Вот мне делать нечего, как ездить туда-сюда через весь город. С завтрашнего дня буду звонить, прежде чем приезжать.
Я набираю служебный номер с телефона в кабинете тёти Любы и узнаю, что он хочет мне кое-что показать. Что-то, что может меня заинтересовать. Для этого я должен через сорок минут быть у ресторана «Солнечный», напротив стадиона. Ну, оке. Именно там, откуда я сорок минут назад выезжал. Зина даёт мне бутерброд с бужениной и, быстро его заглотив, я еду обратно. Нет, ну вот надо так. Лучше бы домой сходил пообедать…
Юрий Платонович подъезжает минут через пять после того, как я появляюсь на условленном месте.
— Ждёшь уже? Привет.
— Здрасте.
— Пошли, — говорит он пожав мне руку. — Познакомлю тебя с человеком одним.
Мы поднимаемся по ступенькам длинного крыльца, но идём не ко входу в ресторан, а к боковой двери над которой мигает неоновая надпись «Бар». Она издаёт лёгкий гул, похожий на звуки светового меча Скайуокера из «Звёздных войн».
Дверь оказывается закрытой и Платоныч несколько раз стучит в неё. Через некоторое время она открывается и на пороге появляется человек лет сорока пяти. Он сухощав, коротко подстрижен и очень серьёзен.
— Заходите, — говорит он и скрывается внутри. — Дверь на замок закройте. Мы не работаем сегодня.
Мы заходим. Зал небольшой. Вдоль стен стоят столики со стульями, в глубине небольшая стойка, с высокими барными табуретами. За стойкой на зеркальной стене расположены полки с расставленными на них бутылками.
— Ого, какие у нас злачные места имеются, — уважительно говорю я.
— Это Егор, — представляет меня Платоныч, — а это Альберт… Эдуардович.
Тусклые выпуклые глаза Альберта внимательно меня изучают. Он ничего не говорит и молча проводит сканирование. Я тоже ничего не говорю и спокойно смотрю на него. Зачем мы здесь, я не знаю.
— Егор, — говорит мой старший товарищ. — Я Альберта очень хорошо знаю. Мы с ним вместе ни один фунт соли съели. Я ему доверяю. Надеюсь, у вас тоже сложатся нормальные отношения. Нравится тебе место?
— Да, — отвечаю я. — Отличный бар. Для нашего города уровень просто космический, как мне кажется. Не знаю, правда, как с ассортиментом, но на первый взгляд выглядит зачётно.
Платоныч хмыкает и бросает взгляд на непроницаемого Альберта.
— Но я не пью, если что, — добавляю я. — Так, на всякий случай напоминаю.
Я улыбаюсь, пытаясь сделать обстановку более непринуждённой.
— А мы и не пить пришли, — кивает Юрий Платонович. — Я тебе предлагаю разместить здесь ваш букмекерский штаб.
— Прямо здесь? — удивляюсь я и поднимаю брови. — На виду у всех?
— В том-то весь фокус. Представь, ну кто может заподозрить, что тайные незаконные операции происходят прямо здесь, практически на глазах у всех.
Альберт не сводит с меня своих телескопов.
— А деньги как при всех принимать? Тут же и обычные посетители могут оказаться. Или Альберт Эдуардович может закрывать бар на спецобслуживание?
— Могу, — кивает тот, — но это несколько всё усложняет. Нужно показывать выручку побольше, ну и административные кое-какие действия нужно предпринимать. Да закрывать незачем, мне кажется. Вот за этой ширмой можно делать всё, что угодно и из зала никто не заметит.
Он показывает на красивую ширму у стойки, прикрывающую один столик.
— На входе у нас мальчик стоит, — продолжает Альберт. — Может пропускать только своих. По паролю, например.
— Скажите, а у вас есть импортный алкоголь? — спрашиваю я. — Такой, которого нигде больше не найти?
— Есть, — выдержав паузу, отвечает бармен.
— И коктейли? «Маргарита» там, «Дайкири», я не знаю, «Кровавая Мэри»?
Платоныч опять хмыкает.
— Для школьника ты проявляешь неплохую осведомлённость, — замечает бармен. — Кое-какие коктейли имеются, но ассортимент напитков непостоянный, экзотических вообще не
