Дядя самых честных правил - Александр Горбов
Копыта механических лошадей мерно стучали по земле, дрожки покачивало, а Бобров молчал. Сам не заметив как, я задремал и провалился в сон.
Передо мной снова было поле с ломкой травой. Густой туман висел тяжёлыми прядями, перекатывался волнами, а в ушах стояла вязкая тишина.
— Тебе придётся найти его, — шепнул вкрадчивый голос мне в ухо. — Бессмертие нарушает Великий План. Найди и приведи ко мне еретика.
От неожиданности я вздрогнул, открыл глаза и проснулся.
— Найди его, — шепнул голос уже наяву, — и убей.
Да ёшки-матрёшки! Нашёл на свою голову работу “по специальности”. И чего мне дома не сиделось? Я подумал и решил отложить командировку по поиску Рокка. Никуда прямо сейчас не поеду. Вот наберусь сил, подчиню Талант, денег побольше заработаю, а там можно и за “бессмертным” гоняться. Вдруг он за границу поедет? А у меня ученица внимания требует. Подождёт Рокк, никуда не денется.
Голос усмехнулся мне в ухо, но возражать не стал. Уж его хозяйке точно не надо никуда торопиться. А я буду равняться на начальство.
Глава 32 — След архива
Приехали мы уже в темноте, а нас тем не менее ждали. Настасья Филипповна кинулась накрывать поздний ужин. Александра спустилась из своей комнаты — рыжей ужасно хотелось продемонстрировать заготовку small wand, но она сдержалась, увидев уставшего меня. А Таня принесла нам с Бобровым какой-то горячий напиток с лёгким привкусом мёда, сделавший жизнь гораздо лучше.
Пока мы ужинали, Бобров в красках описывал Александре и Настасье Филипповне наши приключения. Врал он при этом безбожно, приукрашивая любую мелочь. Впрочем, мою просьбу не рассказывать про мёртвых крепостных он выполнил.
— Сударыня, — я отложил вилку и посмотрел на Александру.
— Да, Константин Платонович.
— Завтра вы едете в Добрятино.
Девушка побледнела. Что, рыжая, напугал? Подумала, что выгоняю?
— Возьмёте дрожки, Кузьма вас отвезёт. С собой обязательно прихватите карандаш. Расскажете родным, как продвигается ваше обучение, и не менее пятидесяти раз продемонстрируете первый символ. Переночуете и послезавтра привезёте сюда отца — мне требуется его консультация.
Она облегчённо выдохнула.
— Всё сделаю, Константин Платонович.
— Можете Ксению захватить, я соскучился по ней.
Александра тепло улыбнулась — она и сама испытывала слабость к младшей сестре.
— И ещё, — я наклонился к ней и перешёл на шёпот: — научитесь доверять мне, сударыня. Раз уж я взялся вас учить, вы уйдёте от меня, только став магом. И сбежать у вас не получится.
— А…
Ответить я ей не дал. Отложил салфетку, встал, пожелал спокойной ночи и пошёл в спальню.
* * *Проснулся я в самом лучшем расположении духа. Как же хорошо дома! За эти дни я так вжился в роль помещика, будто жил здесь с самого рождения.
Особенно мне нравилось, что имение — настоящая самостоятельная экономическая единица. Эдакое маленькое государство со мной-монархом во главе. Почти всё нужное производится на месте, от хлеба до тканей и посуды. Если бы остальной мир провалился в тартарары, то мы бы спокойно продолжили жить, как жили.
Вот, скажем, та же картошка. Дядя был знатным любителем этого овоща, завезённого в Россию Петром. Но крестьяне к “земляному яблоку” относились с подозрением, сажать и есть не желали, предпочитая брюкву и репу. Дядя не стал искать где купить, а приказал посадить делянку картошки лично для себя. Крепостные вздохнули, почесали в затылках и пошли отрабатывать барщину — сажали, окучивали и копали по осени. Колорадский жук сюда ещё не добрался, так что росла она всем на зависть. Кстати, надо будет на следующий год приказать, чтобы посадили в два раза больше.
Или крокодилья кожа — снял её и выделал скорняк из Крукодиловки. Не хуже, чем парижские мастера. Делать из неё обложки книг я раздумал — обойдусь без пижонства, всё равно хвастать не перед кем. Вместо этого я позвал Настасью Филипповну и попросил сшить мне “оперативную” кобуру для small wand. В кармане носить неудобно, а на боку под мышкой самое то. И главное — здесь такого никто не ожидает. Ключница хмыкнула, сняла мерки и обещала сделать всё в лучшем виде.
Кстати, пока я катался в Кудрино, наконец-то привезли мой заказ — кирпичи, тигли, меха для печи и прочее. Так что за ручьём закипела работа: под руководством Прохора начали возводить будущий цех мастерской. Я прогулялся туда и понаблюдал за стройкой: механический конь Буцик перевозил тяжести; Прохор ругался, указывая рабочим; каменщики сквернословили в ответ и требовали не учить их класть стены; крепостные бегали на подхвате. Я решил не вмешиваться в эту идиллию и отправился во флигель к управляющему обсудить наши дальнейшие расходы.
* * *— Константин Платонович! — “лепрекон” вскочил из-за стола и кинулся мне навстречу. — Как я рад вас видеть! Давно, давно ко мне не заходили. Я понимаю, дела, заботы, и вот вспомнили обо мне. Садитесь, дорогой мой! Кофею, а? По моему рецепту?
— Если по-вашему, то не откажусь.
Гремя посудой, Лаврентий Павлович не переставал говорить:
— Видели стройку? Как и заказывали, всё доставили. Каменщиков нанял в Муроме, если заметили. Нет, можно было сэкономить, чтобы наши мужики строили, только ведь тяп-ляп сделают. Три раза переделывать придётся, выйдет криво-косо, лучше уж нанять умельцев. Не беспокойтесь, до осенних дождей должны управиться, я сразу обговорил. Поставили их, хе-хе, на сдельную оплату, чтобы не жулили. Да и Прохор присмотрит, он мужик строгий, не забалуешь.
— Очень хорошо. Скажите, Лаврентий Павлович, что вы думаете насчёт школы?
— Школы? — “лепрекон” несколько раз моргнул. — Ничего не думаю. Если надо — могу поразмыслить, посчитать. Только зачем?
— Для начала учить детей и взрослых грамоте, счёту.
— Крепостных? — старичок управляющий поморщился. — Только зря средства переводить. Какой толк с учёбы? Вот знает орк буквы, читать по слогам может. Только ему всё равно в поле идти пахать, сеять, барщину отрабатывать. Ещё прочитает что из европейского вольнодумства да за вилы возьмётся, бунтовать начнёт. Нет, Константин Платонович, воля ваша, но, на мой взгляд, всё это Просвещение во вред идёт.
— Не любите, значит, Просвещение?
— Скажем так, — Лаврентий Павлович снял с жаровни кофейник и разлил напиток в две чашечки, — не вижу в нём смысла. Только умы смущать да отвлекать от работы. Кто пахать будет, если все за книги усядутся? Нельзя заведённый порядок нарушать. Читать и думать дворяне есть, а крепостным, тем более оркам, незачем.
Я сделал глоток кофия и прищурился, рассматривая управляющего.
— Лаврентий Павлович, а ведь вы меня обманули.
— Я?!
— Дядя мне сказал, что вы цверг, а не лепрекон.
— Помилуйте, Василий Фёдорович пошутил. Вот, посмотрите. Видите?
Он повернул голову
