Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

От этой ситуации отчетливо стало пованивать. И, судя по всему, не только дерьмом, но и кровью.

Плохо то, что он не мог прямо сразу встать и выступить к столице. Ему требовалось выждать хотя бы несколько дней. Люди после очень долгого перехода устали. Им требовался отдых. Да и тех, кого он вывозил с Истанбула надо было как-то разместить…

Он потер лицо.

Сложная ситуация.

Опасная ситуация.

И в этот момент ему, почему-то вспомнился эпизод у Анхиала, откуда он забирал семью османского капитана.

Город располагался удачно, но, к сожалению, был обнесен каменной стеной. Довольно крепкой. И, судя по рассказам капитана, в нем имелся неплохой запас воды с продовольствием. Что делало пустым делом осаду. У Андрея просто не было столько свободного времени. А штурм мог закончится кровавой кашей. В тот момент он впервые за время похода испытал чувство близкое к тому, что охватило его сейчас. Не отчаяние, конечно, но изрядная тревога…

Поняв, что воевать здесь и сейчас нет смысла, он вызвал на переговоры представителя города. И пришел… Михаил Кантакузин по прозвищу Шайтаноглы. Он просто тут жил. У него тут стоял дворец и довольно крупный корпус стражи.

Михаил уже прекрасно знал, что произошло в Истанбуле. Поэтому, когда понял КТО подошел к городу, то пожелал уладить дело миром. Ради чего готов был пойти практически на все. Лишь бы он не трогал город и шел дальше с миром.

— Хорошо. — кивнул Андрей. — Я не зверь и не жажду проливать кровь. И я готов пойти тебе навстречу. Но только в том случае, если ты выдашь мне двадцать тысяч дукатов. А вон тому человеку, отдашь его семью и полную стоимость их имущества, что остается в городе.

— Двадцать тысяч дукатов?

— Понимаю, немного. Но больше просить совесть не позволяет. Город не выглядит богато. — с едва заметной усмешкой произнес Андрей.

Сумма, которую граф запросил, была совершенно колоссальна для частного лица. Около десяти тысяч рублей в переводе[1]. Но он точно знал — у Кантакузена она есть. И он в состоянии ее заплатить.

— Не боишься, что Сулейман покарает тебя за твою выходку? — после долгой паузы поинтересовался Михаил. Ему видно стало не по себе от аппетитов парня, и он попытался перехватить инициативу.

— Я всегда плачу свои долги, — холодно ответил Андрей, с лица которого сошла улыбка.

— Звучит странно…

— Потому что долги бывают разные. Я никогда ничего не забываю и не прощаю. Ни доброе, ни плохое. И за все стремлюсь отплатить той же монетой. До последней истертой полушки.

— Мне казалось, что ты волк, а не торговец.

— Волк. — кивнул Андрей. — Поэтому я не торгуюсь.

— А что мы сейчас делаем?

— Заключаем сделку. Говори, что думаешь, думай, что говоришь. — озвучил он девиз Боба Коди. — Мы не торгуемся. Мы озвучиваем свои интересы. Если мы найдем понимание, то сделка состоится и город не пострадает. Иначе вас ждет судьба Нового Рима.

— Странный подход.

— Какой есть. — улыбнулся Андрей. — Мне даже воевать не придется. Я просто все расскажу, что заезжал тебя поблагодарить за помощь в Истанбуле. Султану нужно кого-то наказать. Султану нужны деньги. Да и репутация у тебя мерзкая. И если тебя казнить, то народная любовь к Султану окрепнет. Особенно среди православных.

Михаил Кантакузин нахмурился и помрачнел. Ему показалось, что Андрей шутит. Однако человек, стоящий перед ним, выглядел холодно, жестко и невозмутимо. Он был сама серьезность…

— Мне не нравится та сделка, которую ты предлагаешь.

— Разве у тебя есть выбор? — вопросительно выгнул бровь Андрей с едва заметной усмешкой. — Тебе его кто-то давал?

Шайтаноглу нервно повел подбородком.

Ему стало душно от одних только мыслей, что Султан посчитает его подельником Андрея. Это будет конец. Всему и всем. Столь любимый им город, скорее всего, просто сотрут с лица земли. Как и всех, кто ему близок и любим. Про него и речи не шло…

Андрей уплыл уже через пару часов.

Забрал выкуп, искомых людей, стоимость их имущества, и уплыл. А потому он не мог наблюдать сценку, которая развернулась после его ухода.

Михаил в мрачном настроении стоял на берегу Черного моря.

К нему подошел патриарх. Он сбежал из столицы Великой Порты сразу после того, как все началось. И направился сюда, чтобы предупредить «олигарха», что его поставил на пост.

— Он нужен нам… — тихо прошептал он. — Всем нам.

— Зачем?

— Ты разве не понимаешь?

— Нет.

— Он знак небес. Он сможет.

— Что он сможет?

— Все вернуть. Все возродить.

— Сколько у него воинов? Тысяча? Две? Что он может с этой горсткой бойцов?

— Новый Рим он взял с двумя сотнями.

— Это случайность.

— А тут тоже случайность произошла? Что он тебе сказал? Ты отдал ему двадцать тысяч дукатов. Испугался горстки бойцов?

От этих слов Михаил дернулся как от пощечины и нервно скосился на патриарха.

— Ты сам видишь — он может побеждать.

— Он… — хотел возразить Кантакузин, но не смог подобрать слова.

— Подумай. Просто подумай. Возможно больше такого шанса не будет никогда.

— Он не грек.

— Это имеет значение? Александр Македонский тоже был северным варваром. В конце концов — ты просто торговец и чиновник. За тобой нет верных воинов. И если Султану потребуются деньги, он казнит тебя и ограбит.

— Я нужен ему!

— Церковь тоже была нужна Султану. Ах как красиво пел Мехмед и его предшественники. И что же? Как только он захватил Константинополь все стало меняться. И вот, не прошло и века с тех дней, как Церковь оказалась вынуждена жить на подачки и прозябать. У нее отобрали очень многое.

— Это другое.

— Может и так, — примирительно произнес патриарх. — Я просто высказываю свой совет. У Султана ведь украли казну, а ему нужны деньги…

[1] 10 000 рублей это порядка 680 кг серебра.

Глава 9

1557 год, 29 июля, Бахчисарай

Хан Давлет Гирей проклинал тот день, когда влез в эту дрянную историю с Иоанном. В ней с самого начала все пошло не так. Прямо в 1552 году. Хотя, конечно, раньше…

Казань было не удержать. Об этом многие говорили. Слишком она казалась уязвимой для Москвы. И прикрыть ее из Крыма не представлялось возможным. Во всяком случае надежно. Отвлечь, не более. Да и то — не каждый год. Москва же год за годом пыталась ее захватить. И если бы не воля Небес, то давно справилась. То пушки под лед провалятся, то еще что случится. Казалось, будто бы сам Всевышний мешал гяурам добиться желаемого. Но не вышло…

Несмотря на волю Небес они изменили свою тактику и довели задуманное до конца. А он? Что он мог сделать? Каждый год поднимать всех своих людей да союзников и отправляться на север? Это становилось все сложнее и сложнее. В том числе и потому, что Русь, южнее Оки лежала в дымящихся руинах. Там стало нечего грабить. А прорываться севернее — непростая задача. Очень непростая…

Все говорило о том, что вся эта затяжная война ничем хорошим не закончится. «Слабая и тщедушная» Московская Русь, как пели советники хана, раз за разом огрызалась.

А потом появился он…

Демон во плоти. От которого хлебнули горя уже многие в степи.

Сразу на него внимания, конечно, не обратил. А зря… очень зря. Потому что теперь, после серии серьезных поражений, репутация хана очень сильно пошатнулась. Да чего уж там? Ее практически не было. Его чуть ли не в лицо называли неудачником и проклятым. Хуже того — эта репутация ушла вместе с деньгами. И теперь Давлет-хан был банкротом. Самым что ни на есть обычным банкротом без гроша в кармане. Подданные об этом, конечно, не знали. Он старательно скрывал сие обстоятельство. Но факта это не меняло…

И вот к нему вновь явился османский гонец. Признаться, он их уже видеть не мог. Но держался. И даже вежливо улыбался. Насколько это, конечно, позволяла кипящая в душе ненависть.

— Ты принес мне весть от Повелителя?