Владимир Лещенко - Волчица и кот

– Ну, что у тебя?

– Александр, – озабоченно сообщил Льюис вполголоса, – не хотел болтать по трансляции: мало ли...

– Короче – что случилось? Александр уже догадался, что произошло нечто не очень приятное – иначе бы Клайв не оставил вахту.

– У меня ничего. А вот прямо по курсу... В общем – впереди идет бой.

– Бой? – пошевелил бровями Александр. – Что за бой?

– Что за бой? – довольно сердито передразнил его Клайд. – Бой он и есть бой – люди бьют друг другу морды, как это у них и принято.

– Подожди, дружище: объясни все толком. Кто дерется, как далеко, и сколько их?

– Много, очень много, Алекс, – Клайд хмыкнул.

– А конкретнее? Двадцать, тридцать?

– Двадцать? – скривился инженер. Да их там сотни! И все это безобразие у нас прямо по курсу.

– Даже так? – на этот раз Александр был явно обеспокоен.

– Да именно так. И мы прем в самое пекло. Что самое паршивое – уклонение уже невозможно. Мы можем, конечно, уйти в прыжок, но тогда есть определенный риск выскочить прямо в этой катавасии.

– Ладно – пошли посмотрим.

Некоторое время Михайлов разглядывал экран курсового сканера, большую часть которого занимали вуалевидные вспышки и быстро гаснущие черточки.

Первые – излучение работающих на полную мощность тахионников, вторые – следы взрывов.

Вот расцвел призрачный цветок, чтобы сразу исчезнуть, за ним – второй, третий.

И Александр и Клайв переглянулись – они хорошо знали, что именно так выглядит взрыв звездолета с предельной дистанции.

– Позови Георга и Джейка, – принял решение капитан. Будем думать...

Борт «Старины Роджера».

...И вот, стало быть – сожрал Железный Червяк корабль моего друга дочиста, до самых дюз. И амба, – закончил свой рассказ Джеймс Джойс.

И если кто-то вам скажет, что его нет, или какой-нито умник начнет баланду травить, что все, что говорят про космическую нечисть – мол, россказни темных космоплавателей за кружкой пива – то можете с чистой совестью плюнуть ему в рожу! Вот так – чтоб мне сто лет рому не пить!

– Это что же получается? – протянул кто-то. Это, выходит, и дед Отморозок и девка Ледянка есть? Есть они, или нет?

– Что ж, ребята – сам не видел, врать не буду. Но отчего же им не быть? Космос есть космос.

– А Крысь?

– Насчет Крыси ничего сказать никто не может – и не верьте тому, кто скажет, что ее видел, – важно произнес Джеймс Джойс.

– Это почему?? – прозвучало сразу несколько голосов.

Потому что Крысь никто видеть не может. Ее вообще видеть нельзя – многозначительно поднял вверх палец боцман. – Но скажу вам, ребята, все это пустяки, – вдохновенно продолжил он. – А вот страшнее твари, чем Карликовая Костоеда, не сыскать.

– То есть как? – спросило сразу несколько голосов.

– А вот так, – понизил голос до свистящего зловещего шепота боцман. – Вся прочая нечисть откуда приходит – знаете? Снаружи она приходит!

– Ну??

– А Костоеда – изнутри! Через мозги она приходит, и все – каюк!

– Оо, эт-то так-кой кхошшма-ар! – испуганно пробормотал, звякнув колечками в носу, Пыннис Саад, и невольно провел рукой по затылку, словно проверяя – не завелось ли уже в его голове неведомое чудовище?

Разговор мало-помалу затих – все как будто вспомнили, что они по прежнему пленники, с по прежнему неизвестной судьбой.

Как-то так получилось, что, после ареста Флайнта, команда оказалась предоставлена сама себе.

Ангелы Тьмы расположились в офицерской кают-компании, офицер контрразведки, порывшись в памяти бортовой ЭВМ, свалил по своим делам, но никого присматривать за ними оставлено не было.

Разумеется, вход в орудийную галерею был надежно заперт, а с лазеров ближнего боя сняты стабилизаторы. Для полной надежности боевому биокомпьютеру влили в пищеприемник полбутылки ликера, так что на ближайшие сутки как минимум он не годился ни на что.

Точно так же, все ручное оружие, и все, что было на него похоже, включая даже плазменные дрели и лазерные паяльники, было вынесено с корабля.

Кроме того, прожорливые сатанисты сразу же по прибытии очистили под метелку все провизионные кладовые «Старины Роджера». Исчезли фаршированные лягушки и зеленая икра, были вынесены бочонки с превосходным синим вином с Новой Бургундии, и запасы шампанского, и все прочее. Из еды остались одни лишь питательные брикеты и сухие супы НЗ, а из крепких напитков – только желудевая водка.

Единственное, на что почему-то не позарились люцифериты – это мухоморы в кляре[15], и штабеля этих консервов – извлеченных из контрабандной ухоронки в трюме одного из трофеев, сиротливо выделялись яркими этикетками на фоне белых стен провизионки.

Даже внешние экраны были отключены.

Некоторое время назад снаружи обшивки послышался какой-то шум и лязг, как будто их новые хозяева собирались распилить корпус звездолета, но вскоре все стихло.

Впрочем, было еще одно занятие. Они знакомились с обитателями Темной Лиги, в лице троих матросов хозяйственной команды, засунутых на «Роджер» выгружать трофеи, да и забытых своим начальством в суматохе разгорающейся битвы. (Впрочем, о битве не догадывались ни пираты, ни матросы).

В данный момент они внимательно слушали рассказы боцмана, с искренним удивлением и завистью на лицах – они происходили из отсталых миров, и только на службе увидели хоть кое-что. Большинство вообще впервые покинуло свои планеты.

И вот к одному из них обратился кок.

– Слышь, друг, а вот как это – ну, принять эту вашу веру?

– Ну, – промямлил матрос. – Ничего такого особенного. Станешь ты голый на колени перед алтарем, жрец нальет тебе кружку крови, подаст, скажет – мол, пей, и Дьявол тебя доведет до конца! Потом становишься на карачки, помощник жреца – у которого на ногах копыта одеты, к тебе повернется тылом, да копытом под зад лягнет – стало быть, вроде как выбросит тебя в большую жизнь. И все.

– И все? – облегченно спросил кто-то.

– А кровь-то чья? – с некоторым испугом спросил Такомба.

– Ну, в капищах богатых – «Медвежья», где победнее – «Бычья»...

– А обрезание?! – всполошился еще один пират. – Обрезания делать не надо?

– Нее, – протянул матрос, – несколько секунд соображая – обрезание чего именно имеет в виду собеседник? – Говорю – только копытом тебе дадут под зад, и ниче больше.

– Ну раз ниче больше, тогда, наверное... – неуверенно произнес пират, и при этом вопрошающе взглянул на боцмана. – Как думаешь, дядя Джо?

После исчезновения капитана и старпома, именно дядя Джо (он же Джеймс Джойс) остался единственным авторитетом для них. Как-никак, из всех их он единственный прежде добывал хлеб насущный на больших космических дорогах.

...Джеймс Джойс на самом деле не являлся пиратом, хотя имел к ним определенное отношение: он их играл.

Играл, ибо был актером – и актером хотя и не самым знаменитым, но достаточно известным.

И именно роли пиратов, корсаров и флибустьеров были его коньком.

Он играл их в телесериалах, в обычных фильмах, в старомодном кино, в мюзиклах и классических пьесах. Играл знаменитых пиратов древности, старых космических волков, боцманов, комендоров, капитанов – капитана Папая, Хаима Вольфа Серебряного, и даже – один раз в жизни – миледи Гонг. Карьера его складывалась весьма успешно – и в плане славы, и в плане денег. Его игрой восхищались в десятках миров.

Он даже получил приз – пусть и не самый значимый – за лучшую второстепенную роль третьего плана на межзвездном конкурсе актерского мастерства. Да не каком-нибудь захудалом, а самом уважаемом, носившем имя легендарного изобретателя театра Мейера Хольда.

К своим ролям Джойс относился с вызывавшей у всех восхищение ответственностью и тщательностью.

Он читал старинные хроники и труды историков, словари космического жаргона, изучал навигацию и уставы – иногда посрамляя не только режиссеров, но и консультантов. Он усердно посещал кабачки в космопортах, включая и достаточно подозрительные, подмечая малейшие детали поведения и облика местных завсегдатаев. И лучшей ему рекомендацией было то, что ни разу он не выдал себя, и никто не опознал в нем чужака.

Беда пришла совсем с другой стороны.

...Запутавшись в личной жизни, устав от скандалов с очередной женой, притязаний очередной любовницы на брак, и исками от оставленных четырех экс-супруг, он решил на время сбежать от дел и проблем, и взял себе билет второго класса до самого дальнего пункта назначения, который только высмотрел в расписании.

(Прием, неплохо известный полиции и ее извечным конкурентам, и называемый в их среде «длинный прыжок»).

На Танаторе их лайнер делал двухсуточную остановку, и там, на орбитальном транзитном терминале, Джеймс Джойс на свою беду решил пошутить. Облачившись в словно нарочно захваченный им в последний момент со склада реквизита потертый китель со споротыми нашивками боцмана, он отправился в самый замызганный и злачно выглядящий бар.