Гэрет Уильямс - Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам

— Я не знала что ты настолько романтик.

— Очень смешно. Но я не романтик.

— Ты мог притворяться.

— Я… вспоминаю ошибки, что все они сделали. Для Маррэйна, для Дераннимер эта ночь была ошибкой. Я не виню никого из них. Любовь, страсть — они могут… толкнуть на многое.

Разве это неправда?

Я должен извлечь урок из всего, что было сделано ими неверно. Разве не в этом смысл этих уроков? Извлечь урок из ошибок прошлого, чтобы не повторять их.

— И взамен ты совершишь кучу новых.

— О чем ты?

— И зачем я опять пришла сюда? Это заметно не с первого взгляда. Если бы Маррэйн не был настолько бездушен поначалу, все могло бы не зайти так далеко. Ты считаешь что подражая ему, поступаешь правильно. Холодность, бесстрастность, бесчувственность… И до чего это доведет?

— Это «доведет» меня до победы.

— И превратит тебя в тирана, худшего чем могут быть ворлонцы или тени. Ну и мне придется заняться своей работой.

— Вселенная несовершенна.

— Юмор, как погляжу? С этим надо что — то делать.

Парлонн чувствовал… что — то. Что — то носилось в воздухе, странным сочетанием любви и ненависти, судьба и злой рок трудились рука об руку, свивая и переплетая свои нити.

И его клинок был готов разрубить их.

Он не мог медитировать. Не мог упражняться. Не мог проверять и перепроверять линии защиты. Он мог лишь ходить от стены к стене, лаская руками закаленное в огне лезвие перекованного дэчай. Клинок не ранил его — его кожа была слишком груба для этого.

Он был Огнем, и ничто, созданное пламенем, не причинит ему вреда. Ничто.

Он поднял взгляд на вошедшего воина. Вот оно. То, что он предчувствовал.

— У нас пленник, лорд. — коротко произнес тот.

Парлонн кивнул.

Связанную, избитую, окровавленную Дераннимер втолкнули в комнату.

Перед тем как все закончится — они встретятся еще дважды.

История семи лет созидания, история ставшая легендами, вскоре подойдет к концу. Еще дважды встретятся они.

И это был последний их шанс изменить то, что должно случиться, но он не был использован. Один чересчур хорошо знал тщетность изменения того, что предрешено, другой…

Другой был слишком разъярен, слишком одержим любовью, ненавистью и гневом, чтобы рассуждать.

— Ты никогда не поймешь. — прошипел Маррэйн. — Наша честь, наш путь, наши древние традиции… что они для тебя. Ты никогда не поймешь.

Вален выпрямился.

— Ваша честь, ваши пути… сколько смертей принесли они? Сколько умерло ради пустых слов? Больше не будет убийств. Ты слышишь меня, Маррэйн? Минбарцы не будут убивать друг друга.

Хватит! Клянусь, с этим будет покончено.

— И что это будет за жизнь? Ведь ты забирал его жизнь так же верно, как если бы сам убил его. Ты лишь превратил бы каждую ее секунду в пытку.

— Ты убил моего пленного. Ты напал на солдат, которых я оставил охранять его. Ты не просто убил пленного, Маррэйн, ты убил мое доброе имя. Подумай об этом.

— У тебя нет доброго имени, и я без труда мог бы уложить там же и твоих мальчишек. Я больше всех ненавидел Хантибана за то, что он сделал, но все же он был моим лордом, и он все же был воином — и он был достоин быстрой смерти.

— Хватит! — прорычал Вален. Даже его рейнджерская свита отшатнулась от ярости его слов. Лишь Затрас, против обычного молчаливый, остался на месте. — Хватит говорить о смерти так, словно она твой старый друг! Смерть не друг и не отдых. Нет в ней ничего почетного.

Это упущенный шанс, потерянные надежда и любовь. Подумай о всех, кого ты убил. Подумай о том, что ты отнял у нас — у Минбара, у мира. Кто — то из тех воинов мог быть поэтом и наполнять миры красотой. Кто — то мог быть артистом, кто — то — дипломатом и приносить мир.

Когда ты убиваешь — ты не просто обрываешь одну жизнь, ты забираешь все, чем они могли стать. Ты отбираешь жизнь их нерожденных детей. Ты оскудняешь жизни тех, с кем могли встретиться они. Хантибан мог бы искупить то, что он сделал. Он мог бы сделать шаг — хотя бы один — на пути к спасению.

Ты отобрал у него шанс. Когда ты убиваешь — у кого — то ты отнимаешь все.

— А что с теми для кого смерть — это все? Что с теми кто может лишь убивать — для кого смерть это все, что они знают, и все что они будут знать?

— Таких не встретят в моем великом доме.

— Но они есть. Ты не понимал и не поймешь. Именно они умирали ради тебя с самого начала, даже до того как они узнали твое имя, а ты просто выбросишь их прочь.

Не волнуйся за меня. Мне не нужно место в твоем великом доме.

— Ты не получишь его. Ты лишен звания Первого Воина и Шай — Алита. Ты возвращаешься на Минбар, ответить перед судом за убийство пленника.

Маррэйн коротко рассмеялся.

Его рука потянулась к дэчай.

— И кто меня вернет? Сперва я залью эту комнату кровью.

Больше сказать было нечего. Никто не мог знать, что же чувствовал Вален: ярость и вместе с ней — отчаянное желание уберечь Маррэйна от его судьбы.

Маррэйн, что впервые за всю свою жизнь узнал любовь, был поглощен ей; камень треснул и раскололся — и наружу вырвалось пламя.

Что — то вмешалось. Можете звать это судьбой, если пожелаете.

Рашок из дома Дош, Рейнджер.

— Лорд Вален, — выкрикнул он, едва вбежав. — Лорд Вален! Леди Дераннимер…

Холодная рука стиснула сердце Валена. Он знал кое — что, хоть и не в подробностях. Он знал, что она не погибнет здесь, но… Он сомневался. Помоги ему боги — он сомневался.

— Она исчезла. Ее флаер покинул флагман больше часа назад.

— За'ха'дум. — прошептал Вален. — Она отправилась искать Парлонна.

Маррэйн развернулся на месте, и бросился прочь, двигаясь с быстротой, которую Вален прежде за ним не замечал. Ему пришлось догонять воина, но он все же поймал его.

— Ты…

Маррэйн обернулся, дэчай сверкнул в его руках. Вален увидел мимолетный отблеск света на клинке прежде чем кровь ослепила его. Он отшатнулся и упал, понимая, несмотря на боль, что Маррэйн мог бы убить его — если бы он того захотел.

Послышался шум — Рейнджеры бросились вперед, с посохами на изготовку. Послышался звук шагов Затраса — и Маррэйна, занимающего боевую стойку. И далекое эхо дыхания Дераннимер.

— Подходите. — прошипел Маррэйн — Все. Подходи и умри.

— Нет! прокричал Затрас. Глупость, да! Большая глупость! Вы послушаете Затраса. Если Вален слушает Затраса. То и вы можете послушать Затраса. Ты, Рашок, ты слушал Затраса раньше?

— Да. — ответил Рашок, чуть замешкавшись.

— Значит, сейчас вы все послушаете Затраса. Мы сражаемся с Тенями, не друг с другом!

Вален поднялся, медленно, зажимая одной рукой рану на лбу, и стирая другой кровь с лица.

— Ты не можешь отправиться за ней, Маррэйн. — проговорил он, холодно и твердо. — Флот еще не подтянулся. Ты не можешь атаковать За'ха'дум в одиночку. А я не пошлю корабли умирать вместе с тобой.

— Даже чтобы спасти ее?

— Она… поймет.

— Ты никогда не был ее достоин. Никогда! Мы идем сражаться и умирать к За'ха'думу.

— Ты умрешь.

— Значит мы умрем. И скажи мне… Ради чего нам жить?

Он ушел.

Никто не задерживал его.

— Я не хочу в это верить.

— Я тоже.

— Как ты смог?

Парлонн помолчал, раздумывая.

— Ты не поймешь. — сказал он, наконец.

Дераннимер вскинула голову. Она хорошо перенесла свои раны. Он уже слышал историю ее пленения. Она отважно сражалась. Она не боялась. Как всегда.

— Так помоги мне! — выкрикнула она. — Дай мне понять! Поначалу… я не хотела верить. Потом я думала… какой — то обман, принуждение, но нет… Это ты. Просто ты.

— Просто я.

— Почему? — она опустила голову словно под гнетом отчаяния. — Почему именно ты?

— Он убивает нас всех. Он убьет всех нас. Не буду говорить, что он неправ, не скажу, что он заблуждается, не буду утверждать, что он на самом деле не верит в правоту своего дела. Но я скажу, что в его мире для таких, как я не будет места.

— Ты даже не назвал его имени.

— Я — противостоящий ему. Я… сомневался достаточно долго, но считал это неважным. Я не переживу войны, так что мне за дело, какой мир будет ею создан? Когда я лежал, истекая кровью и умирая на Ивожим, я… прозрел.

Я увидел, насколько эгоистично это было. Его сила проистекает от его убежденности, от его искренней веры, что своими поступками он делает мир лучше. Я точно также сильно верю, что он ошибается. Почему я не могу быть таким же источником веры и убежденности, как и он? Я говорил со здешними вождями. Мы верим в одно и то же. Мы не должны были сражаться с ними. Все, чего они хотят — чтобы мы были сильнее.

— Ты лжешь.

— Когда я лгал тебе?

— Нет… Ты не лжешь. Ты не видишь лжи. Просто не видишь.