Юрий Корчевский - Разведчик. Заброшенный в 43-й
– Да, надо уметь смотреть правде в глаза. Хотя, когда солдаты вермахта стояли под Москвой, вы не думали сдаваться.
– Сейчас иная ситуация. Через месяц-два война будет закончена, Германия капитулирует. Вам отвечать за жизни солдат, если вы не надумаете сдаться.
– Раненым будет оказана помощь?
– Обязательно.
– Что будет с фольксштурмом? Поверьте, там подростки и пожилые люди.
– Пусть сложат оружие. После проверки нашими органами всех их распустят по домам. Мы с детьми и стариками не воюем, если они не совершили военных преступлений.
– Мне тяжело говорить, но я как старший офицер гарнизона принимаю условия советской стороны. В двенадцать часов все военнослужащие, подчиненные мне, выйдут сюда же и сложат оружие.
– Я ваше решение передам своему командованию, – кивнул майор.
Козырнув друг другу, офицеры разошлись.
По прибытии к своим к майору подошли командиры.
– Доложите, майор, итоги.
– Сдаются. В двенадцать часов они выйдут через пролом и сложат оружие.
– Это же сколько бойцов теперь нужно, чтобы отконвоировать их в тыл?
– Зато без кровопролития обошлось.
К площади подтянули пехоту. Да и будут ли немцы при сдаче оружия устраивать перестрелку? Если возникнет такое желание, два танка, вставшие на виду, быстро отобьют его. На броне «Т-34» сидели танкисты.
Известие о сдаче гарнизона быстро пронеслось среди наших бойцов.
К двенадцати часам по периметру площади была выстроена цепь из пехотинцев и морпехов.
Из пролома показались первые немецкие солдаты. Они шли боязливо, опасались, что русские сразу их расстреляют.
У пролома стояли наши офицеры, среди них Игорь увидел Чалого.
Солдаты вермахта бросали на землю оружие, снимали пояса с кобурами. У некоторых из них были гранаты. Куча оружия росла на глазах.
Потом появились раненые. Кого вели под руки, других несли на одеялах, кусках брезента. Раненых сразу отводили и относили в сторону.
Потом показалась малочисленная группа офицеров, но оберста среди них не было.
За солдатами пошел фольксштурм. У подростков отбирали оружие и тут же выгоняли с площадки.
– Век! (Прочь!)
Подростки не верили своим ушам. Их отпускают русские, те самые русские, которыми их пугали! Они уходили, боязливо втянув головы в плечи и оглядываясь.
Пожилых фольксштурмовцев отводили в сторону, отдельно от солдат. Юридически фольксштурм не солдаты, и под конвенцию о военнопленных они не подпадают.
Вышли все, поток сдающихся иссяк.
Майор оглядывался по сторонам, явно кого-то высматривая, потом подозвал Игоря:
– Оберста не вижу. Спроси у немецких офицеров, где он? Неужели каким-то тайным ходом скрылся?
Игорь направился к офицерам.
– Мое командование спрашивает, где оберст фон Шенхаузен?
Офицеры переглянулись. Они явно знали, но говорить не хотели.
– Не слышу ответа! – повысил голос Игорь.
Вперед выступил обер-лейтенант:
– Господин полковник застрелился. Приказал нам капитулировать, указал место и время, а потом пустил себе пулю в висок.
Игорь был ошеломлен. Зачем? Любая война рано или поздно кончается, и военнопленных отпускают по домам. Ну, посидел бы какое-то время в лагере, но потом вернулся бы к семье…
Игорь подошел к Скоблику и передал ему сообщение обер-лейтенанта.
Майор был удивлен:
– Старый служака! В отличие от многих имеет представление об офицерской чести. Ты лейтенанта этого не спросил – он сам видел?
– Никак нет, не сообразил. Не думал, что оберст покончит жизнь самоубийством.
– Зови своего немца, пойдем смотреть.
Игорь привел обер-лейтенанта – майор сказал, что хочет лично видеть труп оберста. За ними увязался старший лейтенант из контрразведки, второго отдела.
Полковник и в самом деле был найден мертвым. В правом виске – огнестрельная рана, рядом валялся табельный пистолет.
«Смершевец» сказал Игорю:
– Веди сюда солдат. Надо похоронить его, все же человек, не собака.
– Разрешите офицера взять, он своих солдат знает.
– Валяй!
Когда вышли из дома, в котором застрелился оберст, Игорь сказал:
– Отберите четырех физически крепких солдат с саперными лопатками – у кого они сохранились. Надо оберста похоронить.
– Я не знаю, где кладбище.
– Вы католик?
– Да, а какое это имеет значение?
– Тогда должны знать, что самоубийц на кладбище не хоронят. По Библии – грех это.
От удивления офицер остановился:
– Вы же большевик, разве вы читали Библию?
– Каждый культурный человек, даже неверующий, должен прочитать Библию хотя бы один раз. Подберем место здесь, на территории завода. Наше командование отдает должное разумности вашего оберста. Откажись он от нашего предложения – и все те солдаты и фольксштурм вместе с ними сейчас уже мертвыми лежали бы. Вы лучше подумайте, в чем оберста хоронить будете? Он же боевой офицер, человек чести.
– Чести? – Обер-лейтенант снова остановился. – Большевикам знакомо понятие чести?
– По-вашему, я похож на варвара? Вот я говорю по-немецки не хуже вас, а вы русского не знаете.
– В Германии считали, что арийцам не надо знать язык покоренных народов.
– Бесполезный разговор. Пройдет пять лет, вас выпустят из лагеря, и вы вернетесь домой, к семье. А ситуация за это время изменится кардинально. Нацизм осудят, и вы будете изгоями в своей стране.
– Вы так говорите, как будто видите будущее. Мне страшно это слышать.
Игорь усмехнулся – уж он-то твердо знал, что будет.
– Сейчас вы еще не осознали, что служили преступникам – Гитлеру, Гиммлеру, Геббельсу, Герингу. Наверное, гордились этим. С этого дня вы будете стыдиться.
– Я Гиммлеру не служил, в вермахте.
– Наши гестапо и эсэсовцев в плен не берут, расстреливают на месте. Так что вам в каком-то смысле еще повезло.
– Повезло? Замерзнуть в вашей Сибири повезло?
– Поверьте, Сибирь – еще не самое худшее место. Чистый воздух, чистая вода, физический труд на лесоповале. Впрочем, вас это не коснется, офицеров не заставляют работать.
Пока разговаривали, дошли. Офицер сразу скомандовал:
– В шеренгу по два становись!
Игорь и солдаты, стоявшие в цепи вокруг площади, поразились. Только что они видели перед собой людей в военной форме, но уже не солдат. Опущенные плечи, потухшие глаза… А после команды все мгновенно выстроились, расправили плечи, и вот уже в строю стоят не подавленные пленом люди, а солдаты. Разительная перемена!
– Кто имеет саперные лопатки, шаг вперед!
Немцы к амуниции относились бережно. У многих имелись при себе котелки, противогазные и сухарные сумки, пустые патронташи. И потому на приказ обер-лейтенанта вперед шагнула половина пленных.
– Сообщу, кто не знает. Полковник фон Шенхаузен, наш командир, застрелился. Снять головные уборы!
Мгновенно, одним порывом, немцы сняли пилотки, кепи, стальные шлемы.
– Прошу сделать шаг вперед тех, кто желает похоронить своего командира. Приказывать я уже не могу.
И вновь вперед шагнула половина строя.
Обер-лейтенант прошелся вдоль солдат, выбирая физически крепких:
– Ты, ты, ты, ты – шаг вперед!
Четверо солдат шагнули вперед по команде.
Игорь решил добавить еще двух – ведь кроме рытья могилы надо еще найти, в чем похоронить, да опустить в могилу.
– Офицер, еще двоих.
– Ты и ты! – обер-лейтенант ткнул пальцем в выбранных им. – Остальным разойтись!
Шестеро солдат выстроились в колонну. Игорь шел впереди, за ним – небольшая колонна из шести немцев. Сбоку шагал офицер.
– Солдаты прибыли! – доложил Игорь оперуполномоченному СМЕРШа.
– Пусть копают.
– Надо бы показать, где.
– Давай сам, с обер-лейтенантом.
Офицер распорядился:
– Вы двое, у нас были мешки для такого случая. Найдите и доставьте.
В полевых условиях немцы хоронили убитых в крафт-мешках – из многослойной толстой бумаги, в каких у нас возят почту. Мешки были двухметровой длины, даже верзила поместится. Хранились они стопкой, места занимали мало.
Игорь прикинул: все лучше, чем у нас, обернутыми в кусок брезента или плащ-палатку.
Пошли искать подходящее место.
– Вы его соотечественники, подберите место посуше, обозначьте могилу как-то. И хорошо бы кому-то из местных сообщить.
– Я сам так думал, но опасался спросить.
Место они нашли у заводоуправления – там стояла березка.
Офицер привел солдат.
– Копать здесь. Два метра глубиной, два в длину. Приступайте.
Солдаты взялись за саперные лопатки. Копали быстро – опыт был, лопатки острые. Наши солдаты их точили до бритвенной остроты. И копать быстрее, и в рукопашной такая лопатка лучше штыка. Ее можно кидать во врага, ею можно рубить.
Подошли два солдата – они нашли крафт-мешок и кусок веревки.
Обер-лейтенант с Игорем и солдатами вернулись к телу оберста. Наших командиров уже не было.
– Разрешите отломить жетон? Положено так, – обратился к Игорю офицер.
