Сергей Арсеньев - Студентка, комсомолка, спортсменка
И вот наш Вождь здесь, в вагоне. Ну, Гитлера-то он, конечно, знает. Оба улыбаются дежурными улыбками и пожимают друг другу руки. Фантастика! Вот сфотографировать бы это! Жаль, считалки нет с собой. А какой кадр! Товарищ Сталин пожимает руку Гитлеру. У-у-у… Теперь я завидую Петьке. Наверняка все это сейчас через окно снимают.
Наконец процедура приветствия окончена. Гитлер жестом приглашает товарища Сталина к столу, а тот немного удивленно смотрит на меня. Нет, он знал, конечно, что кроме Гитлера тут будет еще и переводчик. Он только не ожидал, что этот переводчик окажется тринадцатилетней девчонкой в эсэсовском мундире. Еще больше он удивился, когда эта девчонка непонятно чему улыбнулась, сделала шаг вперед, приложила правую руку к своей пилотке и на чистейшем русском языке сказала:
– Здравия желаю, товарищ Сталин. Для меня огромная честь встретиться с вами!..
Глава 8
– Значит, потомки. Удивительно. – Товарищ Сталин еще раз внимательно осмотрел лежащие перед ним фотографии из будущего, уделив особое внимание снятым с самолета руинам Сталинграда и суточным нормам выдачи хлеба в блокадном Ленинграде. – Невероятно. Все-таки война. Говоришь, у вас немцы почти дошли до Москвы?
– Так точно, Иосиф Виссарионович. Почти дошли.
– А Павлов, значит, все тут развалил?
– Я этого не говорила. Но в нашей истории его расстреляли. А вот за дело или нет, я не знаю.
– Ну, я им покажу! Кавалеристы!
– Господин Гитлер предлагает все же начать войну, точнее провести совместные советско-германские командно-штабные учения. При этом состав и расположение частей будет соответствовать реальному положению на настоящий момент.
– Интересное предложение. Я скажу Тимошенко, пусть займется. Посмотрим, как Павлов будет выкручиваться. Нда. Четыре года. Целых четыре года. Двадцать семь миллионов. – Товарищ Сталин покачал головой и задумчиво извлек из кармана пачку «Герцеговины флор» и спички.
– Товарищ Сталин, господин Гитлер настоятельно просит вас выходить курить в специально для вас оборудованный в соседнем вагоне курительный салон. Ему неприятен табачный дым. И я тоже не курю. Если надо, то я, конечно, потерплю. Но, честно говоря, и мне это неприятно.
– Хм. Прошу прощения. – Товарищ Сталин чуть смущенно спрятал коробок спичек обратно в карман, встал, прихватил папиросы и вышел из вагона…
Когда первый шок от встречи с потомками у товарища Сталина прошел, начались собственно переговоры. На меня сверху постоянно падали записки. Те, что были просто бумажками с текстом, я переводила Гитлеру на немецкий и отдавала товарищу Сталину. Но иногда падали и записки в запечатанных конвертах. Предназначенные для прочтения только одной из сторон. Их переводить не требовалось. Если на конверте было написано «Для Гитлера», то можно быть уверенным, что записка внутри уже переведена. Такие вот секретные записки и Гитлер, и Сталин после прочтения немедленно сжигали в специально для этой цели тлеющей в углу небольшой печурке. А третью сторону на переговорах представлял руководитель СССР-2028 товарищ Пушкин. Сам, лично. Об этом говорилось в первой же записке, упавшей на меня в самом начале. Петьке повезло там, с товарищем Пушкиным познакомился. Хотя по сравнению со мной… У меня-то тут вообще о-го-го!
По ходу переговоров я выяснила одну очень сильно волновавшую меня вещь. Ведь, собственно, это окно по большому счету никому с той стороны не нужно. Оно представляет лишь научный интерес. И не получится ли так, что его просто закроют, чтобы восстановить управление окном? А заодно скопировать Петькину программу на другую считалку. Потому что повторить свою собственную программу Петька до сих пор не смог. Еще одно окно открыть у них не получается. Ведь Петька, обалдуй, когда в последний раз свою программу запускал, сделал это в отладочном режиме. И так она в этом режиме по сей день и работает. А запущенную в отладочном режиме программу скопировать нельзя, пока она не будет остановлена. Так что я довольно сильно опасалась, как бы на меня тут не плюнули и не закрыли на фиг это окно.
Но с той стороны посчитали иначе. Закрывать окно никто не собирается. Новое, да, пытаются открыть. Но и это тоже будут держать открытым до последней возможности. Там даже электропитание для наших считалок и подключенной к ним хреновине сделали с тройным резервированием. А жильцов нашего дома срочно расселили. Там теперь вместо жилого дома особо охраняемый объект. Петька мне написал, что забор из колючей проволоки вокруг дома построили уже ночью того дня, когда я провалилась. На следующий день забор стал двойным. А сейчас уже бетонный забор ставить заканчивают. И в нашу бывшую квартиру только сам Петька имеет доступ. А мама и папа – нет.
И зачем это все? Зачем такие сложности? На что вообще понадобилось нашим это окно? Ответ оказался прост, как мычание. Торговля. Торговать хочет СССР-2028 с этим миром. Понятно, что ничего массивного, вроде вагонов с грузами, передать невозможно. Но ведь можно просунуть в окно что-нибудь относительно небольшое, но ценное. Например, золото. В 1941 году золото стоило ничуть не меньше, чем в 2028-м. Конечно, стандартными слитками передавать долго. Но ничто не мешает отлить золотой слиток в виде цилиндра диаметром полметра и высотой метра два. Такой слиток чудесно пройдет через окно. Мне всего лишь нужно касаться его рукой, пока какой-нибудь механический подъемник будет поднимать его вверх. А с той стороны его подхватят. Можно и какие-нибудь крепежные кольца в этот слиток заранее впаять. И таких слитков может быть и два. И три. И десять.
А что обратно? Что СССР-2028 предлагает за золото? Тут тоже все просто. Предлагает он то, что ценнее золота. Знания, технологии. Вернее, это здесь они ценнее золота. А в мире-2028 они вообще ничего не стоят. Там эти технологии давно устарели. И знаниями этими придется делиться с Германией, так как я нахожусь во власти Гитлера, а без меня никакое золото отсюда никто не передаст.
Первый день переговоров ушел на принятие принципиальных решений и на технические вопросы, поскольку после того, как товарищ Сталин узнал, что Гитлер хотел наплевать на пакт и не напал на нас лишь благодаря моему вмешательству, доверия к фюреру не испытывал ни малейшего. И пришлось нам решать, какие Германия предоставит СССР-1941 гарантии ненападения. Ибо пакт о ненападении, как выяснилось, таковой гарантией вовсе не является.
В конце концов решили, что гарантией буду я. Вот так вот. Дешево и сердито. Товарищу Сталину с той стороны передали запечатанный пакет с неповторяющимися паролями. И я каждый день должна буду выходить на связь с Москвой и один из паролей передавать. Если на связь я не выйду, значит, что-то пошло не так. Что-то готовится. Заставить меня силой или обманом невозможно, так как я сама этих паролей не знаю. Мне их будут по одной штуке передавать из Москвы-2028. Ну а не заметить такой вещи, как нападение на СССР, совершенно невозможно. Гитлер разрешил мне присутствовать на любых совещаниях, где будет присутствовать он сам. Так что любую мало-мальски большую каку я обнаружу очень быстро.
Закончили мы в тот день уже в одиннадцатом часу вечера. В качестве небольшого аванса и примера сотрудничества из 2028 года передали два трехтомника «Истории Великой Отечественной войны». Один на русском, а второй, понятно, на немецком языке. С многочисленными иллюстрациями. Едва увидев, что ему дали, товарищ Сталин быстро попрощался и торопливо вышел из вагона. Гитлер же сразу заперся с этими книгами у себя в купе и не вышел оттуда даже к ужину. И ужинать мне пришлось в компании только лишь Блонди.
А когда я, уже под утро, выбралась из своего купе и направилась к туалету, то заметила, что в купе Гитлера горит свет. Он все еще не ложился спать…
Глава 9
13 июля пришлось сделать перерыв в переговорах. Часам к одиннадцати к нам зашел полковник Шмундт и доложил, что товарищ Сталин просит сделать сегодня перерыв. Гитлер, похоже, страшно этому обрадовался. Потому что он так и не лег спать ночью и вид имел довольно квелый. Зато 14-го числа договорились начать уже в десять утра, чтобы наверстать упущенное время.
И вот в десять утра 14 июля вновь пришел товарищ Сталин. И первое, что он сделал, поздоровавшись с Гитлером, так это подал руку мне и сказал:
– Товарищ Никонова… или Штирлиц?
– Лучше Штирлиц. Никонова – это я там, в 2028-м.
– Хорошо. Товарищ Штирлиц, я прочел книги, которые мне передали товарищи из будущего. Скажу честно, я поражен. Я поражен беспримерным подвигом советского народа, победившего в такой страшной войне. Я поражен огромными жертвами, понесенными народами СССР. И я искренне благодарен вам за то, что вы не допустили повторения этого у нас. Товарищ Штирлиц, есть мнение за проявленные вами мужество и находчивость наградить вас медалью «За отвагу». Эта медаль присваивается только военнослужащим советской армии, но для вас, я думаю, мы сделаем исключение. Вы ведь тоже в какой-то мере советский военнослужащий, пусть и из другого СССР. И я очень рад, что эта награда будет единственной, полученной в ходе Великой Отечественной войны. Войны, которой не было.
