Андрей Величко - Приносящий счастье
В общем, жабу мне удалось уболтать, и транспортный парк Океании приобрел еще одну единицу, на которую сразу же наложил лапу Попаданец.
Экспедиция продолжалась больше месяца и обследовала приличный кусок материка, прилегающего к Бассову проливу. Причем не сказать, что ее научные результаты так уж потрясали воображение. Карты этих мест у нас и так были, поэтому от экспедиции требовалось только уточнить их соответствие теперешней картине. Различия оказались несущественными – пойма одной небольшой речки проходила не в том месте, и в заливе Порт-Филипп вместо одного острова имелось два, разделенных узким и мелким проливом. Геологические изыскания привели к обнаружению небольшого месторождения болотной железной руды, и в одном из ручьев в незначительных количествах нашелся золотой песок. Пару раз экспедиции встречались аборигены материка, но на контакт они не шли, а быстро скрывались. Были сфотографированы гигантские серые кенгуру и несколько разновидностей ярких птичек, вот и все.
Но зато психологические результаты оказались огромными – из экспедиции вернулись совсем другие люди. Та же Ханя теперь в свободное от восторженных рассказов время читала запоем и все подряд.
– Правильно, – кивнул Попаданец, – это было сразу видно. Понимаешь, все они – и хендерсонцы, и мангареванцы, и уроженцы Чатема – выросли на ограниченных клочках суши. И все их предки до черт знает какого колена росли там же! Переселение на Манюнин ничего не изменило в главном – люди продолжали воспринимать как аксиому, что бескрайним может быть только океан, а суша обязательно нарезана небольшими кусочками. Вот, по-моему, эта пространственная ограниченность и являлась причиной ограниченности в стремлениях. Теперь же они не только увидели, но и прочувствовали до глубины печенок, сколь велик мир на самом деле. И то, что в экспедиции участвовали только три десятка, это не страшно. Ты посмотри, с какими глазами их слушают все остальные!
Хм, ведь так оно и есть, причем не только здесь, подумалось мне. Земной шар для людей двадцать первого века – это примерно то же самое, что Флиндерс для наших аборигенов. И одно, и другое при достигнутых уровнях развития можно пересечь из конца в конец за сутки. Да, на той Земле еще есть места, куда не ступала нога человека, но все они давно картографированы сверху. Но и мы, например, в болото на юго-западе острова пока не лезли, ограничившись аэрофотосъемкой.
А раз обстановка схожая, то и поведенческие реакции тоже будут аналогичными. В двадцатом веке казалось, еще немного – и человечество выйдет в дальний космос. У людей появилась надежда, что их внуки, а то и дети вырвутся с ограниченного шарика в бескрайние просторы вселенной. Но к веку двадцать первому порыв был перенаправлен. Какая там еще в зад вселенная? Деньги надо вкладывать в совершенствование всяких айфонов, айпадов и прочих джакузи! И в повышение комфортности автомобилей при общей неизменности их конструкции. Плюс, разумеется, святое, то есть настоящая цель прогресса – совершенствование финансовых механизмов для расширения возможностей меньшинству обогащаться за счет большинства, не давая взамен ничего.
Для приложения избыточных сил – а то мало ли, вдруг кого на подвиги потянет – человечеству были предложены компьютерные игры. И результат не замедлил последовать, причем почти такой же, как у нас. Читать люди еще не разучились, это пока в перспективе, но уже потеряли всякий интерес к этому занятию. Зачем, ведь в этих книжках все равно нет ничего такого, чего не увидишь в телевизоре!
То есть поступательное развитие человечества резко замедлилось, со временем грозя совсем остановиться, а потом и вовсе повернуть вспять.
От воспоминаний и размышлений меня отвлек шум моторов – на мой дачный участок въезжала «газель», за которой следовал «КамАЗ». Я накинул куртку, шапку и вышел. Прибыла первая партия из заказанного – сотня жигулевских генераторов плюс семь тонн нержавеющих труб. Кроме того, в горьковском грузовичке приехали пятеро грузчиков.
Мы часа за полтора перекидали все привезенное в сарай, после чего, получив деньги за доставку и разгрузку, народ уехал. Я же вернулся в бытовку, подбросил дров в пошехонку, съел пару бутербродов с отварной кенгурятиной, попил кофе с вареньем из лепестков австралийского чайного дерева и лег спать, поставив будильник на три часа ночи. Потому как перегрузку из сарая в Форпост лучше все-таки делать тогда, когда вероятность, что кто-то вдруг случайно увидит что-нибудь лишнее, будет минимальна, то есть глубокой ночью.
Пока мы переправляли купленные железяки на Флиндерс, снег вокруг моего сарая слегка подтаял. В принципе не помешало бы и ему улучшить теплоизоляцию, подумал я, но потом решил не заниматься всякой ерундой. В конце концов, там же стоит дизельная тепловая пушка, на которую в случае чего можно будет убедительно списать подобные температурные аномалии. Тем более что половина зимы уже прошла, а к наступлению следующей меня здесь точно не будет. Черт возьми, но ведь это же вообще последняя нормальная зима со снегом, которую я вижу! Если, конечно, не соберусь в прошлом открывать Антарктиду, что вряд ли: там еще Австралия толком не открыта.
Утром прибыли белазовские генераторы и два трехколесных грузовых мотоцикла, но эта партия так и осталась в сарае. Места она занимала немного, так что ее можно будет перебросить в Форпост, когда я соберусь туда возвращаться. Сейчас же мой путь лежал в Москву – новогодние праздники кончились, и пора было показаться на работе. Очень, кстати, длинные праздники – ведь у нас за те неполные две недели прошло больше двух лет. Я даже немного беспокоился – не обратит ли шеф внимание на изменения в моей внешности, но ему подобные мелочи оказались глубоко неинтересны, тем более что он явно еще не отошел от встречи старого Нового года. Но зато наша завскладом, с коей я старался поддерживать неизменно хорошие отношения, несмотря на ее регулярные намеки про дочь-красавицу, которая никак не может найти своего идеала мужчины, разницу увидела сразу.
– Ой, Коля, как вы изменились! – закудахтала тетка. – Прямо повзрослели, а то раньше выглядели каким-то мальчишкой, хоть и солидный человек. Лицо у вас стало такое суровое, загорелое…
– На Кавказе по горам лазил, – ответствовал я. – Там, в горах, такие условия, что жить захочешь – вмиг посуровеешь.
– Ничего, вам это идет, и тут недавно Евтюхов заходил, про вас спрашивал. Ну, который с третьего этажа, из метрологии, у него еще дача рядом с вашей.
Блин, подумал я, неужели этот тип что-нибудь увидел? Хотя как, он же там с осени не был, на его участке ровный снег и никаких следов. Не хотелось бы принимать меры, человек-то вроде приличный, да и кошка у него один в один как моя, что теперь лежит под пирамидой на Изначальном острове. Пожалуй, надо сходить и поинтересоваться, в чем тут дело.
Сказано – сделано, и вскоре я слушал душещипательную историю, к счастью для рассказчика, никоим образом не относящуюся к моему сараю. Она была про кошку, очень похожую на ту, что пошла со мной на остров Хендерсон, да там и осталась.
Выяснилось, что существование этого мохнатого и хвостатого животного вошло в непримиримое противоречие с женитьбой сына моего собеседника. У невестки обнаружилась сильнейшая аллергия на шерсть, и теперь он просто не знал, куда ее девать. Кошку, понятное дело, а не невестку.
– Николай, она же очень красивая и вас совсем не боится, что вообще-то странно – Мальвина очень осторожное существо. Может, возьмете ее себе? Я бы даже это как-то компенсировал, если решите помочь.
– Какой прогресс! – восхитилась жаба. – Теперь за кошек у тебя не просят денег, а предлагают их! Может, возьмем сразу десяток?
– Увы, здесь дают только одну. Впрочем, нам больше и нужно. Кроме того, я не возьму денег. Да успокойся ты, амфибия пупырчатая! Человек окажет нам услугу, которая будет стоить всяко дороже тех копеек, что он собирался дать вместе с кошкой.
В общем, мы договорились, что Евтюхов, раз уж он работает в КИПе, поможет мне с приобретением для моего предприятия списанных приборов, которыми и так уже под самый потолок забиты две комнаты в подвале. А кошку я заберу прямо сегодня после работы.
Коллега жил вроде бы неплохо, то есть в четырехкомнатной квартире на пятерых человек и одну кошку. С другой стороны, эта квартира находилась на первом этаже хрущевской пятиэтажки, давно требующей ремонта.
– Не раздевайтесь, у нас холодно, – предупредил меня хозяин. Действительно, хотя на улице было градусов пятнадцать – семнадцать, тут наблюдалось примерно столько же, только со знаком плюс.
– Топят совсем слабо, – пояснил хозяин.
Ага, зато утеплить хотя бы окна-то тебе что мешало, подумал я. Вон как из щелей сифонит!
Тем временем из-под шкафа вылезла кошка и с интересом, чуть приоткрыв рот, уставилась на меня. Ну точная копия старой, прямо один в один! Я нагнулся и взял ее на руки – животное хоть и сделало поначалу шажок назад, но убегать не стало, а на руках и вовсе расслабилось.
