Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)
– Удачная шутка, Артур Христианович. Знаете, я совсем недавно поняла, удачная, глубокая шутка должна обязательно быть чуть-чуть грустной. Вам удалось… вы не можете доверять мне, этого и не требуется. – Она замолчала, думая о чем-то. – Важно, чтоб и вы, и руководство страны обращали внимание и проверяли то, о чем я говорю.
– Ну что ж, в таком случае нам действительно лучше закончить этот разговор. Я проинформирую вас, когда планируется заседание со строителями. – Его голос был сух и спокоен.
– Рада была вас повидать. Жаль, что наш разговор вас расстроил.
– Зачем врать, Оля, вам совершенно не жаль.
– Так положено, Артур Христианович, это люди назвали правилами хорошего тона, но если вы хотите… мне не жаль, что наш разговор вас расстроил, – спокойно произнесла она. В ее холодных глазах промелькнуло что-то похожее на уважение.
– Уже лучше. Передайте привет Сереже, пусть выздоравливает, скажите, все женатые сотрудники радуются, что он вкусил прелестей семейной жизни, а холостые сочувствуют.
***Этот день был таким же, как и многие другие. Начиналась третья шестидневка января. На прошлые выходные они гуляли ее день рождения. Девятнадцатый по документам и шестнадцатый в реале. Утром Оля выбежала на зарядку, предварительно выслушав все, что Сергей думает про жен, занимающихся с утра таким безобразием, вместо того, чтоб готовить мужу завтрак, пока тот гирями разминается. "Во сне" – подумала Оля, оставляя его лежащим в постели.
Попив чаю, они, как обычно, взяв с собой личное оружие, пошли на работу. Таскать с собой всегда личное оружие, куда бы ты ни шел, ее долго приучал Сергей, проявляя при этом не свойственное ему занудство и бескомпромиссность. Постепенно пистолет в кармане или сумке стал столь привычным, его отсутствие создавало ощутимый дискомфорт. Олю в этом случае охватывало зудящее беспокойство, она забыла нечто важное и должна его немедленно найти.
Последнюю неделю Оля возилась с установкой по искусственному выращиванию кристаллов кварца, изготовленной по ее заказу. Установка напоминала большой автоклав, загружались в нее обломки кристаллов ни на что не годного молочного кварца, которые геологи находили в неограниченных количествах, и щелочной раствор, в котором они постепенно растворялись. Потом все это нагревалось до температуры 400 градусов, создавая давления внутри установки в тысячу атмосфер. Нагреватель располагался снизу, когда нагретый раствор поднимался к затравочным кристалликам кварца, расположенным вверху автоклава, охлаждаясь, он создавал т.н. пересыщенную зону. Кварц, осаждаясь на затравках, потихоньку рос со скоростью один миллиметр в сутки. Затравки размещались в четыре этажа по дюжине затравок на одном уровне. Теоретически установка должна была выдавать сырья на десять тысяч кварцевых резонаторов в год, что было много, но недостаточно и не могло покрыть потребности страны. Но, как говорится, лиха беда начало, и хотя установка была дорогой, ее пришлось изнутри золотить, чтоб изолировать сталь от агрессивной среды, но оно того стоило, а повторить то, что уже сделано, всегда проще. Кварцевые резонаторы постоянно росли в цене за рубежом в силу ограниченного количества натурального кристаллического кварца, пригодного для изготовления резонаторов. Так что перспективы у этой установки и ей подобных, если все получится, были очень радужные.
Установку для зонной очистки германия она собрала и испробовала еще летом. "Сейчас, разглядывая мою рабочую установку, каждый скажет, что там собирать, собственно, а на самом деле пришлось побегать", – подумала она, вспоминая прошедшие дни.
Собрать кинематическую часть, опробовать колбу, вакуумирование, изготовить графитовую лодочку, достать кристаллик германия, узнать ориентацию осей, приклеить на подложку. Частично она решала эти вопросы на заводе, частично в МГУ, а кинематику заказала старому часовщику. Даже привод оставила пружинный. Графитовую лодочку несколько часов отжигали в электрической печи, чтоб выгнать все летучие примеси.
Когда главный инженер принес ей полученные вещества, германий, индий и сурьму вместе с накладной на подпись, установка уже была готова.
– Когда новое мировое открытие будем праздновать, Оля? – С легкой иронией спросил он, разглядывая ее сооружение. Выглядело оно невзрачно. Колба из кварцевого стекла на подставках была вставлена в тонкое нагревательное кольцо шириной два сантиметра. Кольцо представляло собой отражатель из нержавейки, внутри которого проложена вольфрамовая спираль, и крепилось к маленькой тележке на колесиках, которую тонкой ниткой тянул странный механизм, смонтированный из многих шестеренок в простом деревянном ящике.
– Дня через два-три, Виктор Андреевич, – спокойно ответила Оля.
– Так ты ж говорила через полгода!
– Вы бы мне не поверили, решили, что у меня с головой непорядок.
– После твоих ламп штырьковых я во все поверю. Директор рассказывал, он Лютову твои чертежи для новой установки передал, так тот поверить не мог, что автоклав на полкуба нужно весь изнутри позолотить. Но как узнал, что для тебя, взял сразу. Он Павлу Митрофановичу рассказал, что шестьдесят второй завод стал в пять раз больше радиостанций в день выпускать, после того как вы там с Лосевым похозяйничали. – Он со значением посмотрел на Олю.
– Так мы же там новую технологию внедрили.
– Все равно нехорошо получается. Наш завод за год с трудом в три раза увеличил выпуск штырьковых ламп по сравнению с планом на старые изделия. А тут вы за два месяца, трах-бах, и в пять раз выпуск увеличили. Для своего завода нужно больше работать, Стрельцова.
– Страна у нас одна, Виктор Андреевич.
– Несправедливо это. Мы для них новую технологию разработали, а завод с этого ничего не имеет. – Олю всегда удивляла эта особенность людей – стоять в первых рядах победителей и долго бить себя кулаком в грудь, рассказывая, сколько бессонных ночей ими лично проведено ради этого события.
– Так выставьте счет Лютову за разработанную технологию и список отличившихся на награждение подайте, он счет переправит военным по факту внедрения, те с удовольствием оплатят, они нарадоваться новым изделиям не могут. Завод получит деньги на премирование. Ну и орденов нам дадут каждому. Только это уже ваша с директором забота.
Главный инженер, задумавшись, пошел в направлении кабинета директора,
– Приходите через три дня, проверим, что получилось, – весело сказала ему вслед Оля, загружая графитовую лодочку германием.
Он непонимающе мотнул головой, занятый своими мыслями. Оля, вставив наполненную лодочку в колбу, пошла к стекольщикам заделывать основное отверстие. Затем отдала колбу на вакуумную установку, через специальный стеклянный отвод откачать воздух из колбы и заварить его. Можно начинать зонную очистку. Она оценивала, что придется осуществить не менее шести проходов вдоль будущего слитка, перед тем как измерять зависимость сопротивления от температуры и сравнивать параметры проводимости с теоретическими кривыми. По отклонению можно грубо оценить количество примесей, вносящих вклад в проводимость. Оля знала, чтоб достичь в будущем устойчивых параметров полупроводниковых диодов и триодов, нужно к тем двум девяткам чистоты материала, которые уже есть, добавить еще семь, а желательно восемь после запятой. Одна примесь на десять миллиардов атомов основной решетки – такой степени чистоты материала еще никто не получал. Естественно, глядя на ее колбу, трудно поверить, что через двенадцать часов значительная часть загруженного в нее материала приобретет такие параметры.
"Настоящие чудеса никогда не бросаются в глаза и не собирают толпы народа. Природа щедро дарует их нам, а мы жадно глотаем все подряд, не замечая, не разбирая вкуса и цвета. И вечно ноем, как скучна и неинтересна наша жизнь… надо хоть немного вздремнуть, мысли какие-то странные в голову лезут", – подумала Оля. Она завела будильник, чтоб разбудил ее через два часа, и, сев поудобнее, положила голову на книжку в мягком переплете.
В деревянном ящике тикал странный механизм, наматывая нитку на вал со скоростью двадцать сантиметров в час. Сорокасантиметровую графитовую лодочку нагревательное кольцо должно было пройти от одного края до другого за два часа. Потом следовало выставить кольцо на начало. И так шесть раз подряд. Точно как в том анекдоте про грузина, подумала Оля, засыпая.
***На следующий день она уже демонстрировала Лосеву очищенный слиток и его проводимость. Десять девяток получить не удалось, впрочем, это уже было вопросом дальнейшего совершенствования технологии. Полученного результата вполне хватало для изготовления полупроводниковых диодов и транзисторов. Для этого зонным выравниванием нужно было получить исходный материал. В один конец графитовой лодочки помещали соответствующим образом ориентированный затравочный кристалл германия, прижатый к слитку поликристаллического очищенного материала. В торце слитка со стороны затравки имелась прорезь с вложенными в нее небольшими пластинками германия n-типа (если есть), либо просто вложена щепотка сурьмы. Проводя однократное прохождение по слитку расплавленной зоны материала, получили равномерно легированный сурьмой материал. На фронте охлаждения зоны оставалось ровно столько сурьмы, сколько нужно для получения требуемого удельного сопротивления базы n-типа.
