Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой-1
Вляпался, родимый. Повёлся. Я ведь именно в расчёте на его служебное рвение и попросил Тихона это письмо "попытаться" отправить, когда в комендатуру зайду.
Зальца уже изначально смотрел на полицейского как на "врага народа" – сразу после его появления. А уж после того как глянул на адрес получателя, а это было не более не менее как военное министерство, да ещё с пометкой "лично министру от…"
— Господин фон Дуттен, — перешёл на официальный тон комендант, — мне уже дорого стоило ваше излишнее служебное рвение. Вашими стараниями, я оказался в совершенно нелепом положении. Приношу свои глубочайшие извинения вам, господин Демидов, и надеюсь, что вы поймёте ситуацию и этим удовлетворитесь.
— Ситуацию понимаю, но удовлетвориться только извинениями уже не могу.
— Простите? — приподнял брови подполковник.
— Может всё-таки стоит вскрыть конверт, — подал робкий голос полицейский "хватаясь за соломинку", — это может внести некоторую ясность…
Вот тут я имел возможность наблюдать чуть ли не буквально "испепеляющий взгляд", как на этом лифляндском пинкертоне не задымилась одежда – непонятно. Заткнулся он тут же.
— Дело в том, господин подполковник, что, во-первых, вы должны запечатать конверт майору Пушнякову своей личной, вернее гарнизонной печатью. Во-вторых, написать ему письмо с объяснениями, почему конверт был вскрыт.
Чуть не добавил, что я не собираюсь предстать перед будущим начальством как небезызвестный гасконец перед де Тревилем, но вовремя сообразил, что если Александр наш Дюма уже и родился, то своих шедевров написать ещё точно не успел.
— Это само собой, — было видно, что Зальца внутренне "вздохнул с облегчением".
— Но и это не всё.
— Чего же ещё вам требуется?
— Вы, стараниями господина фон Дуттена, стали причастны к тайне, которая является государственной. И мне необходимо быть уверенным, что она не будет распространяться дальше. Вы меня понимаете?
— Поясните.
— Всего лишь необходимо написать несколько строк, что вы обязуетесь молчать по поводу того, что узнали. Такую же бумагу должен составить и господин титулярный советник.
— Но ведь мы ничего и не узнали!
— Да просто не упоминать о том, что вообще со мной встречались. Неужели это так обременительно? Я, со своей стороны, даю слово так же не упоминать об этом инциденте. Так что вы избежите серьёзных неприятностей. Договорились?
Подполковник задумался.
Для стимулирования принятия решения, мне пришлось обрисовать перспективу его возможного упрямства: Действительно, строго говоря, он ничего особо и не нарушил. Но ведь в случае чего последует не официальное взыскание, а перевод на иное место службы, где он совершенно свободно сможет рассказывать о нашей встрече каким-нибудь камчадалам. Возымело действие. Я продиктовал обоим несколько строк, забрал бумаги и откланялся, отказавшись от предложенного гостеприимства – переночую в какой-нибудь местной гостинице и с утра двинусь дальше.
Можно догадываться, что местный детектив услышал много нелестного в свой адрес после моего ухода. Кстати его действия достаточно понятны: после многолетней рутинной службы вдруг показалось, что появилась возможность раскрыть какой-то таинственный ЗАГОВОР. Или что-то в этом роде, а это, доложу я вам, таки-и-и-е перспективы в карьере…! Сделал ставку. Прогорел. Да и ладно, не мне за эту морду тевтонскую переживать.
Рига
Ещё одна ночёвка по дороге и часам к трём следующего дня показалась Рига. Сначала, разумеется, я увидел шпиль церкви Святого Петра, потом Домский Собор и церковь Святого Якова. А больше – ничего знакомого. Предместья были сплошь из деревянных построек, за городскую стену мне сегодня попасть не пришлось – батальон находился вне границ городского канала, игравшего роль рва перед стенами столицы губернии. Ладно – ещё зайду и на Ратушную, и на Домскую площади, посмотрю…
Майор Пушняков Аркадий Севастьянович оказался мужчиной моих лет, рослым брюнетом с аккуратными бакенбардами. Встретил меня командир батальона весьма приветливо:
— Рад знакомству, Вадим Фёдорович, очень приятно получить под своё начало столь образованного человека. Даже удивительно: как вы смогли оставить науку ради службы в армии?
— Каждый из нас старается быть там, где может принести Отечеству наибольшую пользу, разве не так?
— Разумеется. Но весьма немногие, по моему мнению, способны были бы поступить, так же как и вы.
— Благодарю за лестный отзыв, но, если можно, хотелось бы обсудить перспективы начала работ, ради которых я и прибыл в ваше распоряжение.
— Знаете, судя по приказу его высокопревосходительства, это я в вашем распоряжении, — усмехнулся майор, — ваше подчинение мне чисто формальное, а вот я обязан обеспечить режим максимального благоприятствования вашим работам.
— Надеюсь, что это вас не обижает?
— Отнюдь, как вы сами сказали, каждый из нас должен стараться принести России наибольшую пользу на своём месте. Но я могу поинтересоваться о направлении ваших занятий?
— Конечно, Аркадий Севастьянович. Я работаю над созданием и производством, во-первых, очень мощного взрывчатого вещества, а во-вторых, пороха почти не дающего дыма при сгорании. Очень надеюсь, что в ближайшее время смогу продемонстрировать и то, и другое.
— Удивительные вещи говорите, — поднял брови мой командир, — но не верить учёному с мировым именем, у меня повода нет.
— Можете не сомневаться. Всё это уже продемонстрировано военному министру. Иначе, сами понимаете, что я не пользовался бы таким доверием его высокопревосходительства. Исследования практически закончены, осталось наладить производство всего этого в сколько-нибудь серьёзных количествах. Причём в обстановке строгой секретности. Именно поэтому лучше работать в армии, а не в Академии.
— Понятно, — слегка задумался Пушняков, — можете смело рассчитывать на моё содействие. Что вам понадобится?
Обсудили вопрос с помещением для будущей лаборатории, список необходимого оборудования я оставил Барклаю и оно должно было прибыть в ближайшее время, а вот сырьё предстояло доставать на месте, но, посмотрев на перечень необходимого, майор уверил, что особых проблем с этим не будет. Вот с людьми было хуже: солдаты-минёры, это, конечно самые подходящие для меня работники во всей армии, но и они не химики, то есть им можно поручать отмеривать определённые порции веществ, смешивать сухие порошки, но не более. Во всяком случае, первое время. Правда, Аркадий Севастьянович обещал отобрать для меня десяток лучших из лучших… Главное – нáчать, а уж потом разберёмся как углýбить.
— Как устроились, Вадим Фёдорович? — сменил тему майор.
— Честно говоря, пока никак – сразу к вам не заезжая в город. Надеюсь хоть первую ночь не оставите меня со слугой под открытым небом?
— Не беспокойтесь. Сегодня вас пристроим, а на будущее могу порекомендовать неплохую квартирку неподалёку – и недорого, и прилично. А сейчас – пойдёмте ужинать.
Батальонное офицерское собрание или как оно там называлось, особой роскошью не отличалось – столовка себе и столовка. То есть чисто и уютно, даже бильярдный стол имелся, но не более.
В помещении находилось ещё пятеро офицеров: двое играли на бильярде, один находился рядом с ними, а ещё двое общались за столом с бокалами вина.
— Господа офицеры! — крикнул один из сидевших, увидев командира.
Игра немедленно прекратилась и слышны были лишь ещё несколько рикошетящих ударов шаров продолжавших катиться по зелёному сукну.
— Господа, — обратился майор с вытянувшимся во фрунт офицерам, — позвольте представить вам нашего нового сослуживца: поручик Демидов Вадим Фёдорович. Кроме всего прочего – известный учёный-химик, адъюнкт Российской Академии наук. Прошу любить и жаловать!
Пять пар глаз немедленно обратились в мою сторону. Почти на каждом лице читался вопрос: "Это что ещё за фрукт?" – нормальная реакция на самом деле.
— Рад приветствовать вас, господа! — ну а что я ещё мог сказать?
Первым ко мне подошёл капитан, который первым заметил Пушнякова:
— Кушер Лев Симонович, — рукопожатие было вялым, но в целом офицер производил приятное впечатление – лицо было вполне доброжелательным.
Далее представились поручики Берг и Карабин, а так же подпоручик Волин и прапорщик Храповицкий-четвёртый.
— Очень приятно познакомиться, господа.
— А кроме того, — вмешался майор, — господин Демидов с дороги и прошу не беспокоить его разговорами до окончания ужина. Договорились?
Офицеры выразили своё согласие и вернулись к прерванным занятиям, хотя изредка и поглядывали в мою сторону.
Буфетчик достаточно споро принёс кислые щи и кашу с мясной подливой. Без всяких изысков, но вполне себе вкусно, особенно когда на протяжении всего дня, горячего поесть так и не удалось. К тому же приготовлено всё было "с душой".
