Юрий Корчевский - Ратибор. Забытые боги
На слабеющих ногах Илья направился к дубу. Один раз дерево уже спасло его от «чёрной смерти», эпидемия которой прокатилась по империи. Благо идти было недалеко, и Илья про себя возблагодарил за это Бога, потому что слабел с каждой минутой. Сенатор полагал, что яд подействует быстрее, чем Илья успеет передать кому-либо полученную информацию.
Комбинация была задумана великолепно, и осечки не предполагалось. Сенатор получал расписку, а Илья умирал от яда, унося с собой в могилу имена предателей. Но сенатор и предположить не мог о дереве.
Илье пришлось собрать всю волю и силы в кулак, чтобы не рухнуть посреди мостовой. Из последних сил, качаясь, как пьяный, он добрёл до дуба и обнял его.
Так он стоял долго, не чувствуя улучшения. Но постепенно стала уходить слабость, перестали подкашиваться ноги, не кружилась голова. И только к вечеру, когда солнце коснулось верхушек гор на горизонте, он почувствовал себя сносно. Не было обычной бодрости, какая бывала после объятий с деревом, но и вконец разбитым он себя больше не чувствовал. Видимо, яд был очень сильным или доза запредельная, которой можно лошадь убить.
Он оторвался от дерева, понимая, что пора идти домой, и замер. Кора на дубе в тех местах, где он прижимался к дереву, сделалась чёрной. Прямо фигура его отпечаталась. В тот день, когда дуб спас его от чумы, такого не было. Илья решил, что дуб высосал из него яд. Он провёл рукой по коре дерева:
– Благодарю, брат, за помощь. Второй раз ты мне жизнь спасаешь.
Зашелестели листья, склонились ветви – дуб отвечал, или это был просто порыв ветра? Илья же лишний раз убедился в коварстве и изощрённой хитрости римлян. Пожалуй, славяне до такого не доросли, попроще будут.
К дому он шагал уже бодро. Но только постучал в дверь, как она распахнулась, и на шею бросилась Немезида:
– Беда у нас!
Когда же судьба перестанет грузить его неприятностями? Илья вздохнул:
– Что случилось? Ты заболела?
– Хуже. Кастор…
– Что «Кастор»? Ну, говори же, не тяни кота за хвост…
– Кастор повесился…
– Как?! – Известие его шокировало.
– Идём.
Позади дома был сад, где росли фруктовые деревья, и там же стояла скромная беседка. На мощной ветке одного из деревьев была верёвка, в петле которой висел Кастор. Вид у него был жутким – выпученные мёртвые глаза, вывалившийся, посиневший язык.
– Как это случилось? – Илья присел на скамейку.
– Я его с утра не видела. Ты ушёл, не позавтракал, он тоже не вышел из комнаты, и я подумала, что спит. После обеда вышла в сад, а тут… Кошмар! Это же самый страшный грех, его не отмолишь. Почему он наложил на себя руки?
– Откуда мне знать? Чужая душа – потёмки.
Причину самоубийства Кастора Илья знал, но говорить Немезиде не стал. К чему ей знать, что Кастор, которого они прятали, оказался предателем? Видимо, переживал своё предательство, поскольку был священником и порядочным человеком. И не нашёл для себя другого выхода, как покончить жизнь самоубийством.
В душе Ильи боролись разные чувства. Жалость к Кастору – смерть никого не красит и не может исправить ошибки, и в то же время облегчение. Если бы Кастор не повесился, Илья решился бы на убийство. После того, как он узнал от Кастора, сколько информаторов, а по сути – предателей оказалось среди клира, он желал всем им смерти. Измена должна быть наказана. Вот только Кастора он знал, и ему было по-человечески его жаль.
Илья сходил за ножом, обрезал верёвку и уложил тело Кастора на землю. Конечности его уже окоченели.
По правилам, умершего священника должны отпевать по особому обряду. Но Кастор – предатель, и фактически он вычеркнул себя из клира. А кроме того, он совершил самоубийство. Таких и на христианских кладбищах не хоронят. Однако же нехорошо получится, Кастор всё же не собака бездомная.
Хоть и очень не хотелось, Илья пошёл в катакомбную церковь и сказал, что Кастор-дьякон умер от болезни. О самоубийстве умолчал. Конечно, для знающего человека странгуляционная борозда на шее о многом скажет. Но и выбросить труп где-нибудь на кладбище Илья не мог. Кастор совершил ошибку, сам принял решение как-то исправить её, не перелагая на плечи других. И хотя сам Илья так бы не поступил, выбор Кастора он уважал.
Несмотря на позднее время, нашлась повозка с мулом. Тело Кастора под покровом ночи перевезли в катакомбы. Илья похвалил себя за то, что убрал все следы самоубийства дьякона – снял верёвку с шеи и распрямил конечности, хотя для этого пришлось применить силу.
За день он устал – слишком много событий за такой промежуток времени – и спал как убитый.
Утром Немезида просила:
– В церковь пойдём? Наверное, отпевать Кастора будут.
Илья поколебался:
– Не пойду, грех на нём.
Немезида подумала о самоубийстве, а Илья – о предательстве. Но пусть девушка всего не знает, зачем ей вся эта грязь?
– Как знаешь, ты мужчина.
– Собирай вещи, мы уезжаем.
– Правильно, не могу я жить в этом доме, а в сад теперь выходить боюсь.
Наверное, Немезида думала, что Илья решил сменить дом, он же задумал покинуть город.
Пока Немезида собирала немудрящие пожитки, он отправился в порт – ноги сами понесли его туда. На корабле до любого места добраться проще и спокойнее, чем пешком или на повозке. Вот только куда направиться? Но пока шёл, решил – на Сицилию. Остров недалеко от континента, климат прекрасный, почти вечное лето, фрукты – что ещё человеку надо?
Он нашёл торговый корабль, идущий на Сицилию, договорился с хозяином. Судно отходило после полудня, и следовало поторопиться.
Быстрым шагом Илья вернулся домой. Узлы уже были увязаны, лёгкие, одна одежда в них. На лежанке Ильи – три мешочка с деньгами. Один шёлковый, который он от цензора получил, второй и третий – из дома Мордехая.
– С этим что делать? – указала Немезида на мешочки.
– Как что? С собой берём.
Деньги в мешочках Илья сложил в отдельный узел. Что вещи? Тьфу! А когда есть деньги, можно иметь всё: купить себе дом, нанять прислугу, одеться, обуться и жить припеваючи. А Римом и его казнями и кознями Илья был сыт по горло.
Он взял узел с деньгами и вещами, второй повесил на локоть Немезиде. Она обвела глазами дом:
– Жалко покидать…
– Лучше найдём.
Оба попрощались со слугами. Служанка Урсула даже всплакнула – привыкли они к постояльцам.
К порту шли, поторапливаясь. И вот они уже на корабле.
Увидев женщину, хозяин изменился в лице. Женщина на корабле – плохая примета. Однако вручённые ему деньги успокоили.
Никаких кают на корабле не было, и они расположились на палубе судна, на носу – трюм был завален товарами. Собственно, путешествие не должно было быть утомительным, и уже завтра к вечеру, если будет попутный ветер, они прибудут на остров. Немезида даже не задала Илье вопрос – куда они плывут, где будут жить? Муж знает, он глава семьи, и женщина должна следовать за ним. Илье это понравилось.
Дул лёгкий ветерок. Солнце, покачивание, прекрасные виды за бортом, едва они вошли в Тирренское море, настраивали на отдых, на благодушный лад. К вечеру слуга принёс ужин – жареную рыбу, вино и лепёшки. Под натянутым тентом солнце сильно не печёт, продувает ветерком. Иной раз долетают солёные морские брызги.
Ужинали не спеша, наслаждаясь бездельем. Илья был рад: не надо кого-то выслеживать, сражаться, быть в напряжении. Любимая женщина рядом, и на душе покойно. А как чудесно спалось! Ещё бы хозяин озаботился о матрацах, набитых сушёной травой, а то слуга принёс циновки из рисовой соломы. Для Ильи привычно, а вот Немезиде жестковато.
Утром девушка сказала:
– Так бы и плыла с тобой всю жизнь. Море, ветерок, судно покачивает – благодать!
– Любая сказка когда-нибудь заканчивается. Налетит ветер, пригонит тучи, хлынет дождь, и судно будет швырять, как щепку. Бр-р-р!
– С тобой мне ничего не страшно, – засмеялась Немезида.
Доплыли они благополучно – и солнце светило, и ветер попутным был.
Судно пристало в Сиракузах. Илья ещё подумал про себя – город, известный с древности своими выдающимися людьми. Музей под открытым небом!
Прямо в порту зазывалы предлагали проголодавшимся путникам зайти в харчевню и отведать разных блюд. Тут же кричали о сдаче внаём комнат и домов.
Города Илья не знал, решил не рисковать и снял комнату на три дня – не оставаться же на улице. А за это время он успеет узнать, какие районы города почище, где зелени побольше, вид на море.
Комнату снял рядом с портом за сущие гроши – всё же не столица, не Рим.
Сиракузы, основанные на острове ещё в 734 году до новой эры коринфянами, превратились в большой и могущественный город. В период расцвета число его жителей доходило до полумиллиона. В ходе Второй Пунической войны в 212 году до новой эры Сиракузы были захвачены Римом. Кстати, великий математик, механик и инженер Архимед погиб здесь от руки римского легионера.
