Перевал Дятлова. Назад в СССР - Павел Барчук
Я рывком поднялся, и тут же снова раздался женский вскрик, а лоб загудел.
— Костя! Осторожней! Не дергайся! Лежи! — затараторила девушка болезненным тоном.
— Ты определись уж, лежать мне, или вставать, — пробурчал я, наконец-то открывая глаза.
Перепуганный взгляд Зиночки метался по моему лицу. Ладошкой девчонка потирала лоб. Ясно, отчего гудит голова, это мы с ней, похоже, лбами поцеловались.
— Очнулся? — неподдельная тревога в голосе девушки по-прежнему удивляла, но вызывала приятные душевные волнения.
— Кто меня так? — просипел я, пытаясь сесть.
— Никто! Ты сам! Не делай резких движений! Костя! Ну что ты такой неугомонный! — воскликнула Зина, тщетно пробуя удержать меня на месте.
— В смысле никто? — удивился я. — А как тогда?..
— Ты упал, — Зиночка удивила меня еще больше.
— В смысл упал? — заклинило меня.
— В прямом.
— Зин, медленно и подробно, ладно? — попросил я, морщась от неприятных ощущений: шишка, похоже, нарисуется знатная.
Глава 23
Происходит то, чего не должно произойти
Ничего сверхъестественного Зина мне не поведала. С её слов картина выходила следующая. Шёл, шел, Костя вперёд. Спокойно так шёл, беззаботно даже. Затем внезапно остановился, покрутил головой по сторонам, не отозвался на имя, которое Зина, собственно говоря, и выкрикнула, а потом — бац, упал товарищ Замирякин как подкошенный.
Причём девчонка так и не поняла, зачем я остановился и чего хотел. Не было вроде для этого видимых причин. Да и упал тоже несколько странно. Как стоял, так с высоты своего роста и шлёпнулся, спиной прямо в снег. Плашмя, будто мне в лоб прилетело невидимой рукой. Только ноги с лыжами и подлетели вверх. Хорошо, не сломал себе ничего вроде бы. Во всяком случае, боли не ощущаю, значит, всё в порядке, повреждений нет.
Зиночка пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, как конкретно выглядело моё падение со стороны, но не находила. Из сумбурного потока её фраз вычленять информацию удалось с трудом. Девчонка сильно нервничала.
По словам перепуганной Зиночки, которая продолжала с тревогой заглядывать мне в глаза, я был бледен настолько, что сравнялся по цвету со снегом, в котором валялся. Она пыталась проверить пульс, и в какой-то момент ей даже показалось, будто я умер. Бред, конечно. Вот же я, смотрю на неё, вполне себе живой и относительно здоровый.
Однако Зина уверяла: ни дыхания, ни стука сердца она в тот момент не услышала. Руки у меня были ледяные, глаза резко запали, появились тёмные круги, а рот вообще перекосило. Да! И губы посинели. По крайней мере, девчонка описала это именно так. Ясное дело, её теперь, после увиденного, знатно потряхивало. Я и бы сам при виде подобного «красавца» в штаны наложил.
— А сейчас?
— Что сейчас? — Зиночка несколько раз бестолково хлопнула ресницами.
— Как сейчас выгляжу?
— А… сейчас…
Зинаида отклонилась и внимательно на меня посмотрела, взглядом ощупывая каждую чёрточку лица. Слава богу, испуг в её глазах пропал. Его сменило облегчение. Ну, видимо, не так всё плохо со мной.
— Сейчас нормально. И губы не синие… Круги только под глазами остались, а бледность прошла. Даже немного румянец.
— Скажешь тоже, румянец, — хмыкнул я. — Что я тебе, девица-красавица, чтоб румянец…
— Лицо у тебя просто покрасневшее, как с мороза, — пояснила девчонка, смутившись.
— Ну да, а мороза-то ни разу и нет, жара плюс двадцать, — пошутил я.
— Раз шутишь, значит, точно в себя пришёл, — фыркнула девчонка. — Идти можешь? Или… — Зина заколебалась.
— Или? — уточнил я.
— Я тебя смогу до дерева дотянуть, чтоб не на голом снегу. Веток наломаю, усажу, а сама за ребятами. Мы вернёмся с санями, заберём тебя. А может, и вовсе назад, на участок в санях поедешь. Вдруг это что-то с мозгом? Или сердце? Кровоизлияние. Куда тебе в таком состоянии в поход?
Девушка всплеснулась руками, попыталась возражать.
— Зина, всё в порядке. Просто перенервничал, когда в лес ходил. Давай договоримся: когда доберёмся до Северного, ты никому ничего не станешь рассказывать, хорошо? Ни к чему это. Да и засмеют. Над нами и так потешаться будут, из-за слежки, а тут ещё и я в обморок упал.
— Но как же, Костик, также нельзя. В горы… поход… рюкзаки… — залепетала Зиночка.
Переживательная, однако, девчонка, заботливая. Вот же кому-то жена достанется, окружит заботой, лаской. Так окружит, что не продохнуть. А мне сейчас почему-то вдруг страшно понравилась такая… такое… Короче, не о том я опять, не о том.
— Зина, ты меня поняла?
Тут я сообразил, что по-прежнему сижу на снегу, и одним резким движением поднялся. Девчонка охнула, не удержалась и шлёпнулась на попу.
— Извини, случайно получилось, — покаялся я, протянул руку, помог подняться.
— Ты как? Голова не кружится?
Кажется, Зиночка даже не обратила внимания на собственное падение, ей главное, чтобы у меня ничего не болело.
— Да в порядке всё, Зин, — поморщился я.
Похоже, кто-то погорячился, и этот кто-то — я. Много заботы — та ещё проблема, я ж не ребёнок, в конце концов, чтобы надо мной так квохтать. Взрослый мужик… кхм… ну да, в теле молодого парнишки, но это ничего не меняет.
— Всё. Хватит!
Я не позволил Зине в очередной раз пощупать мой лоб, потому что она как раз рвалась именно это и сделать. А то мы так ещё три дня на одном месте простоит.
— Зина, я в порядке, полном! Бегом на лыжню и вперёд, к светлому будущему.
— Что?
— Вперед, говорю, к Северному. А то как бы наши поисковый отряд за нами не выслали, мы и так задержались. Темнеет.
— Ой, правда, — Зина, словно очнувшись, завертела головой.
Синие тени потемнели и удлинились, сжирая световой день. Солнце стремилось к горам, торопливо выжигая остатки относительного тепла, если так можно выразиться. Не хотелось, чтобы ночь застала нас в пути.
— Зина, мы с тобой договорились? — строго переспросил я.
— О чём?
— О том, что ничего не было, — спокойно повторил, призвав на помощь все свои достоинства переговорщика.
Их как бы и без того немного. Скажем прямо, терпение — не мой конёк.
— Ни в какие обмороки я не падал. И ты не будешь каждый десять минут заглядывать мне
