Неожиданный наследник - Александр Яманов
Я же, пока шли дебаты, собрал свой кружок и начал раздавать задачки. И надо заметить, что люди, неплохо разбирающиеся в математике, не сразу смогли их решить.
А затем Ваня сделал глупость. Он, то есть я, достал из сумки кроссворд. Данная забава была названа перекрёстком и сначала вызвала у математиков ироничные улыбки. Но когда они поняли, что им предложили, то забыли обо всём. Так как я подготовил всего семь кроссвордов, то пришлось быстро рисовать новые. Заметив, что часть присутствующих замолчала, и занимается непонятным делом, к нам начали перемещаться спорщики. Благо я взял с собой бумагу и грифели. Поэтому уже через десять минут все собравшиеся погрузились в разгадывание.
Когда схлынула первая волна возбуждения и в зале стало более-менее тихо, взгляды собравшихся постепенно переместились на меня. Здесь уже Румовским не прикроешься.
— Да, это моя задумка. Очень удобная вещь для развития ума и памяти, — почти честно отвечаю присутствующим, — У меня недавно возникла идея открыть собственную газету. Вот там каждую неделю и будет публиковаться перекрёсток. Заодно я хочу ознакомить людей со сказками и задачами. Но сейчас надо принять решение. Сможете ли вы издать учебники? Ведь это дело необходимое для империи.
— Ваше Высочество, я готов за свои средства издать азбуку и учебник арифметики. А ещё готов внести свой пай в вашу будущую газету. Уж больно мне по душе пришёлся перекрёсток, — первым нарушил молчание Трубецкой.
Вот ведь жук! Прославиться хочет, заодно и мне помочь. Только мне для газеты компаньоны не нужны. А учебники пусть печатает сколько душе угодно.
Трубецкого тут же поддержали Щербатов и Шувалов, предложившие своё участие в создании газеты. Несколько собравшихся тоже изъявили желание участвовать в прожекте. Но больше всего меня порадовало, что собрание утвердило печать новых учебников. Значит, первый шажок по продвижению грамотности в России сделан. И здесь есть моя вина, вернее заслуга. Пусть это мелочь, зато я ощущаю гордость. Хоть таким образом, но мне удалось принести пользу России.
Глава 16
Апрель 1765 года, Санкт-Петербург, Российская империя.
И вот мой второй выход в высший свет. Речь о грандиозном событии, конечно. Пост закончился, и дворяне занялись своим обычным времяпровождением. Будто ранее им, что-то мешало. Ха-ха!
Позади Пасха, которую в столице отпраздновали с невиданным размахом. Я же старался придерживаться прежней политики и вёл себя достаточно аскетично. Понятно, что это не касалось отношений со Строгановой. В остальном же во время поста мною были соблюдены все положенные ритуалы. Только я продолжал не замечать удивления настоятеля церкви Симеона и Анны, которую регулярно посещаю. Говорят, моё поведение уже вызвало недовольство столичного митрополита. Но меня это совершенно не беспокоит.
Что касается православного праздника, то я отметил его вместе с семьёй. Мне кажется, это наиболее правильный поступок. А то местная публика норовит превратить любое торжество в карнавал и непристойное гулянье. Вместо того чтобы насладиться наступающей весной и провести столь долгожданный день в окружении родных.
Но бал, устроенный самой императрицей, я ждал с нетерпением. Начнём с того, что это первое моё участие в подобном событие. Плюс, месье Сигоньяк сообщил о готовности своего ученика. Вернее, мне ещё учиться и учиться, но французу уже не стыдно, коли я приглашу какую-нибудь даму на танец.
Последние несколько недель вместе со мной занималась специально приглашённая мадам. Ведь одно дело разучивать пируэты и совсем другое живая партнёрша. Без определённого конфуза не обошлось, но постепенно я привык и перестал смешить, наблюдающего за мной Панина.
Тоже новая напасть на мою голову. Никита Иванович ревнует и не может сдерживать свои чувства. Сначала я не понял изменений в его отношении, но затем догадался, что дело в Анне. Срывать свою злость на мне сложно, но граф пошёл иным путём. Увеличился объём знаний, который начал давать наставник, а ещё появились насмешки, пусть и скрытные. Наблюдение за танцами, один из моментов, когда Панин позволяет себе подобное. Есть ещё беседы со Щербатовым, где меня пытаются выставить дураком. Даже князь удивился подобной несправедливости, заявив, что я просто не могу знать многих вещей, обсуждаемых двумя вельможами.
Только обиженный на весь белый свет наставник не понимает, что подобным образом больше мне помогает, нежели вредит. От лишних знаний, которые я впитываю как губка, ещё никто не умирал. А в процессе обсуждений и скрытых насмешек Панин позволяет себе гораздо больше, делясь со мной свежими новостями и подоплёкой многих интриг.
Михаил Михайлович, наоборот, стал мне если не другом, то союзником. Идея с газетой не на шутку его захватила. Ведь это, то самое просвещение, о котором долго мечтал князь с соратниками, но не решался сделать первый шаг.
А вот испанец был, как всегда, немногословен и скуп на похвалу. Но один раз заметил, что я делаю некоторые успехи. Мол, ещё лет пять и меня можно выпускать на поединок против ребёнка с его далёкой Родины. Не поймёшь, он так шутит или говорит серьёзно. Я же сам вижу произошедшие во мне перемены. Что отметил и Сигоньяк. Мои плечи раздались вширь, в запястьях появилась немалая сила, а походка стала более плавной. А ещё я могу пробежать пять вёрст и не запыхаться. То же самое касается танцев — три или четыре часа занятий проходят незаметно. Разве что потом болят натруженные ноги.
Все эти мысли пронеслись в голове, когда я выходил из кареты и поднимался по лестнице в Тронный зал. Именно здесь должен пройти бал, который откроет череду празднеств по всей столице. За право участвовать в столь значимом событии разгорелась нешуточная борьба. Ведь сегодня люди будут не только танцевать и пировать. Одновременно здесь произойдёт показ невест, будут заключены различные сделки и кто-то найдёт себе нового любовника.
В общем, столичная жизнь бьёт ключом. Не скрою, что и моя персона обращает на себя внимание многих вельмож. После согласия посетить дворец Трубецких, что произойдёт через несколько дней, мне поступило ещё десяток приглашений. Тут уже не знаешь, как вежливо отказать. Ведь я уже был в гостях у Щербатова, теперь собираюсь к Трубецкому. Как не ответить тем же Шуваловым или Голицыным? Пора завести секретаря и одновременно советчика, которому будет поручен столь щепетильный вопрос. Да и само количество корреспонденции возросло. Мне пишут провинциальные дворяне, прося о протекции для детей. Кто-то предлагает различные прожекты.
