Herr Интендантуррат - Анатолий Федорович Дроздов
Атакованный «илом» грузовик вильнул и остановился на обочине. Крайнев стащил с руля окровавленное тело Николая и откинул на сиденье. Безжизненно застывшие, черные глаза подполковника равнодушно смотрели на него. Крайнев выскочил из кабины и подбежал к заднему борту.
– Все целы?
– Целы, товарищ майор! – послышался голос Седых. – Мы, как самолет увидали, сразу на пол легли. Летчик не знает, что здесь свои. Щепками обдало – только и всего.
– Николая убили! – сказал Крайнев.
– Ах, ты!.. – раздалось из кузова, и Седых спрыгнул на дорогу.
– Перетащим в кузов! – сказал Крайнев. – Ты сядешь за руль. Офицер за рулем – это подозрительно.
– Слушаюсь!
Вдвоем они вытащили тело подполковника из кабины. Иван помог поднять его в кузов. Снял с себя шинель, положил под голову Октябрьского и накрыл лицо полой. Иван ничего не сказал, но глаза у него влажно заблестели. Седых сел за руль, Крайнев пристроился рядом, и грузовик покатил по дороге.
– Через два километра сворачиваем на проселок! – сказал Крайнев.
– Помню! – отозвался Седых.
– Как Эльза? – спросил Крайнев.
– Спит. Как дал ей товарищ подполковник таблетку, так и заснула. Лоб не горячий. Не переживайте, товарищ майор: к обеду будем в бригаде, а там врач…
Крайнев кивнул и достал сигареты. Смертельно хотелось спать…
16
Сталин слушал доклад молча. Не перебивал, не задавал вопросов, молча вертел в пальцах пустую трубку, которую то клал на зеленое сукно стола, то снова брал в руки. Было в этом молчании нечто зловещее, что заставляло присутствующих внутренне ежиться. Василевский, Абакумов, Пономаренко – все они сидели, опустив головы. Судоплатов докладывал стоя. Сталин не предложил ему сесть, как обычно, и в этом тоже просматривалось нерасположение Верховного. Начальник 4-го управления НКВД СССР смотрел на вождя сверху вниз. Он видел склоненную седую голову и сухие кисти, торчавшие из обшлагов френча. Левая кисть была заметно суше правой.
Судоплатов закончил и умолк. Сталин молча дал ему знак сесть. Сам встал, прошел к письменному столу. Молча стал набивать трубку табаком из разорванной папиросы «Герцеговина Флор». Это привычное занятие позволяло ему все обдумать, прежде чем говорить. Решение вождя должно быть безошибочным и мудрым, каждое слово – выверенным. Сталин зажег спичку, раскурил трубку и вернулся к столу для приглашенных.
– Итак, – сказал он, пыхнув дымом, – подытожим. Абверу удалось втайне от нашей разведки создать школу, подготовившую шестьдесят девять профессиональных шпионов. Это тридцать три разведывательные группы. Я правильно понимаю, товарищ Судоплатов!
– Так точно! – вскочил генерал.
– Сидите! – Сталин сделал жест трубкой, как будто придавливал офицера чубуком. Судоплатов подчинился. – Тридцать три группы! – повторил Верховный. Цифра напомнила ему семинарскую юность. – В то время как для срыва летнего наступления в Белоруссии достаточно одной. Если верить вашему докладу, Павел Анатольевич, группы готовы – возможно, немцы начали их заброску. Так?
– Так точно!
Генерал снова вскочил, но Сталин усадил его тем же жестом.
– Информация достоверная?
– Ручаюсь, товарищ Сталин!
– Что собой представляет Петров?
– Воюет с первого дня войны. В 1941-м был ранен, попал в окружение, но пробиваться к линии фронта не стал, а создал в Городском районе партизанский отряд. В марте 1942 года отряд полностью очистил от немцев Город и район, которые оставались свободными от оккупантов до прихода Красной Армии.
– Помню! – сказал Сталин. – Отрядом командовал старший лейтенант Саломатин, а создал некто Брагин. Так, Пантелеймон Кондратьевич?
– Так точно! – сказал Пономаренко, в который раз поражаясь нечеловеческой памятливости вождя.
– Нам тогда доложили, что под фамилией Брагина скрывается другой человек.
– Это был капитан государственной безопасности Петров! – сказал Судоплатов. – После того, как отряд Саломатина получил указание Центрального штаба партизанского движения перебазироваться в другой район, Петров оставил отряд, где его пребывание не диктовалось необходимостью, сумел перейти линию фронта и добраться до Москвы. Благополучно прошел проверку и служил инструктором в спецшколе диверсантов. Подал несколько рапортов с просьбой направить на фронт. По всем получил отказ. После чего самовольно сел в самолет с очередной группой и выбросился в тылу немцев.
– Опытные специалисты рвутся воевать, а мы держим их в тылу, – сказал Сталин. – Сами же за линию фронта отправляем неумех, которые сразу проваливаются. Отправь мы Петрова годом раньше, возможно, узнали бы о «Валгалле» своевременно.
Судоплатов и Абакумов подняли опущенные головы. Сталин сказал «мы». Это означало, что вину за несвоевременную заброску Петрова он не возлагает на кого-то конкретно.
– Почему ваши люди ничего не знали? – Сталин посмотрел на Пономаренко.
– В N действовало комсомольское подполье, но в 1942 году его разгромили, – сказал начальник Центрального штаба партизанского движения. – Дети, вчерашние школьники – никакого понятия о конспирации.
– Почему не послали в помощь опытных разведчиков?
– Посылали, товарищ Сталин! – сказал Судоплатов. – Две группы. Обе погибли. В N чрезвычайно сильны СД и Абвер, что не удивительно, если учесть, что неподалеку от города обосновалась разведывательная школа.
– Но Петров смог оставить немцев в дураках?
– Смог, товарищ Сталин!
– Почему?
– Признаться, мы сами не рассчитывали на такой результат. Заброска Петрова не готовилась заранее, он действовал спонтанно. Тем не менее, сумел продержаться в N полгода. Полагаю, сыграли роль личные качества Петрова: интуиция, умение перевоплощаться, склонность к импровизации.
Сталин довольно кивнул. Признание Судоплатова подтверждало верность лозунга: «Кадры решают все!» А также неумение многих занимающих высокие посты людей находить и выдвигать такие кадры.
– Насколько я понимаю, – сказал Сталин. – Мы можем гордиться успешной разведывательной операцией Красной Армии. Полгода в глубоком тылу немцев действовали наши разведчики. Добытая группой информация оказалась чрезвычайно ценной, враг понес значительный урон в живой силе и технике. Группа благополучно вернулась на базу.
– Подполковник Октябрьский погиб! – напомнил Судоплатов.
– Случайность, которая не влияет на правильность вывода! – сказал Сталин. – Согласны?
– Так точно!
– Представления о награждении готовы?
– Никак нет!
– Почему?
– Хотел дождаться возвращения группы в Москву.
– А если не вернется? Идет война.
Судоплатов не ответил. Этого не требовалось: вопрос прозвучал, как упрек.
– Летчику-истребителю, сбившему двадцать самолетов врага, мы присваиваем звание Героя Советского Союза, – продолжил Сталин. – Летчик-штурмовик становится героем за восемьдесят боевых вылетов, снайпер, уничтоживший сотню гитлеровцев, также получает Золотую Звезду. Это правильно. Разведчик, чья добытая с риском для жизни информация помогла уничтожить тысячи фашистов, а также большое число их военного снаряжения, остается без награды. Вот это неправильно. Так, товарищ Судоплатов?
– Майор Петров отправился за линию фронта самовольно, – сказал Судоплатов. – Он грубо нарушил воинскую дисциплину и подлежал суду воинского трибунала.
– Он не в тыл побежал, не так ли? Воинская дисциплина свята,
