Цена империи. Фактор нестабильности - Влад Тарханов

вкусно поесть — это у них фамильная черта. Уже довольно грузный мужчина тяжело ступал по аллеям парка, высматривая очередную жертву, приставленный грум подавал ему заряженное ружье. Его Величество не применял дробь, а бил голубей пулевыми патронами мелкого калибра, считая это особым умением, посмеиваясь над дробовиками. Это ружье малого калибра ему привезли из Швейцарии, подарок пришелся тогда еще принцу по душе. Так получилось, что после трагической гибели Дизраэлли и Гладстона, Его Величество вызвал меня и предложил возглавить новое правительство, подчеркнув, что королевство находится в смертельной опасности, и нам необходимо объединиться, чтобы избавиться от неё. Там я узнал имя и фамилию этой опасности — Михаил Романов, новый глава Российской империи. Он не собирался забывать унижений Восточной войны и Берлинского конгресса, действовал решительно, более того, он решился публично обвинить Англию в подлом убийстве императорской семьи! Да! Мы в этом были замешаны, но обвинять нас в том, что мы защищали свои интересы — это несусветная наглость! Интересы британской короны — главное! Но Михаил сумел повернуть дело так, что многие правители Европы стали весьма неодобрительно посматривать на нашего Эдуарда, мол, вы нарушили неписанные законы — монархов не убивать! Вот еще что за глупость! Убивать можно, но тихо и осторожно! Взрыв в Зимнем был глупостью, ибо был слишком уж громким и резонансным.

Я посчитал величайшей честью и таким же испытанием встать у руля государства в этот сложный момент. Россия приложила много сил, чтобы очернить Британию. На этом фоне я счёл приемлемым постараться сгладить противоречия с Францией. Моей стратегией стало пытаться сколотить новую коалицию, хотя бы для того, чтобы отобрать тот же чертов Крым! Строительство новых военных кораблей на Черном море… это неприятно. Турция — это еще неприятнее. Она отказалась выставлять свои войска против России, конечно, от поражения прошло не так много времени, но мы обещали деньги, много денег, визири султана взятки брали, но ничего не делали. А тут еще со стороны Германии пришло предупреждение, что кайзер не будет доволен новой коалицией и может не остаться в стороне, и в случае такого конфликта поддержит сторону, подвергшуюся нападению. Очень миролюбивая политика, поблескивающая штыками. Лягушатники сразу же сдулись. Они теперь пас. Боятся еще одного похода немцев на Париж.

Прохладно! Стюарт принес глинтвейн. Горячий напиток примирил меня с ранней побудкой. Впрочем, насколько я знаю Эдуарда, он постреляет еще с полчасика, потом запыхается и подойдет сюда, сам же меня вызвал, любит он поговорить о делах между развлечениями. При этом надо отдать Его Величеству должное — он во все вопросы старается вникнуть, причем очень детально, не спешит с выводами и решениями. Что еще говорит в его пользу, так то, что он оставил Тайный совет практически без изменений, опираясь на тех же людей, что и его матушка. Это свидетельствует и об уме, и о преемственности политики, что для государства весьма ценно. Предсказуемость внутренней и внешней политики — это зрелость и мудрость королевской мысли! Да, что-то меня в комплименты с утра занесло, не проснулся, еще, наверное. Даже не заметил, как глинтвейн исчез, испарился, что ли?

— Кофе!

Стюарт забрал пустую посуду, с поклоном исчез, чтобы через несколько минут принести кофейник и несколько чашек. Это он правильно сделал, вижу, что Его Величество закончил гонять голубей.

— Ваше Императорское и Королевское Величество!

— Сэр Роберт… я же просил вас… когда мы наедине… я для вас Эдуард…

— Извините, сир…

— Вы неисправимы!

Король плюхнулся в подставленное слугой кресло, от быстрой ходьбы и стрельбы лицо его раскраснелось, покрылось потом, он тяжело дышал, промачивал лоб батистовым платком, ему тут же принесли плед, в который он с удовольствием завернулся, зябко поеживаясь. Одетый довольно тепло, Эдуард умудрялся мерзнуть даже в столь крепкой и добротной одежде. А что вы хотите, лондонская погода заставляет относиться к платью с уважением! Мы сидели в месте, откуда открывался прекрасный вид на Темзу. По реке клубился утренний туман, по-лондонски густой и с какой-то рыжеватой подпалиной.

— Утро над Темзой туманно, — не преминул заметить король, — скажите, сэр Роберт, марево внешней политики вам удалось рассеять? Давайте сегодня вы меня порадуете нашими успехами в обуздании Михаила Российского. Вот послал Господь родственничка!

— Как вы знаете, на Рождество Михаил объявил о нейтралитете России в европейских делах. Дословно, российская армия не будет вмешиваться в войны между европейскими державами, если никто не будет угрожать ее границам.

— Учитывая, как проходит реформа ее армии, то мы имеем очень вооруженный нейтралитет, — усмехнулся Эдуард, не слишком-то весело.

— Сир, это ведь очевидно — этот меморандум в интересах Германии, он развязывает ей руки для решения вопроса с Францией.

— И в результате мы лишились французской пехоты, не так ли?

— Победить Россию без большой сухопутной армии невозможно. Но ее у нас нет. Мы сейчас вынуждены собирать силы для экспедиции в Афганистан. Кандагар должен быть взят. Это обеспечит безопасность Индии. И сейчас, когда страна фактически разделена на два государства — Пуштунистан и Верхний Афганистан, есть весьма хорошая возможность разбить их поодиночке и гарантировать подчинение сначала одной части, а потом и второй. Тех, кто разделен, захватывать проще. Можно сказать, русские за нас сделали очень большую работу. Сейчас мы ведем переговоры с обеими эмирами. Интересно, кто из них окажется более вменяемым. Потом мы поставим там своего человека, сейчас пусть вцепятся друг другу в глотки.

— Да, маркиз, вы действительно стараетесь действовать в ключе британских традиций: разделяй и властвуй!

— Сир, считаю, нам надо активизировать действия в Египте. Нам необходим контроль за Суэцким каналом. Обеспечить подвоз в Индию наших войск, боеприпасов, это важнейший и кратчайший путь…

— Это не тема сегодняшнего разговора, сэр Роберт. Надо обдумать… Мы соберемся по этому поводу… скажем… Одиннадцатого апреля. Да, соберите Тайный совет на одиннадцатое.

— Слушаюсь, сир.

— Так, а что у нас по России? Мы вынуждены были согласиться на требования Михаила, у вас получилось хоть как-то уменьшить наши потери?

— Мы посчитали это на данном этапе неразумным, сир. Но надо немного усыпить бдительность этого зверя. Более того, мы предложили России несколько интересных контрактов с нашими военными заводами, тем же Виккерсом. Для нас интересно проникновение капитала в Россию. Тем более, что наши агенты сообщают, что государю подали окончательный проект финансовой реформы. Золотой рубль поставит Россию в зависимость от держателей золота — нас и Франции.

— Скажите проще, от Ротшильдов, — усмехнулся король, — это будет очень неплохо. Золотая морковка приведет российского ослика в нужное нам стойло!

— На это и строится расчет. Вот только нам