Кротовский, вы последний - Дмитрий Парсиев

— Всем встать, суд идет! — человек в черной мантии произносит с высокого места и трижды торжественно ударяет деревянным молотком по специальной подставке.

Зал затихает, все поднимаются с мест. Я получаю тычок от охранника, я тоже должен встать. Судья подходит к своему месту, прежде чем сесть, мрачно оглядывает зал, читает по бумажке:

— Дело слушается судьей Горностаевым. Рассматривается дело: тайный сыск против сущности…

Он перечисляет, в чем именно меня обвиняют. Обвинений оказывается неожиданно много. И если убийство графа Кротовского с целью захватить его тело, я могу понять, то попытки подрыва государственности на мой взгляд притянуты за уши. Но адвокат едва заметно показывает кивком головы, мол не волнуйся, мол «так положено». Судья садится на место и нудно зачитывает из уголовного Устава, что у меня есть какие-то права.

— Обвиняемый, вы признаете себя виновным в предъявленных обвинениях?

— Нет.

— Прошу всех садиться. Слово предоставляется обвинителю.

На небольшую кафедру поднимается плешивый мужичок со впалыми глазами. Возложив руку на какую-то колоду, обвинитель клянется не применять магию для оказания воздействия, для склонения на свою сторону, а так же для любых иных действий, могущих увести высокий суд от истины.

Мне остается только порадоваться. Если б они тут еще и ментальную магию применяли, дела мои были бы совсем плохи.

— Для дачи показаний обвинение вызывает Смородинцеву Анну.

Анюта поднимается со скамьи и идет к кафедре. Я думал, будет сильно робеть, но она держится довольно уверенно. Молодец, девочка. Есть в ней воинский стержень. Анюта поднимается на помост.

— Владеете ли вы магией? — строго спрашивает ее судья.

— Нет, ваша честь.

— Тогда вы должны дать присягу простолюдина.

Анюта тоже кладет руку на колоду. Судья говорит слова присяги, она повторяет. Затем к ней обращается обвинитель.

— Как давно вы знакомы с графом Кротовским?

— С самого детства, ваша честь.

— Скажите, он раньше бывал сильно болен? Находился при смерти?

— Да, ваша честь.

— Когда это было в последний раз?

— Недавно, ваша честь, в день его восемнадцатилетия. У Сергея… Николаевича Кротовского не очень крепкое здоровье. А в день совершеннолетия пробуждаются магические силы. Мы очень боялись, что он может это не пережить.

— Прошу занести в судебный протокол, — веско говорит обвинитель, — Что граф Кротовский недавно был при смерти и фактически не мог сопротивляться проникновению в его тело инородной сущности.

Обвинитель снова обращается к Анюте:

— В нем самом, в его характере или поведении в последнее время произошли какие-то резкие изменения?

— Да, ваша честь.

— Какие именно?

— Ну, раньше он был робким, нерешительным… капризным даже…

— А теперь?

— Теперь он повзрослел.

— Что, повзрослел всего за один день?

— Да, ваша честь.

— Прошу и это занести в судебный протокол… у меня больше нет вопросов к свидетелю.

— Защита будет опрашивать свидетеля? — спрашивает судья.

— Да, ваша честь, — мой адвокат поднимается на кафедру, — Анна, вот вы сказали, что граф резко повзрослел.

— Так и было.

— А у него были для этого весомые поводы? Может быть он столкнулся с особыми трудностями, которые заставили его характер неожиданно проявиться?

— Да, нам пришлось продать особняк. Для графа это было большим потрясением.

— Спасибо Анна, — адвокат удовлетворенно кивает, — Я хочу напомнить высокому суду, что подобные случаи не редкость. Столкнувшись с трудностями одни ломаются, а другие закаляются. На войне вчерашние мальчишки в одночасье становятся мужами и воинами. Смею надеяться, граф Кротовский вылеплен из того же теста.

— Больше нет вопросов к свидетелю? … Вы можете вернуться на место.

— Обвинение вызывает следующего свидетеля, почетного члена первой купеческой гильдии Петра Ильича Хоромникова.

Купчина вальяжно проходит через зал, поднимается на помост и повторяет процедуру присяги. М-да. А деда обвинитель пропустил. Видимо понимает, что Филиппыч против меня показаний давать не станет.

— Скажите, Петр Ильич, — обвинитель обращается к купчине подчеркнуто уважительно, — Вам не показалось, что подсудимый ведет себя слишком зрело для столь юного возраста?

— Кротовский показал себя хватким дельцом, — купчина как всегда отвечает взвешенно и без преждевременного навешивания ярлыков, — В делах мы общались с ним на равных.

— Разве это не странно?

Купчина пожимает плечами.

— Пожалуй, что странно, — согласился купчина, — Настолько расчетливые, продуманные решения, какие принимал Кротовский, и в зрелом возрасте встретишь крайне редко, а уж среди молодежи…

— А ведь он еще и идеи подавал? Про сигналку… — напоминает обвинитель.

— И про сигналку… и про сервис… и про мобилеты… — подтверждает купчина, — …идеи имеют блестящие коммерческие преспективы.

— А он не говорил, как ему пришли все эти идеи?

— Не говорил, — отвечает купчина.

— А вы не спрашивали?

— В нашей среде о таком спрашивать не принято.

— Ну что ж, — обвинитель выглядит удовлетворенным, — Никто не станет укорять Петра Ильича за сдержанность. Но я бы попросил внести эти факты в судебный протокол. И не сочтите меня противником прогресса, однако пришельцы из иных миров попадаются как раз на том, что пытаются внедрить технические решения из своего мира. Я окончил опрашивать свидетеля.

— Право опросить свидетеля предоставляется стороне защиты, — оповещает судья.

— Благодарю, ваша честь, — место на кафедре снова занимает мой адвокат и обращается к купчине, — Петр Ильич, если я правильно понял, вы впервые повстречались с графом Кротовским уже после того, как ему исполнилось восемнадцать лет?

— Верно. Я как раз приехал покупать особняк.

— То есть вы не можете дать сравнение, каким он был до совершеннолетия и каким стал после?

— Все верно, не могу.

— Вот вы, Петр Ильич, человек с богатым жизненным опытом. Скажите, часто бывает, что человек, не слишком сообразительный в юности, с годами проявляет все большую смекалку и живость ума?

— М-м… если человек умен, то ум его проявляется рано. Суждения такого человека могут быть незрелыми, но в них сразу видна и острота, и оригинальность, и широта взглядов. А тугодум и до седых волос останется тугодумом.

— То есть вы можете допустить, что молодой человек, имеющий от природы живой и любознательный ум, и при этом получивший знания в различных областях… а наследник графского рода такие знания не