Виталий Корягин - Винг
— Козлы! — сказал эрудированный Алан. — Мне в Катании говорили, они уже весь остров съели[35].
— Сам ты… съел! — в сердцах прошептал сакс. Толкнул легонько Хью к башне.
Через пару минут там о скалу звонко щелкнул камешек. Тут же шаги дозорного сменились дробной рысью, на стене мелькнул свет факела и скрылся за ее изгибом. С донжона послышался голос второго часового, окликнувшего товарища. Эдвард, цепляясь кончиками пальцев за крохотные выступы, как ящерица-геккон полез на стену, повис под зубцом на руках. Наконец, послышался успокоительный ответ бдительного нижнего стража, не нашедшего, очевидно, достойного повода для тревоги. Коллеги обменялись еще парой фраз, и голова на донжоне скрылась за зубцами. В следующую секунду сакс взметнулся на стену. Из-за поворота приближались суетливые шаги. Он бесшумно скользнул навстречу, и его кинжал пробил гортань пирата. Тихо опустив ставшее податливым тело в густой мрак под зубец, Эдвард двинулся дальше, но в последних конвульсиях умирающий чем-то часто и нежно зазвенел о каменную стену.
Сакс рванулся прекратить этот, казавшийся ему оглушительным, трезвон, но с площадки донжона опять высунулась зеленая голова, требовательно спросила его о чем-то, и он застыл, пытаясь сообразить, что же делать. Он уже мысленно готовился начать открытый бой в таких совсем еще невыгодных условиях, но в этот миг снизу из-под стены Алан ответил верхнему часовому: каким-то образом он умудрился повторить произнесенную покойником полминуты назад последнюю в его жизни успокоительную фразу. Слова и интонации гэл воспроизвел потрясающе точно, хоть и ничего не понимал по-итальянски. Как ни странно, это сработало. Пробурчав что-то неодобрительное, подозрительная голова убралась. Сакс успел облиться холодным потом — впервые машина не сразу справилась с выделениями его тела.
Опять, теперь совсем близко, забренчали струны, запел высокий сильный тенор. Эдвард, пользуясь шумовым прикрытием, любезно организованным самими пиратами, быстро подошел к донжону. Прямо перед ним, чуть ниже гребня стены, сквозь решетку довольно широкого окна открылась панорама освещенного многими факелами зала, где за длинным столом тесно сидели пираты. На возвышении во главе стола тучный, похожий на мастиффа, барон и его супруга, видимо, как раз выясняли отношения: он искательно тянулся к ней с кубком, а она отворачивалась с пренебрежительной миной на красивом и злом лице.
Но все эти подробности вылетели из головы сакса моментально, как только он различил Ноэми, одиноко стоявшую у стены. К ней были повернуты многие пьяные лица, а она, в своем изящном кожаном гамбизончике, немного вытертым кое-где доспехами, словно и не видела этого зала, будто вовсе и не здесь находилась в смертельной опасности, без надежды на помощь. Столько гордости, сдержанного презрения, вызова жестокой судьбе выражало ее точеное лицо, что Эдвард сразу понял: она готова к смерти, она решилась умереть, чтобы избежать участи худшей для нее, чем сама смерть, и еще он понял: надо торопиться ее выручать, такое лицо не долго станут терпеть подле себя низкие и подлые людишки. Как ломали когда-то они свою совесть, приучая ее к злодейству, так постараются они сломать и эту чистоту, стащить в свою помойку, измазать дерьмом, чтобы не томила она их человеческую суть неизбывным укором за изнасилование собственной бессмертной души, не озаряла сверху их мерзкую и грязную лужу жизни.
Заставив себя оторваться от зловещей картины в окне, сакс пауком пополз со стены вверх по чуть наклонному округлому боку донжона. Доносившаяся из зала музыка полностью глушила слабые звуки его подъема. Через минуту он висел снаружи на зубце и напряженно вслушивался. Уловив сквозь аккорды мандолины близкие шаги за парапетом, Эдвард четко кашлянул. Тут же рядом с ним, как чертик из коробки, между зубцами вынырнула знакомая зеленая голова и посмотрела вниз. Это движение оказалось последним в жизни пирата: стальные пальцы правой руки сакса раздавили ему кадык и переломили шейные позвонки. Оставив труп там, где он рухнул на площадку донжона, рыцарь с высоты оглядел замок. Все было спокойно.
Но, спускаясь во двор и заглянув вновь сквозь окно в зал, сакс понял, что тишине осталось жить считанные секунды: Ноэми уже не стояла в одиночестве у стены. Два бандита удерживали ее, заломив руки за спину, а третий как раз рванул одежду на ее груди. Преодолев мгновенное искушение выдрать решетку и прыгнуть в зал, сакс вернул себе хладнокровие соображением, что шесть мечей — не один, и соскользнул на булыжник двора. Дернул дверь в донжон, как он и ожидал, она оказалась заперта изнутри.
Не теряя драгоценных секунд, он тенью метнулся в воротную арку, ухватил за нижнюю поперечину подъемную решетку, бешено рванул вверх и подпер каким-то поленом. Образовался лаз фута в два высотой, Эдвард ужом скользнул в него к воротам, кулаком выбил вытесанный из целого бревна громадный запирающий брус из кованых проушин и могучим пинком распахнул створку. Уже слыша голоса пиратов в воротной башне, бегущих вниз по лестнице из кордегардии, прыгнул к лебедке подъемного моста и вышиб стопор. Вместо плавного спуска мост с грохотом рухнул на опоры, раскололся и криво провис надо рвом. В проеме ворот мелькнули мимо Эдварда Алан и Хью и встретили караульных, выскочивших из двери под арку, точными ударами, сразу сразившими двоих. Сакс выхватил меч и присоединился к друзьям. В три секунды полегли и остальные три стража.
В арке чуть посветлело, над горизонтом высунулся край багрового диска луны. Прогудели под ногами подбежавших снизу по серпантину англичан доски моста, и вся маленькая армия ринулась во двор замка в атаку.
Из распахнувшейся двери донжона выбегали первые пираты. Вооруженные чем попало, пьяные и полу ослепшие после яркого света, они оказались легкой жатвой для мечей британцев. Десяток или чуть более разбойников были уничтожены на ступенях главной башни, и карательный отряд врубился в коридор донжона. Он был забит до отказа рвущимися к выходу врагами. Команда Эдварда продержалась в дверях несколько секунд, навалив в проеме вал из тел, но вынуждена была снова отступить во двор. Работая мечами без остановки, они с минуту отправляли на тот свет одного за другим выскакивающих из коридора пиратов, пока, наконец, напор их не уменьшился, и британцы снова смогли двинуться вперед. Яростно орудуя мечом, оскальзываясь на крови, оступаясь на мягком, сакс рвался к двери в зал. С боков его прикрывали клинки Алана и Хью, позади три ветерана рубили руки, угрожающие ударом в спину.
Вдруг впереди что-то ухнуло, и перед самыми ногами Эдварда разверзся провал шириной ярда в три, и в нем с воплями исчезли передние шеренги защитников замка.
— Вот это да! — восхищенно произнес Алан. — Это они спьяну своих в подвал скинули, как вас в прецептории. Жалко, Шимон не видит! Вот спасибо-то!
Сакс не стал дожидаться, пока враги опомнятся. Он прыгнул через дыру, сшиб нескольких пиратов, сам упал, выронив меч, заработал, как молотами, железными кулаками, слыша хруст костей и треск черепов, скрежет стали о сталь на груди и спине. Поднялся на ноги, сломал чью-то руку с кинжалом, упрямо тянувшуюся к горлу, захватил, сколько смог, врагов в охапку и одним махом скинул вопящую кучу в подвал. Развернулся, подхватил с пола меч и, крикнул, не оборачиваясь:
— Прыгайте за мной!
— Зачем? — прозвучал неожиданно близко голос гэла. — Они закрыли ловушку. Все у них нынче не вовремя…
В несколько секунд коридор был очищен от последних пиратов, и победоносная британская армия вступила в трапезную. Освещенные багровым светом нескольких факелов и очага, по мрачному, с черными базальтовыми стенами и мощными закопченными балками под потолком, залу, метались десятка два безоружных разбойников. Тщетно пытался натравить их на врага краснолицый барон, кричал, надсаживаясь, со своего помоста. У него в руках тоже был лишь кинжал. Рядом с ним злобно сверкала глазами на худом лице его жена.
Британцы принялись сгонять врагов, как колли овец, в угол, подкалывая их мечами. Хью встал у выхода в коридор, чтобы обезопасить тыл, Алан перекрыл дверь во внутренние покои, подпер ее лавкой.
Эдвард отыскал глазами Ноэми — она стояла, вжавшись в угол, прикрывая грудь изорванной одеждой. Он бросился к ней, огибая стол, походя смахнул голову пытающемуся преградить дорогу пирату с ножом. Радостная улыбка осветила измученное личико Ноэми в разводах слез.
— Эдвард! — сделала шаг к нему, протянула руку, гамбизон сполз с плеча. — Милый!
Баронесса выхватила из рук мужа кинжал, метнулась пантерой наперерез, схватила девушку за волосы и, с неженской силой отогнув ее голову назад, приставила клинок к ямке между ключиц Ноэми.
— Все прочь! Прочь, или я отрежу голову вашей шлюхе! — визгливо прокричала она. Лицо ее исказила ярость, придав правильным чертам выражение маски Медеи в греческой трагедии.
