Андрей Смирнов - Дары волшебства
Меча у Кантора теперь не было, и несмотря на два целебных заклинания, правая рука слушалась плохо. Заклинания подавили боль, остановили кровь и даже зарастили рану, но они не могли за столь короткое время полностью восстановить разрубленные мечом Гьерта связки гэемона. Здесь нужна была более тонкая работа и требовалось намного большее время — Кантор наспех залатал, что мог, отложив остальное до лучших времен. Мысль о том, что стоило, быть может, сейчас отступить, даже не пришла ему в голову. Показать спину этому презренному смерду? Бежать, признав его силу? Ум Кантора органически не был способен извернуться таким образом, чтобы помыслить нечто подобное.
Заметив, что меча у Кантора нет, Дэвид немедленно предпринял еще одну попытку достать его в ближнем бою. Кантор ушел по волшебной дороже, Дэвид повторил свой фокус с атакующим заклинанием, настроенным так, чтобы преследовать жертву и на магических путях, но к такому повороту событий Кантор уже был готов и, не сворачивая с собственного пути, каким-то образом сумел исказить траекторию движения заклятья в магическом пространстве. Сфера Пламени взорвалась где-то далеко внизу, в стороне, а Кантор вышел из межпространственного туннеля именно там, где и собирался — в трехстах метрах над землей, и на таком же расстоянии — от Дэвида. Следующие четыре атаки (две — со стороны Кантора, и столько же со стороны Дэвида) остались совершенно безрезультатны, при том три из них провалились еще до того, как соприкоснулись с противодействующими чарами противника. Огромное множество элементалей по-прежнему без всякого толка шарилось в округе — те самые тварюшки, что были извергнуты генератором элементалей, но так и не успели добраться до мирукхайда и героически погибнуть во всеобщем взрыве в лучших традициях смертников-камикадзе. Не контролируемые никем и ничем, они бестолково кружились в воздухе, некоторые — тыкались в защитные поля Кантора и Дэвида в безуспешных попытках хотя бы таким образом обрести цель собственного бытия, и безмолвно сгорали, повышая тем самым и без того запредельно высокий уровень адреналина в крови поединщиков — ибо, умирая, они еще и повреждали структуру защитных полей. Один злементаль — это еще ничего, но их было много… Иные предпочитали опытно постигать устройство боевых заклинаний, которыми обменивались Кантор и Дэвид, что, собственно, и становилось причиной распада боевых магических конструкций где-то еще на полпути к цели. Не сговариваясь, Кантор и Дэвид устремились прочь из зоны, оккупированной элементальным роем, при том преисполненный злобой Кантор цедил в адрес своего противника все ругательства, которые только мог вспомнить, а Дэвид, тоже раздраженный, но все же немного довольный собой, мысленно отметил, что «элементальную тактику» в будущем стоило бы хорошенько осмыслить и взять на вооружение. Зачем ставить Щиты и оболочки, защищаясь таким образом от мощнейших заклинаний противника? Не лучше ли натравить на такое заклинание отряд простейших стихиальных существ, дабы они перехватили заклинание по Дороге и взорвались вместе с ним? Элементали-перехватчики — это было бы, воистину, новое слово в искусстве боевого волшебства!
Отлетев на достаточное расстояние мечущегося огненного роя, Кантор и Дэвид одновременно задействовали атакующие подвески. Кантор швырнул в противника хоровод Темных Дисков, Истощающих Заклятья; Дэвид — Огненную Сферу Штормов, разбрасывавшую потоки пламени вокруг себя направо и налево. От Сферы Кантор защитился вполне успешно, а Дэвид замешкался — чертовы Диски были нацелены на поражение не врага, а его заклятий. Окружив цель, они планомерно портили все чары, которые цель производила. Само собой, позволять такой пакости летать рядом с собой нельзя было ни в коем случае, однако Дэвиду пришлось повозиться, прежде чей удалось подобрать к дискам подходящие заклинания-«ломалки» — ибо диски, как было положено, пытались испортить все, в том числе и заклинания, направленные против них самих. Если бы не кольцо, не факт, что ему вообще удалось бы справиться с этой задачей. Кантор получил преимущество и атаковал: к несчастью, подвески, нацеленные на разрушение, у младшего кен Рейза закончились, и ему пришлось конструировать заклинание из Форм в процессе боя. Занятый дисками, Дэвид защититься не мог, и первым заклятьем Кантор сильно попортил его оболочку, зато в ответ на второе Дэвид применил защитную подвеску, и выросший перед ним световой круг полностью поглотил поток темного волшебства, которым наградил его Кантор. Боевых подвесок у землянина почти не осталось, а «бытовые» заклинания — вроде невидимости или исцеления — помочь ему тут вряд ли могли, хорошо хоть, самовосстанавливающееся левитационное заклинание пригодилось… Он быстро составил и метнул во врага Молнию из Светлого Пламени (со всеми необходимыми надстройками, наводящими ее на цель и препятствующими перехвату котроля), а затем, не обращая внимания на ответный выпад Кантора, задействовал свою последнюю атакующую подвеску. Он сильно рисковал, но получил ожидаемое: темный вихрь смел последние остатки внешнего поля и изрядно попортил защиту амулета, однако собственная подвеска Дэвида также добралась до Кантора, и нанесенный ею урон был куда более велик. Это была тройная Сфера, оболочки которой, от самой внешней к самой внутренней, можно описать через те функции, которые они выполняли: Прожигание, Поглощение, Истощение. Эта штука сожрала внешнее защитное поле, окружавшее Кантора, и принялась за амулет; лишь третья по счету попытка кен Рейза раскурочить надоедливое заклятье увенчалась успехом. Однако, он потерял время. Метнув подвеску, Дэвид немедленно пошел на сближение со своим врагом и по дороге еще и метнул в него очередную Светло-Пламенную Молнию, каковая и стала надгробным памятником на защитном амулете Кантора. Хеллаэнец очутился в неприятном положении: если бы он попытался возвести защиту, Дэвид разломал, или, по крайней мере, сильно ослабил бы ее очередным заклинанием, а «ничья», достигнутая таким образом, позволила бы ему преодолеть оставшееся расстояние до Кантора и воткнуть в него меч. В ответ на магическую атаку Дэвид мог бы не защищаться, а пойти ва-банк: понадеяться, что охранного поля хватит на то, чтобы выдержать еще один удар, и вместо защиты метнуть очередную молнию. Из-за слишком маленького расстояния Кантор отразить бы те не сумел, а, совершенно лишенный защиты, сейчас он был просто идеальной мишенью. Поэтому он сбежал: ушел по пути, намереваясь выйти поближе к земле; не учел только, что Дэвид слишком быстро увидит и поймет, какое заклинание он собирает — ведь Кантор ничего не знал про аналитическое кольцо. Выжимая из Воздушных Крыльев все, что только можно, Дэвид одновременно зачитал Перемещение по Пути Живого Существа с Прирастающей Силой — на этот раз под «Живым Существом», подразумевая не себя, а, конечно, Кантора. Он влетел в магическое пространство четко по следу противника, да еще и с постоянно возрастающей скоростью; Кантор, не успевший сделать по своей дорожке и нескольких шагов, очень удивился тому, что на него свалилось. Он попытался удрать, свернуть в сторону — кен Рейз знал, что он намного лучше управляет волшебными путями, чем Брендом, и расчет его был понятен; но, как бы ни был он искусен, обогнать приращающее заклинание, которое безжалостно тащило Дэвида точно по его следу, Кантор не мог. Дэвид врезался в хеллаэнца, они сцепились и покатились вниз. Волшебный путь уже никто не контролировал — было не до того. Кантор пытался перехватить руку с мечом — безуспешно; левой Дэвид сумел удержать его на расстоянии, правой — ударил. Кантор рефлекторно закрылся левой — и потерял руку; в этот момент они вывалились в обычное пространство — метрах в десяти над землей, и рухнули вниз. Дэвид упал на ноги, но, хотя и не удержал равновесия, в целом остался в порядке, зато Кантор, который находился отнюдь не в лучшей форме, упал как куль, сломав в довершение ко всему еще и левую ногу. Из обрубка руки хлестала кровь, он попытался наложить какое-то заклятье, но правая рука слушалась плохо, и его первая попытка не увенчалась успехом, а сделать вторую Давид ему не дал. Кантор закричал, ощутив жгучее прикосновение Огненной Плети, в глазах помутилось, он почувствовал, что теряет сознание…
Судорожно выдираясь из беспамятства, Кантор смутно увидел какую-то тень… Мысли становились бессвязными, всплывали из темноты, в которую он погружался, бесформенными мутными комками — он не сразу понял, что видит перед собой врага. А когда понял, его муки удвоились: к телесным страданиями прибавилось осознание своего поражения. Он мечтая бы перегрызть Дэвиду горло зубами, но даже этого не мог. Тело почти не слушалось его, поврежденный гэемон источал адскую, непереносимую боль.
Дэвид вытянул меч в сторону поверженного врага, почти коснувшись острием горла Кантора. Все, что ему сейчас хотелось, просто прирезать кен Рейза. Этот самодовольный хеллаэнский ублюдок не вызывал в нем ничего, кроме ненависти. Он доставал Дэвида в Академии, чуть не убил Идэль, хотел прикончить Дэвида — ни за что, просто для того, чтобы показать свою неимоверную «крутизну» перед всеми. Кантор вел себя как тупое, злобное животное, его чудовищно раздутое эго и скудный умишко никак не могли вместить, что другие люди тоже имеют право на жизнь. Кантор наслаждался, унижая и убивая тех, кто заведомо быть слабее его — испорченный, зажравшийся юнец с неимоверным самомнением. Дэвид победил его, но одного урока, кажется, оказалось мало. Дэвид готов был прирезать его без всякой жалости и высокой поэтики, но… Да, было одно «но». У Кантора имелась семья. Хеллаэнская аристократическая семья, которую в данный момент возглавлял отец Кантора, барон Локбар кен Рейз. За удовольствие от созерцания Канторовой головы, по дуге отлетающей от туловища, Дэвиду пришлось бы заплатить собственной жизнью. Семья Кантора его достанет, в этом можно было не сомневаться. Хотя ему и удалось совершить то, что прежде он полагал невозможным — в честном магическом бою победить представителя хеллаэнской аристократии (пусть молодого и дурного, но все же!) — супергероем Дэвид не был и хорошо понимал, что каким бы ни было его везение, на Локбара кен Рейза его точно не хватит. Ну что ж… Придется оставить младшему кен Говнюку его никчемную жизнь. Такова проза жизни.
