Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов
— Нахрена мне в скитаниях этот канделябр?
— Ну, типа под руку попался, когда убегал, — растерялся я.
Вздохнув с христианским страданием, Михаэль аккуратно сложил всё назад, с трудом обулся, забросил торбу за спину, протянул руку, требуя ещё пива.
— Готов топать дальше. Туши костер, язычник!
— Я не язычник, меня зовут Снорре Искатель.
— Все норды проклятые язычники, но моя миссионерская доля ставить их на путь исправления. Только ради этого соглашаюсь работать. Просвещать буду. А если серьезно, сеньор Кайл, с чего вы решили, что в жестокой издевке своей Бог не столкнет меня лбом с настоящим аббатом Михаилом? Меня же в лучшем случае повесят?
— Михаэль, теперь постараюсь вас только так и называть, вас же и так собрались сжечь за ересь, не всё ли равно?
— Нет. Я теперь новую жизнь начинаю, мне не хочется на плаху.
— Ну, смотрите, причин, почему вы не столкнетесь с другим Михаэлем из аббатства Святого Яго — две. Первая, от места разгрома аббатства святого Яго до земель Соллей тысяча лье. Вроде того, кто там мерил. Это здорово уменьшает вероятность. И вторая. Тот Михаэль — покойник.
— Но вы же сказали, труп не нашли, судьба не известна?
— Это официальная история. Дело было так. Есть серьезная причина строить монастыри, аббатства и прочие церкви как военные крепости. Их иногда натурально осаждают и жгут. То аббатство — не исключение. Когда пришли барберы, Михаэль и святые братья не стали подставлять вторую щеку, достали мечи, луки с горящими стрелами, копья, крючья, заперлись и держали оборону. Михаэль верил, что конница не возьмет высокие каменные стены монастыря. А вот несколько монахов не верили и под шумок сбежали, отсиделись в местных кустах. Малодушие. Тот парнишка, которого я расспросил, послушник, один из них. Они видели, что барберы тоже не ослиный бздёх. Конники притащили сцепку. Шесть лошадей попарно соединены вместе. С третьей попытки забросили на ворота осадный крюк, на длинной прочной веревке. Сцепка дернула и вывернула ворота с корнем. Нападавшие ворвалась внутрь. Крики умирающих. Одного из монахов распяли на внешней стене. Аббатство заполыхало. Выгорело дотла. Так что, трупа никто не видел. Вот только берберы берут в рабы молодых девушек, парней, детей берут. А упорных церковников не берут. Смерть. Кто спрятался от воинов, погиб при пожаре. И некому будет даже отыскать и захоронить тела. Война. Теперь вы понимаете, как один человек исчезает, второй исчезает, а первый появляется вновь. С одеждой, документами, атрибутами. И лучше всего вообще никому ничего не объяснять и не рассказывать. Статус барона и сына хозяев земли — защищают от лишних вопросов. Просто помалкивайте. А на севере никто и не слыхал толком про Пиренеи. Да, и это всё немного напоминает мою собственную жизнь. Потом поймёте.
Теперь идем. Скоро солнце встанет, двинемся открытым пешим путем сначала на юг, там, на брошенной ферме спрятаны наша конная коляска, надеюсь, не уперли, можно было в трактире оставить, но я не до конца доверяю местным. Не хочется оставлять никаких следов. Вообще. И притом, когда вас утром станут искать, основная версия будет — колдовство. Вы же еретик? Ну там, ведьмы прилетели, утащили, всё такое. Не будем мешать людям верить в то, что хотят. Скоро будем дома. По дороге выдумаем скучную историю как мы познакомились и про мои уговоры уехать в Арморику.
* * *
Штаб по спасению жителей Кубба заседал на свежем воздухе, во дворе. Под деревьями растянут плотный парусиновый навес, сколочен длинный грубый стол и лавки. Норды готовили еду, кашу и мясо на открытом огне, Валентины привезли два бочонка пива.
Никто не лёг спать. Аббат сидел в сторонке, почесывал порезы от стрижки и бритья, помалкивал, вливаясь в обстановку. Возбуждение выдыхалось и запивалось. Для целей секретности, то есть чтоб не сболтнули лишнего, никто кроме меня и Снорре не знал про побег и реальную историю аббата. Мы просто вошли с утра сквозь калитку, я представил его, попросил с дороги не приставать к человеку и вообще не приставать. Расселись. Йон отсалютовал огромной деревянной ложкой, затянул похабную байку, Магнус принес глиняные кружки, выпили за знакомство и понемногу перешли к серьезному разговору.
Штаб решал проблему, с которой постоянно сталкиваются жители этого мира — нужны деньги.
Давно перестали стесняться Валентинов, обсуждая возможность ограбления местного отделения ордена Тамплиеров.
Наказание за это ждало — исключительно смертная казнь, не спасся бы даже я со своим рыцарским статусом, разве что мне отрубили бы голову, а не повесили, как прочих. Наверное. Отделение было хорошо защищено и укреплено, чувствовалось, что тамплиеры в первую очередь — рыцари. И всё же этот вариант пока что самый жизнеспособный.
Но, проговорили все, какие есть у кого варианты, даже предлагалось женить меня на некрасивой, но богатой местной толстухе Анритте Анне, дочери городского казначея.
— На свадьбу уйдет куча времени. На то, чтобы получить приданое и смыться — тоже. Не говоря про то, что потом с благоверной делать?
— А я снова говорю, давайте гробанём торговое судно на выходе из Аркошонского залива. Заранее присмотрим побогаче. А если большое будет, даже не придется фриманца нанимать, — запел старую песню Тур.
— Да ты достал уже. Ну нету у нас ни людей столько, ни экипажа потом, да и вычислят в момент, слух пойдет, большой корабль приметный, все всё узнают — внезапно за всех своим баском возразил до этого клевавший носом Снорре. И продолжил:
— Ты б еще предложил поднять со дна морского утопшего Когга с сокровищами, который возле Петушиного берега и на нём уйти.
— Что за когг? — встрял я, нарезая поясным ножом капающий жиром кусок мяса на ломти потоньше.
— Про него на каждому углу сказки рассказывают. Вон, Валент знает, — отмахнулся норд.
— Д-а-а-а-а-а…. — протянул владелец корчмы. — Местная история. Четыре, кажется, года назад, якобы роскошный королевский когг налетел на камни чуть севернее Петушиного берега. Полный трюм золота, оттого и потонул. Золото, меха, восточные сладости, тысяча наложниц и три живых дракона. Как только всё поместилось, чудо. Ну, с десяток моряков спаслись, всем примерно такие
