Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ) - Михаил Леккор
Впрочем, однако, он ошибался. И среди чванливых столичных чиновников нашлись те, кто очень хотел его поздравить с окончанием уголовного дела, с наградами от императора, а заодно поздороваться.
Первым подошел министр финансов Канкрин. Егору Францевичу никто и ничто не мешало. В относительно многолюдном кабинете он шел, как в пустой комнате. Даже высокие сановники — тайные советники, действительные тайные, находящиеся здесь, торопливо уходили с пути министра, едва его увидев.
— Поздравляю, князь! От всего сердца поздравляю! — громко, на все помещение закричал он князю Долгорукому. Для него действительно никого не было. Некоторых он не знал, большинство — презирал. Но к этому человеку он относился хорошо. Более того, он его уважал!
— Мы — директор московской полиции и я — с трудом добились того, чтобы его императорское величество не отказалось с ходу, а хотя бы посмотрело на вас. Хорошо, видимо, вы ему показались, если он вас наградил с явными нарушениями существующего положения. А его императорское величество это очень не любит, просто ненавидит!
Министр финансов в эти дни был в своем министерстве. Он вообще очень редко приезжал во дворец, как, например, сегодня, когда награждали его ближайших сотрудников. И поэтому даже старые дворцовые новости для Егора Францевича были наиновейшими.
— Как сумел, ваше высокопревосходительство! — скупо улыбнулся князь. На фоне холодных и горделивых петербуржцев Канкрин был для него даже, как родственник.
Министр тоже был к нему, как к близкому человеку.
— Я слышал тут, его императорское величество собирается даровать вам дом? — поинтересовался он.
— Да, ваше высокопревосходительство! — подтвердил Константин Николаевич. То, что он еще не решил, брать ему такой августейший подарок или нет, он не уточнил. В его отношения с императором и его семьей третьи лица были явно лишними. Даже такие, как Канкрин. Публичность тут явно не катила, даже наоборот, мешала
— Тогда, если вы окажитесь в затруднительном положении с деньгами, извольте подойти ко мне. Я похлопочу вам у государя-императора денежную ссуду.
За спиной рядом кто-то негромко ахнул.
Егор Францевич на это кивнул, пробормотал что-то: «И вам, батушка» и ушел.
Только после этого попаданец посмотрелся, кто тут за его спиной удивленно ахает.
А это был его новый начальник так сказать в оперативном отношении — глава корпуса жандармов и главноуправляющий III отделения Е. И. В. граф А. Х. Бенкендорф.
— Что вы с ним сделали? — спросил граф. Он был настолько потрясен, что даже не подумал ни поздороваться, ни даже хотя бы кивнуть. Хотя граф, хотя бы с верхушкой высшего света, был вежливым. Это даже в научной литературе советского периода невзначай подчеркивалось. Даже с подчиненными не грубил, не матерился. Хотелось верить, что он действительно был очень удивлен.
— Здравствуйте, ваше высокопревосходительство Александр Христофорович, — за него поздоровался Константин Николаевич. Это было очень невежливо и в санкт-петербургском чиновничьем мирке за такой поступок подчиненному очень бы попало.
Но Бенкендорф был не только вежлив, но очень добродушен, то есть ему от природы не только придали внешний лоск, но и он внутренне был таким же. Обошлось-таки.
Константин Николаевич, — предложил-приказал Бенкендорф, — а поедем-ка к нам на казенную службу. Посмотрим, приценимся, даже, может, поработаем. Ведь хоть в жандармы вас его императорское величество не включило, но в рамках III отделения надо сотрудничать. Задачи ведь и цели одни и те же, сфера деятельности. Преступники только разные. Так что все равно работать вместе.
Ну коли начальник потребовал. Этот принцип универсальный, на все века. С шефом не спорит. По крайней мере, по пустякам. Тем более, Константин Николаевич и сам был не против. Ему тоже казалось, что от жандармерии ему не отвязаться. Ведь явно с первого взгляда: политическая сфера — жандармам, обычная уголовщина — полиция. Ха, а вот ограбление императорской семьи — это государственное преступление или уголовное? Князю Долгорукому почему-то казалось, что Николай обязательно притянет туда жандармов. Ну и князя Константина Николаевича вдобавок, как блестящего сыщика, гм-гм.
— Почту за честь, Александр Христофорович, — охотно сказал князь.
Были и не очень приятные моменты. Пока они ехали, шеф III отделения въедливо интересовался деталями его биографии. При чем не только работы в полиции, но и учебы в Московском университете, и даже его детством. А он-то откуда может знать!
Попаданцу было уже не до интересных особенностей дороги. Трудно пересказывать чужую биографию, особенно если и сам знал кое-как, через пень-колоду.
Князь замечал, что иногда его собеседник в открытую морщился, но ничего сделать не мог. Если значится у него в анкете «аналитические способности — превосходно», значит, превосходно, а детали к дьяволу, или к Бенкендорфу, как вам будет угодно. Ведь первый жандарм России в правление императора Николая обязательно относился к черной нечистой силе, это вам любой советский историк скажет.
К счастью, шеф жандармов так ни в чем его не заподозревал. Более того, князя даже похвалили за скрытность и секретность. И, тем не менее, в самом здании Константин Николаевич оказался в чувствах. Ух!
Он думал, что Бенкендорф посадит его куда подальше, в толпу чиновников. Но нет, князь уже показал себя так хорошо, что никто и не думал о такой дурости. Более того, наоборот, его выдвигали, чтобы в случае чего начальнику помог. Ведь медиократов всяких много, умных, а вот тем более, талантливых чиновников мало. настолько мало, что их постоянно надо выдвигать. Не для того, чтобы способными были еще и гордыми, а чтобы они постоянно могли помогать своим начальникам.
— Вы, Константин Николаевич, будете следователем по особо важными делам, и немного чиновником при главноуправляющем III отделения. А по сему, в организации вам может приказывать только я, всем остальным, вне зависимости от чинов и должностей — НЕ ПОЛОЖЕНО. А вне оной — только его императорское величество. Даже члены его августейшей семьи могут только просить. Государь еще просил вам передать, что можете считать себя как бы следователем при императоре. Понимаете всю честь?
— Понимаю, — внешне спокойно сказал Константин Николаевич. В душе же началась настоящая буря. Ай да Пушкин, ай да сукин сын! В XXI веке он, кажется, стал только заместителем начальника рядового отдела в провинции, подполковникам полиции. А в XIX веке — как поднялся! Видит Бог, быть ему штатским генералом, не менее.
Он специально не стал называть ни чины, ни должностей, понимая, что его начальник (начальник ли?) еще не закончил.
И действительно, Александр
