Главная роль 2 - Павел Смолин
Решения, принятые аппаратом в связи с «инцидентом с наследником», как во внутренней документации окрестили случившееся, были просты: потребовать от Китая чего-нибудь хорошего; подать предупредительный политический сигнал русским — для этого османам был выдан кредит на броненосцы; вызвать для объяснений японского посланника и напомнить через него японцам о том, что гораздо выгоднее дружить с теми, кто рулит этим миром, а не с какой-то там Россией, которая, как известно, лаптем щи хлебает и вообще нищая.
С первым пунктом ничего не получилось — два с лишним месяца дипломатического давления и морских учений неподалеку от Китая результата не дали: императрица Цыси через своих дипломатов неплохо отмахивалась, упирая на то, что случившееся — не прецедент, а инцидент. Когда кровный английский принц от рук китайца помрет, тогда и поговорим! Безусловно, начать и выиграть войну против Китая англичане могли легко, но делать этого не стали: опасно. Французы, немцы, русские — все они по одиночке не соперники, но эти собаки могут и договориться, потому что Китай хотят все, а процветания Англии — никто, кроме самих англичан и полезных идиотов-варваров, которые за масонский перстень и имитацию уважения островитянами готовы рассказать все секреты, продать все, что только можно, и благополучие родной страны для таких всегда проигрывает благополучию личному.
Словом — дальнейшего разграбления китайцам избежать удалось. Пока удалось — собравшиеся в закрытом клубе для джентльменов в шикарном особняке в пригороде Лондона не собирались так просто сдаваться.
Насчет турок никто иллюзий не питал — Османская империя доживает последние десятилетия, все больше прогибаясь под грузом принципиально нерешаемых проблем. К части этих проблем руку приложил и Лондон — ни один из соседей по планете не должен оставаться без английского присмотра, который, так уж вышло, оборачивается агентурными сетями, провокаторами, радикалами и прочей нечистью, регулярно поднимающей народ на восстания. Делать это в Османской Империи легко — жизнь там скудная, а голодным людям на баррикады подниматься гораздо легче — они же худые.
В качестве политического сигнала, однако, годится — просто напомнить русским, что Царьграда с проливами им не видать как своих ушей. Александр и его министры на это даже не ответили — этот увалень с завидным упорством строит из себя обиженную девицу, заигрывая с лягушатниками. Это англичан устраивало — уж с французами-то они договариваться умеют хорошо.
Устраивало рулящих международными процессами джентльменов и поведение японского посланника — держа вежливо улыбающийся «покерфейс», он много извинялся за случившееся, упирая на неспособность Японии оказать России военное сопротивление — им, мол, грозил Георгий, когда подбивал мирных, желающих лишь спокойного завершения модернизации, островитян на страшную авантюру, которая, к счастью, окончилась благополучно.
«Его Императорское Величество Муцухито ценит партнерство с Британской Империей больше всего на свете!» — почти умоляющим тоном говорил японский посланник. — «Эта авантюра потребовала критического напряжения наших и без того скромных сил! Корея вот-вот погрузится с восстание, и нам пришлось отвлечь туда много ресурсов! Но отказаться мы не можем — неравный договор с этими проклятыми русскими делает нас уязвимыми для атак их кораблей. Если вы, наши старшие партнеры, дадите Японии гарантии военного вмешательства в русско-японский конфликт, мы согласимся пересмотреть наши с ними договоренности и статус Кореи».
Никто япошке, разумеется, не поверил. Никто не дал гарантий военного вмешательства — эта овчинка выделки точно не стоит. Все это уважаемым джентльменам было хорошо известно, а потому сэр Джеймс Фергюссон, 6-й баронет и заместитель министра иностранных дел, просто озвучил выработанную в недрах Кабинета стратегию:
— Ничего идущего в разрез с нашими планами не случилось. Позволю себе заметить, что случившееся — в наших интересах. Комплекс противоречий между Россией и Японий неизбежно приведет к войне Тихом океане. Корея станет для Японии хорошим подспорьем — эти хитрые рисоеды уже начали строить там промышленные предприятия. Набрав силу, японцы захотят продолжить экспансию. Наши владения в безопасности — неважно, как много золота японцы потратят на флот, он все равно не станет соперником для Гранд Флит. География неумолима, господа, и, пусть тактические интересы русских и японцев удачно совпали, стратегические противоречия однажды выльются в войну. Полагаю, будет уместным увеличить кредит для японцев — лучше пусть тратят золото здесь, чем в Америке или у наших соседей. Мы построим им отличный флот, который позволит как минимум ополовинить флот русских — японцы эту войну проиграют, но это не наша проблема.
После короткого обсуждения «азиатский вопрос» сочли исчерпанным, помыслами переместившись на излюбленную площадку Большой Игры — в Европу. Никто из присутствующих не был настолько наивен, чтобы принять громкие признания русского цесаревича в любви к Маргарите Прусской за чистую монету — даже с учетом того, что Георгий — русский, а эти варвары нередко отмачивали такое, что челюсти падали на пол по всему миру. Еще меньше иллюзий собравшиеся питали насчет кайзера Вилли — этот надменный, эксцентричный и глуповатый в глазах соседей калека ненавидит Англию так, что готов спалить в горниле войны со всеми подряд всю свою страну.
— Очевидна попытка русского цесаревича выстроить неприемлемую для нас конфигурацию, — из-за важности проблемы слово пришлось взять самому министру иностранных дел, Роберту Артуру Талботу Гаскойн-Сесилу, третьему маркизу Солсбери. — К счастью для нас, Александр ненавидит Вилли. По полученным от нашей агентуры сведениям, он намерен заключить с Францией секретное, военное дополнение к недавно подписанному союзному договору. После его подписания любые попытки Георгия перетянуть кайзера на свою сторону обречены на провал — русским придется воевать за лягушатников. Позаботиться о скорейшем подписании секретного договора — наша важнейшая задача, господа.
Господа согласились — если русские договорятся с Германией, получившегося
