Кондотьер Сухоруков - Василий Кленин
«Нам нужно выйти на большие рынки» — это я понимал ясно.
— Значит, так, — сменил тему беседы. — Раз уж заговорили о стек-тле. Его нужно как можно больше. Качество сейчас — дело второе. Главное — объем. Работайте, пока печь трескаться не начнет! Шучу! Печь берегите.
— А что именно делать, владыка? — спросил меня четланин Горелая Ветвь, возглавивший стеклодувов после нашей вынужденной миграции.
— Хороший вопрос. Я думаю так: товар совсем новый, дефицитный. Значит, первое время за него можно брать по максимуму. Значит, и делать надо маленькое и простое — чтобы многим было по карману. Бусы, вставки в носы, уши и губы, маленькие пиалки и так далее. Сделайте несколько больших изделий — постарайтесь, чтобы вышло красиво. Это подарим Косийоэсе. А остальное поделите пополам. Самое неудачное станем продавать на рынке в Лабоче. А товар получше повезем в Саачилу-Йоо. Дшанластоо! Поедешь в Саачилу?
Я думал, что пригревшийся на Базе эмиссар обрадуется, но он наоборот надулся.
— Я? Торговать? Владыка, лучше оставь меня здесь!
Вот те раз!
— Да, не бойся! Я ж тебя у прилавка стоять не заставлю, — улыбнулся я. — С тобой поедут…
Я вдруг понял, что послать мне совершенно некого. В тяжелую годину смог сберечь и воинов, и мастеров. А вот торгашей совсем нет. Наверное, с задачей справились бы Добчинский или Дитя Голода, но они мне остро необходимы здесь, на Базе. Ладно, время еще есть, подумаю.
— В общем, поедут с тобой люди, не волнуйся! — продолжал я уговаривать Дшанластоо. — Ты для другого нужен. Мы ведь Саачилу не знаем совсем, даже, где рынок находится, не ведаем. Какие там правила, какие требования. Вот и поможешь купцам сориентироваться. Сходишь к своему кокуитао, вручишь подарки с нашим почтением! Доложишь про меня всё, я же понимаю.
Подмигнул сапотеку, а тот быстро зарделся, как красна девица.
— Взамен попроси у Косийоэсы для нас послабления какие-нибудь по торговле. Мы же, чай, не чужие люди.
— Владыка! За вашу стек-тлу хоана будут закладывать свои последние богатства! — возмутился Дшанластоо. — Зачем мелочишься? Зачем тебе эти послабления?
«Аристократишка, — усмехнулся я. — Ну, конечно: купание коней в шампанском и всё такое. Извини, дорогой хоана, я себе позволить такую жизнь не могу».
– Одно перышко целую накидку бережет, — попытался я адаптировать поговорку про копейку, но юный эмиссар ее явно не оценил. — Будет у меня к тебе еще одна просьба: надо попытаться наладить торговые связи с Уашкаякаком.
— Но ведь там астеки! — вскинулся дворянин.
— И что? Между прочим, твой кокуитао с ними мир заключил. Так что вы, вроде как, друзья теперь. Наверняка ведь, кто-то из Саачилы ездит туда торговать. Найди таких, почтенный. Пусть и наших с собой возьмут. В Уашкаякаке тоже ведь, в основном, сапотеки живут. Надо познакомиться, договориться о совместной деятельности. Нам очень нужно золото, чтобы делать тумбагу, чтобы делать оружие, которым мы уничтожим всех врагов твоего господина. Понимаешь?
Дшанластоо слушал мои торгашеские речи с презрением. Он старательно скрывал свои чувства, однако, даже непсихолог легко прочел бы их на его лице. Но последняя фраза парня убедила.
— Я постараюсь, владыка.
— Вот и чудненько! Горелая Ветвь, работайте в две смены! И подумай, может быть, кто из вашей команды сможет заняться продажей?
— Владыка! — поднял руку молодой мастер Четвертый Камень. — Я тоже мог бы наделать чудесных чаш и кувшинов для продажи в Саачиле. Ты ведь знаешь, как я умею.
Я знал. Молодые легче воспринимают новое, и Камень освоил гончарный круг быстрее и лучше всех. Через год на рынке в Излучном не было товаров лучше, чем у него. За посудой Четвертого Камня специально из Закатулы приезжали.
— Почему я должен делать эти тигли шамотные! О кирпичах я и не говорю. Кирпичи любой крестьянин наляпает, а то, что я умею — никто не повторит.
Выслушивая Камня, я кусал губу, потому что его речи меня злили, хотя, за ними стояла определенная правда. Многие еще не поняли, что здесь, в Эхутле, мы не строим «Излучное 2.0».А я понимал. Мне это не очень нравилось, но было ясно, что в «прежнюю реку» войти не удастся. Условия совсем другие. И цели тоже. Четвертый Камень (да и не он один) надеялся, что мы здесь снова построим рыночную экономику с тотальным протекционизмом в отношении местных производителей. Увы. Тогда я хотел построить богатое общество, внедрял технологии, какие только мог, широко раздавал их людям — только работайте! Я верил, что богатое общество сможет стать и сильным… И у меня были основания для такой концепции. Она, в принципе, работала.
А сейчас всё по-другому. Сейчас необходимо стремительно и в короткий срок построить, как экономику, так и армию. Астеки вернутся — я в этом не сомневался. И мне нужно перестроить не только Эхутлу, а всю Страну Облаков. Только так можно противостоять огромной военной машине Тройственного Озерного Союза.
Я не экономист, но понимаю, что на старой протекционистской модели этого не сделать. Не то, чтобы в моей голове вызрели какие-то новые теории. Я просто принимал конкретные решения — единственные возможные в конкретных ситуациях — и видел, к чему они ведут.
Я строил Совок. В отдельно взятой Эхутле.
Тоталитарная экономика, полностью подчиненная государству, централизованное распределение ресурсов. И все излишки — на общее благо, а не в частные кубышки. Впервые об этом я подумал после разговора с Яумоцтлой. Когда понял, что неожиданно для самого себя заставил его делать колхоз. Потом система складов — и все товары, все продукты «под расписку». Этого не я хотел! Видит бог, меня трудно заподозрить в любви к социализму! Но только так всё могло работать.
Четвертый Камень с недовольным лицом ждал ответа, а я понимал, что мне надо ответить самому себе: как теперь будем строить «империю»?
Разговоры в тени — 7
— А это что за огоньки? — испуганно спросил кто-то из толпы.
— Целый город, — уважительно присвистнул сосед Хадани, глядя за реку. — Не иначе — Аматенго.
— Аматенго? А нас дальше ведут! Куда вообще? За край мира?
Крестьяне взволнованно зашумели. Судя по звездам, уже далеко за полночь, а их всё вели вдоль правого берега Атояка неведомо куда. Кроме Хадани и Балаала четлане отобрали почти три двадцатки работников. Никто, разумеется, их не покормил, и армия работяг оглашала округу урчащими животами.
— Тихо все! — прикрикнул беэнаса-чужак. — Уже почти пришли.
Узкая луна кое-как освещала путь; только-только, чтобы
