Митральезы Белого генерала (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
— Господи, вразуми! — взмолился он и в очередной раз приложился к стене.
На сей раз удар был более чувствительным, и в разгоряченную голову офицера ненадолго вернулась возможность соображать. К своему удивлению, он обнаружил, что находится в коридоре у противоположного от его каюты борта, где находятся апартаменты Милютиной и фон Штиглиц. Как и многие другие люди, имеющие в себе мало истинной веры, капитан был человеком суеверным и мнительным. А потому, тот час вообразил, что само провидение привело его сюда и подсказало выход из создавшегося положения. К тому же, по счастливому стечению обстоятельств, рядом не оказалось этого несносного юнкера, ни его бестолкового слуги, без устали опекавших дам в последнее время. Это он тоже счел хорошим предзнаменованием и тихонько постучал в дверь.
— Кто там? — отозвался из-за двери тонкий девичий голосок, показавшийся Недоманскому гласом ангела.
— Это я, — выдохнул он.
— Михаил Аркадьевич…, но что вам угодно? — удивилась барышня.
— Мне надобно поговорить с вами, Люсия Александровна.
— Но… теперь уже поздно. Приходите завтра!
— Увы, сударыня, моя жизнь решается сегодня. Так уж случилось, что от вашего ответа зависит, увижу я ли следующий рассвет.
— Господи, да что же случилось?!
— Я погиб! — бросился на колени перед дверью капитан. — Бесповоротно! Окончательно!
— Что, простите? — в голосе барышни послышался неприкрытый скепсис.
— Только вы можете спасти мою жизнь и честь!
— Честь? — изумилась Люси.
— Пустите меня, и я все вам расскажу…
— Извините, но я не одета. Приходите завтра.
— Нет, сейчас или никогда. Выслушайте меня или я пущу себе пулю в лоб!
— Револьвер дать? — поинтересовался неведомо откуда возникший Будищев, приставляя ствол своего Смит-Вессона к голове Недоманского, и одновременно взводя курок.
— Э… что? — переспросил офицер, безуспешно пытаясь подняться.
— Вы, вашбродь, если я не ошибаюсь, стреляться собрались? — в голосе юнкера прозвучала неприкрытая издевка. — Так я могу пособить.
— Как вы смеете! Да я…
— Слышь, дядя! Ты только что вдрызг проигрался и пришел просить у девчонки денег на отыгрыш, а теперь будешь мне баки про офицерскую честь заливать?
— Я… я…
— Головка от граммофона!
— Дмитрий Николаевич, — пискнула из-за двери мадемуазель Штиглиц, до крайности заинтересовавшаяся происходящим за дверью разговором. — А что там у вас происходит?
— Всё в порядке, Люсия Александровна. Господин капитан сильно выпимши и заплутали, я его сейчас провожу и спатаньки уложу…
В этот момент любопытство барышни взяло верх над осторожностью, после чего раздался щелчок щеколды, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянуло личико Люсии.
— А зачем вам револьвер?
— Ну что вы! — отозвался Дмитрий, рывком поднимая офицера с пола. — Это вовсе не револьвер, а зажигалка. Господин Недоманский попросили меня прикурить. Правда ведь?
— Именно так, — отозвался совершенно уничтоженный капитан.
— Но вы же не курите? — подозрительно спросила девушка у Будищева.
— Не курю. Но вот огоньку всегда могу дать…
— Зачем вы мне врете? — укоризненно вздохнула юная баронесса. — Я вовсе не такая дурочка, как вы обо мне думаете.
— Ну, что вы…
— Прекратите немедленно!
— Мы больше не будем!
— Дмитрий Николаевич!
— Слушаю вас.
— Михаил Аркадьевич пришел просить меня о помощи…. Я так и не поняла в чем дело, но если возможно… помогите ему.
— Хорошо.
— Вы обещаете мне?
— Чтоб я сдох! Ну, ладно-ладно. А теперь закройте хорошенько дверь и никуда не выходите до утра.
Баронесса, разумеется, обещала, но сама и не подумала закрываться, а внимательно проследила за уходящими офицерами. Она многое бы дала, чтобы иметь возможность пойти с ними и узнать, чем все кончится, но в одной рубашке и чепце это было решительно невозможно. Впрочем, как оказалось, капитану удалось разбудить не только её. Сквозь приоткрытую соседнюю дверь девушку окликнула Милютина.
— Люси, что здесь произошло?
— Уже всё в порядке, Елизавета Дмитриевна.
— Это, конечно, замечательно, но что-то всё-таки происходило?
— Приходил Недоманский.
— И зачем же?
— Не знаю. Мне сначала показалось, что просить руки и сердца, но потом выяснилось, что ему нужны деньги.
— Деньги?!
— Я ведь дочь банкира.
— Ты разочарована, дитя моё?
— Нисколько, — прыснула в кулачок девушка. — Хотя, признаюсь, ожидала от этого потрепанного ловеласа большего пыла!
— Хорошо, что он не приударил за мной, а то, вероятно, просил бы протекции!
Закончив смеяться, барышни вспомнили о приличиях и поспешили закрыть двери. Скоро начнется новый день и им следовало хоть немного отдохнуть.
А разбудившие их мужчины, тем временем, шли в сторону салона.
— Куда вы меня ведете? — тусклым голосом спросил Недоманский.
— В цирк, пока все клоуны не разбежались.
— Что вы имеете в виду?
— Господин капитан, могу я попросить вас об одолжении? Так вот, делайте что вам говорят, и не задавайте дурацких вопросов! Тогда, вполне возможно, вы сможете выкрутиться из этого идиотского положения без особого урона.
— Вы полагаете это ещё возможно?!
— Не знаю, — пожал плечами юнкер. — Но отчего бы не попробовать?
В тусклых до того глазах Недоманского загорелись огоньки надежды. Ссутулившаяся было спина выпрямилась, плечи развернулись и он снова стал походить на того фатоватого офицера с которым они познакомились в поезде.
— Что я должен делать? — деловым тоном спросил он.
— Ничего особенного. Просто изображайте из себя потенциальную жертву, у которой снова появились деньги. А потом попытайтесь привлечь к себе внимание какой-нибудь глупой выходкой. В общем, будьте самим собой.
— Понятно. Но… хотя неважно.
В салоне для благородной публики было накурено так, что можно было вешать топор, если бы кому-то в голову пришла столь экстравагантная идея. За карточным столом сидели все те же лица, разве что «застенчивый шулер» перестал изображать из себя статиста, и они со своим напарником оба потихоньку вистовали против купца. Парамон Гладкой, похоже, заглотил наживку по самые гланды, и готов был по настоящему тряхнуть мощной.
Но пока что всё выглядело почти прилично. Купец в окружении верных подпевал посмеивался, попивал коньячок из хрустального фужера. Раздающий невозмутимо тасовал колоду, а оба шулера изображали из себя недотеп, угодивших как кур в ощип. Будищев даже подосадовал, что они оба за карточным столом. По его плану «застенчивый» должен был попытаться улизнуть. Но долго сожалеть времени не было, поскольку на сцену импровизированного цирка вышел капитан Недоманский.
— Господа! — громко провозгласил он. — Я непременно должен отыграться.
— Не за то отец сына бил, что играл, — хмыкнул купец, — а за то, что отыгрывался.
Заявление недавно проигравшегося офицера не осталось незамеченным. Одни обернулись на генштабиста с удивлением или даже сочувствием, другие с плохо скрытой насмешкой, но равнодушных не было. Доктор Щербак даже попытался пройти к своему товарищу, очевидно, чтобы отговорить его от очередного безрассудства, но не успел. Пока все внимание было отвлечено на капитана, Будищев зашел за спину к главному шулеру и оглушил того ребром ладони. Затем схватил за руку и задрал рукав пиджака по самый локоть, обнажив манжет, из которого выхватил трефового туза и показал всем присутствующим.
— Боюсь, господа, выиграть у этого проходимца не так-то просто! — воскликнул он.
На мгновение за столом повисла просто гробовая тишина, такое, что было слышно только дыхание присутствующих, да заполошное жужжание мухи ухитрившейся не сдохнуть до сих пор от растворенного в воздухе никотина. Затем пришедший в себя миллионщик, вскочив из кресла, проревел:
— Бей!
Толпившиеся за его спиной прихлебатели, толкаясь и мешая друг другу рьяно рванулись к злоумышленнику, и, едва не переломав всю стоящую на пути мебель, все-таки добрались до него и принялись хватать за лацканы, бить по лицу, пинать ногами и вообще всячески выражать усердие.
