Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур
- Ну что, Всеволод Федорович - у нас ничья. Ни мы их, ни они нас, - громче обычного разочаровано проговорил Небогатов, - а ведь был шанс концевого добить, да и флагману их досталось посильнее чем "России". Однако я не рискнул продолжать. Спереди приближались дымы, причем явно крупных кораблей. Поворотом все вдруг разорвал дистанцию, японцы в тот же самый момент тоже отвернули. Так что если-б и хотел, гнаться смысла не было, "Россия" моя больше 16 узлов пока дать не может...
- Ничья? Ну, не скажите, Николай Иванович, не скажите. Если и ничья, то сильно в нашу пользу. Во-первых, - пока мы тут пинались, "Ослябя" наверное уже подходит к Итурупу, где его с "Авророй" ждет полная угля "Лена". Во-вторых, - одну "собачку" мы на "Варяге" все-таки добили...
- Да? Это как же я пропустил то? И кого? Когда?
- "Такасаго", судя по всему. Вы в это время с Камимурой боксировали, финальный раунд. Ну а "собачка" эта скорее заслуга "Рюрика". Она уже и бегать то не могла, нам оставалось только выбить ей побольше пушек на сближении и пройти поближе для торпедного залпа. В-третьих, - концевой их, "Якумо", он до конца этой войны будет ходить без башни. Как ее японцы чинить-то будут? Запчасти из Германии им никак не подвезти, даже если немцы им их и продадут, но в свете большой политики, это вряд-ли...
А то, что прервали бой, в данной ситуации - правильно и вовремя. Видели бы Вы себя со стороны. Только на японские броненосцы нарваться в таком состоянии не хватало.
Ну и, наконец, главное, о чем я пока никому не говорил, чтоб не сглазить. Теперь, господа, уже можно. Дело в том, что даже проводка "Осляби" во Владивосток - это ничто, по сравнению с тем сюрпирзом, который, как я отчаянно надеюсь, преподнесен сегодня адмиралу Того. Степан Осипович должен был выйти сегодня из Порт-Артура всеми семью броненосцами! И я не завидую тем японцам, что разгружались с транспортов в Бицзыво. У Того-то всего четыре корабля линии осталось, ему их от Макарова просто нечем прикрыть! А остальные где? Пара отослана ловить "Ослябю", там где его и быть не может, а остальная пятерка плетется на ремонт.
Как мне сообщили из Порт-Артура, японцы собирали силы для решительного штурма Дальнего и перешейка. А в портах Японии была замечена погрузка на транспорты гаубиц большого калибра, снятых с береговой обороны. Они планировали взять порт Дальний, и выгрузив там этих осакских монстриков, а больше их к Порт-Артуру никак не доставить, расстрелять из них нашу эскадру прямо в гавани. Теперь у них и половина солдат вместо штурма Дальнего должна потонуть вместе с транспортами, и осадные орудия тоже...
А вот и герои дня прибыли, которые это чудо сотворили, - указал Руднев на поднимающихся по трапу командиров кораблей.
Когда по штормтрапу на борт "России" с трудом забрался раненый Трусов, Руднев долго просил у него прощения за свою ошибку. Тот никак не мог остановить адмирала, чему отчасти мешала рана на щеке и выбитые зубы, серьезно мешавшие говорить. Но и сам Руднев, чувствуя вину перед командиром наиболее пострадавшего корабля, хотел выговориться.
- Понимаете, Евгений Александрович, я виноват. Я так хотел подложить японцам свинью покрупнее, что чуть не погубил ваш крейсер! Я ведь что хотел: чтобы догоняющие японцы последовательно проходили на минимальном расстоянии мимо ваших шести восьмидюймовок. Ну, еще ваши маневренные характеристики настолько отличаются от остальных крейсеров, что будь вы в середине линии могли бы ее и разорвать. Так, в принципе, почти и получилось. Но вот сколько ваш крейсер, самый слабо бронированный из всех наших, продержится под ответным огнем - я не подумал. А стоило бы. На последнем месте должен был стоять "Громобой", как наиболее защищенный! Но нет, я дурак погнался за возможностью нанесения максимального урона врагу, а минимизацией эффекта от его стрельбы не озаботился.
После исповеди, облегчив душу, Руднев сообщил, наконец, командирам ради чего они сегодня бились с Камимурой. Согласовав планы на ближайшее, и быстро распив в честь победы по очкам бутылку шустовского коньяка, которая чудом пережила попадание в кают-компанию "России", командиры крейсеров и Руднев разъехались по своим кораблям. От Сангарского пролива надо было убираться до наступления полной темноты.
Уже стоящему на трапе Рудневу Небогатов внезапно задал обескураживающий вопрос:
- Всеволод Федорович, а что теперь? Ну, в смысле, что теперь будут делать японцы?
- Это надо у них спрашивать. Микадо и его самураям надо или заключать с Петербургом мир, или готовиться воевать при полном перевесе наших сил на море. Они, кстати говоря, сдуру могут. Доживем - увидим...
Прибыв на "Варяг", Руднев сперва спустился в лазарет к раненым, после чего полностью морально и физически истощенный, смог только проверить прокладку курса во Владивосток, доплелся до адмиральского салона, и как подкошенный рухнул на кровать.
Однако сон его был менее чем через два часа прерван осторожным, но настойчивым стуком в дверь. С трудом разлепив глаза, Руднев попытался было сказать, чтобы стучавший или входил, или убирался к черту, но не смог произнести ни слова. Нетвердой рукой плеснув себе полстакана коньяка и проглотив его залпом, контр-адмирал наконец обрел голос.
- Господи, ну что там у вас еще стряслось? Были бы японцы, уже началась бы стрельба. А так, кому там неймется?
- Я ужасно извиняюсь, - раздался из-за двери вкрадчивый голос старшего механика "Варяга" Лейкова, почему-то с абсолютно не Лейковскими интонациями и оборотами, - но мог бы я, пожалуйста, переговорить с Владимиром Петровичем Карпышевым, если вас это не затруднит?
- Ох, нелегкая... Час от часу не легче, ёптыть... - пробормотал про себя совершенно не ожидавший ТАКОГО Петрович, и уже вслух добавил, - ну заходи, гость дорогой, кем бы ты ни был.
И задумчиво покрутил в пальцах пустой стакан...
Письмо мичмана Д.Д. Тыртова своему отцу, полковнику Д.П. Тыртову.
Цитируется по книге "Зарисовки войны 1904 года", издание 1914 года
Дорогой папа. Прежде всего, я жив и абсолютно здоров, так что успокой маму и сестренку. Я, конечно, знаю, как ты хочешь узнать подробности боя 6 июля у Кадзимы (или как его англичане называют боя при Цугару), ведь ты тоже артиллерист. Там я, как ты знаешь, немного отличился, и вот наконец появилось время, чтобы подробно все описать, в газетах такие глупости иногда пишут, а то и вовсе откровенную неправду.
Как ты знаешь, я получил назначение на должность командира носовой десятидюймовой башни броненосного крейсера гвардейского экипажа "Память Корейца". Проблемой в изучении ее стало отсутствие таблиц стрельбы из 10" английского орудия (для 8" и 6" наши агенты за границей смогли раздобыть таблицы). Адмирал Руднев распорядился составить таблицы нам самим. Корабль раскрепили на якорях в отдаленной бухте, и мы начали стрелять по пляжу из нашей башни по 2 неснаряженных снаряда на каждое деление прицела, затем замерять дистанции падения и опять стрелять.
Весьма нудное занятие. Но при этих стрельбах я хорошо познакомился с хозяином башни прапорщиком Платоном Диких. Он весьма одаренный артиллерист, хотя корпус и не кончал, и прекрасно чувствует орудие. В прапорщики из унтер-офицеров он произведен за героизм в деле при Чемульпо, где был наводчиком 8" орудия канонерской лодки "Кореец". Обычно он был за наводчика, я же рассчитывал установку прицела, целика и наблюдал за падениями. Выпустив десятка три снарядов, мы уже понимали друг друга без слов, прислуга башни также натренировалась вполне. Мы смогли поддерживать темп стрельбы выстрел в минуту.
Закончив составление таблицы на дистанции 60 кабельтовых, мы решили просить разрешения командира составить таблицу до предельной дальности, ограниченной возвышением ствола. Английская пушка очень хороша, стреляет кучнее ушаковских, да и бронебойность ее выше, так что мы полагали, что имеем шансы поразить вражеский корабль в слабобронированную палубу на дистанции, где он еще и стрелять по нам не может.
Но мы думали, что скорее всего нам откажут, но командир корабля капитан 1 ранга Беляев нашу идею горячо поддержал и ходатайствовал о продолжении стрельб перед контр-адмиралом Рудневым. И мы получили разрешение еще на 20 выстрелов.
После составления таблиц, "Кореец" несколько раз ходил на стрельбы одиночно и в составе отряда. Но если восьми- и шестидюймовки стреляли в основном из стволиков из-за нехватки снарядов, то наша башня часть стрельб провела боевыми зарядами. В том числе и на предельные 80 кабельтовых. И мы попадали!
Сейчас ходят слухи о возможном привлечении адмирала Руднева к ответственности за разбазаривание казенных средств в виде изношенного "раньше срока" 10" ствола "Корейца" и "не оправданного обстоятельствами" расстрела 70-ти снарядов и зарядов. На эту бессовестную глупость я могу только одно сказать: если бы все орудийные расчеты отряда тренировались и стреляли как наш, надобности в присылке подкреплений не было бы, мы бы справились с японцами своими силами. Но, похоже, нашим морским чиновникам важнее, чтоб снаряды ржавели в арсеналах, чем, чтоб попадали во врага. Как жаль, что дяди больше нет с нами! Думаю, он бы меня вполне понял и смог бы что-то быстро поменять...
