Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис.
— Я что сказал? Всем стоять! Хоть одна сука смоется, найду и ноги поотрываю!
Дед был грозен, как скандинавский Бог, предобеденное пиво в сочетании с послеобеденным сном явно не пошло на пользу. Лицо набрякло, глаза покраснели.
"Ох, блин, сейчас что-то будет"
— Анька, чего воешь? — Обратился Корней к внучке. — Кто тебе чавку расквасил?
— Они меня побили-и-и!
— Кто они?
— Они-и-и!
Анька ткнула пальцем в сторону Мишки и… Первака! Положение надо было срочно спасать.
— Деда, не так было!
"Блин, веду себя, как пацан. Да что ж такое-то?"
— Молчать! Тебя не спрашивали!
"Ну уж нет!"
— Господин сотник, дозволь доложить?
Мишка попытался стать "во фрунт", но помешали костыли.
— Кхе… Ну?
— Девица Анна подслушивала наш разговор в новом доме, но…
— Подслушивала? — Дед подбоченился и грозно глянул на Аньку. — Так! Дальше!
— Но ничего не поняла и почему-то решила, что мы ругались. — Продолжил доклад Мишка. — Когда вы с дядей Лавром ушли, прицепилась ко мне с расспросами. Я решил наказать ее за любопытство и сказал, что к ней посватался обозный старшина Бурей, мол, из-за того и ругались. Она поверила и…
— Бурей? Хе-хе… К этой козе? Хе-хе-хе!
Дед вдруг рассыпался мелким стариковским смешком.
— Бурей! Хе-хе-хе! А она пове… Хе-хе-хе! А она поверила? Лавру… Ох… Хе-хе! Лавруха, слышь? Бурей по Аньке сохнет! Ну, Михайла, ну… Ох, не могу. Хе-хе-хе!
По лицам окружающих начали расползаться улыбки, зазвучали смешки, хотя большинство присутствовавших, не зная Бурея, явно не могли по достоинству оценить юмор ситуации.
Дед, наконец отсмеявшись, снова придал себе строгий вид.
— Ну, а дальше?
— Девица Анна обиделась, подстерегла меня во дворе, ударила по голове граблями и сбила с ног.
— Девка? Тебя?
— Я же на костылях, деда. — Мишка забыл про официальный тон. — И сзади, неожиданно. Я упал, а она еще раз зубьями по лицу. Пришлось ее костылем… Наверно язык прикусила, вот и кровь.
— Та-а-ак. А он тут причем?
Дед кивком головы указал на Первака.
— Первак ее и пальцем не тронул, только грабли на третьем замахе придержал, а то бы я без глаз остался.
— Ладно, кто еще это все видел?
— Я видел!
Мишка оглянулся и обнаружил у себя за спиной Роську, стоящего с кучей лошадиной упряжи в руках.
— Господин сотник! Капрал Младшей стражи Василий, подтверждает все, что сказал Старшина Младшей стражи Михаил!
"Врет! Его же здесь в тот момент не было"
— Ну да! Что бы ты хоть слово Михайле поперек сказал… Кхе. А чего же не помог своему старшине?
— Не успел, господин сотник! — Бодро отрапортовал Роська. — Они без меня справились.
— Ну а ты что скажешь? Анька! Тебя спрашиваю!
— Да-а-а, а чего он? Я же напуга-а-а-лась!
— Кхе! Да, Михайла, пошутил… Теперь бойся, не дай Бог Бурей узнает, что ты им девок пугаешь.
— Да я сама Бурею все расскажу! — Заявила вдруг Анька. — Пускай он его…
— Расскажи, внучка, расскажи. — Ласково поддержал внучку Корней. — А он возьмет и правда посватается. А я возьму да и выдам тебя!
— А-а-а! Не нада-а-а!
— Лавруха, — дед поманил рукой сына — подойди ка сюда, дело есть.
— Что, батюшка?
— А придержи ка, сынок, это свиристелку, да подол ей вздень. Роська! Подай вожжи!
Анька попыталась дернуться, но Лавр, без малейшего усилия удержал ее одной рукой.
— Ты!.. Коза!.. Облезлая!.. На раненого!.. Воина!.. Руку!.. Подняла!..
Каждое слово дед сопровождал хлестким ударом ременных вожжей. Анька сучила ногами и визжала.
— Он!.. Семью!.. Защитил!.. Кровь!.. Свою!.. Пролил!.. А ты!..
Анькин визг, казалось, вот-вот перейдет в ультразвуковой диапазон. Из дверей избы (видимо, и туда достал, наконец, Анькин голос) выглянула мать и, мгновенно оценив ситуацию, перехватила вожжи перемазанной в тесте рукой.
— Хватит, батюшка!
Дед взглядом искушенного ценителя окинул исполосованный Анькин зад и скептически изогнул бровь.
— Думаешь, хватит, Анюта?
— Хватит. — Повторила мать.
— Ладно. В сарай ее! На хлеб и воду, пока жопа не заживет! А по вечерам — нужники мыть, благо у нас их теперь… Лавруха… Кхе, расстарался. В сарай! Теперь с тобой.
Указующий перст деда уставился на Первака.
— Ты хоть понимаешь, что только что из-под топора выскочил? Вижу, что не понимаешь. Так вот: раб, поднявший руку на кого-либо из хозяйской семьи, должен быть убит. И никакого послабления в этом у меня никто не получит! Сегодня тебе повезло, но в другой раз не повезет, так что, самое хорошее для тебя, если другого раза не будет. А чтобы лучше понял и другим объяснить мог… Роська! Сегодня же расскажи ему, как тебя судили!
— Слушаюсь, господин сотник!
— Вот-вот. Теперь ты, Михайла. Скажи ка мне, внучек, а чего это вокруг тебя все время всякая дурь происходит? Гляди, надоест мне, когда-нибудь.
Дед задумчиво покивал самому себе и вдруг рявкнул:
— Старшина Младшей стражи Михаил!!!
— Я, господин сотник!
— Приказываю! Уймись!
— Слушаюсь, господин сотник!
— Вот так-то. Кхе! Всё! Расходитесь!
Дед победно оглядел двор, молодецки расправил усы и вдруг заорал в сторону ворот:
— Илюха! Здорово! Заходи, ты чего, с делом каким, или на шум заглянул?
У ворот и вправду нерешительно топтался обозник Илья.
— Здрав будь, Корней Агеич… Я того… не вовремя, видать.
— Да проходи ты, чего от ворот орать, проходи!
Неловко косолапя, Илья потихонечку побрел в сторону деда, то и дело зыркая глазами по сторонам. Многолюдье и размах строительства явно произвели на него сильное впечатление.
— Ну, так что? — Снова спросил дед, когда Илья приблизился. — С делом пришел?
— И с делом и так, уважение, значит, выказать, и еще дельце малое имеется, и вообще…
— Ну, если с делами, то пошли в дом, не во дворе же нам.
— Благодарствую, Корней Агеич, дельце-то небольшое… Можно и во дворе. Я, это… Не гордый. У тебя, я вижу, забот полно… Строишься вот. Мне бы Михайлу… Михайлу Фролыча, вот.
Обычно бойкий на язык Илья, почему-то сделался робким и косноязычным. Было заметно, что он чего-то опасается, и не знает, как приступить к разговору.
— Так ты к Михайле?
— Ага… То есть и к тебе тоже, Корней Агеич. А к Михайле, вроде бы как, с твоего дозволения. Ну, в общем, как ты повелишь… Но я со всем уважением, ты не подумай чего.
— Михайла, поди сюда!
— Здравствуй, Илья.
— Здрав будь, Михайла Фролыч… Такое вот дело… Я тебе это…
Илья совсем засмущался, и уставился в землю, комкая в руках какую-то тряпицу, извлеченную из-за пазухи.
— Илюха, да что ты, как ушибленный? — попытался приободрить обозника дед. — Вроде бы и трезвый. Чего робеешь-то?
— Да больно уж дело такое… ты только за обиду не прими, Корней Фролыч, ой, Корней Агеич.
— Кхе! Ну, совсем потерялся. Ты часом не свататься надумал? А то у нас тут уже одно сватовство было. Кхе! Слыхал поди, как невеста голосила? Так не свататься?
— Бог с тобой, Корней Агеич, я женат давно. И детишек…
Илья снова замолк, а потом, набрав в грудь воздуха выпалил:
— Вот, Михайла, принес. Спасибо тебе, выручил, век благодарен буду.
Илья вытянул к Мишке руку ладонью вверх. На развернутой, наконец, тряпице лежал кипарисовый нательный крестик, который Мишка дал обознику для проведения обыска на языческом капище.
— Кхе! Возвращаешь, значит?
— Корней Агеич, ты не подумай чего, я со всем уважением…
— А свой крест где? — Дед грозно нахмурился, но Мишка видел, что он вовсе не сердится.
— Вот. — Илья похлопал себя по груди. — Как вернулся, так сразу новую веревочку спроворил.
— Ага! Зазорно тебе, значит, с моим внуком побрататься?
— Да Христос с тобой, Корней Агеич, как можно? Честь для меня великая, только я-то вам зачем?
— Честь, говоришь? А ну, снимай крест!
Илья суматошно заскреб пальцами у горла.
— Так! Отдавай Михайле, а сам его крест надевай! Лисовины своего слова назад не берут!
— Да разве я… Корней Агеич, и в мыслях не было!
— Ну, если не было, то и хорошо. А теперь обнимитесь, братьями стали, как ни как.
Илья облапил Мишку и растрогано хлюпнул носом. Мишка от неожиданности выронил костыль и чуть не упал.
— Ну вот, Михайла, у тебя и старшенький братик появился. Вот мать-то удивим! А я ее еще спрошу, с кем это она больше тридцати лет назад тебе братишку нагуляла.
— Да что ж ты такое… Корней Агеич, разве можно так?
Илья залился краской, Мишка тоже почувствовал, что краснеет.
— Шучу я, шучу. — Успокоил дед. — Не все ж одному Михайле. Илья, сегодня на ужин вся родня собирается. У нас в роду аж пять семей прибыло, слыхал?
