Дмитрий Светлов - Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ
– Маршрут указан в отпускном свидетельстве, но мало ли что. На всякий случай держи «вездеход»[68]. – Моряк протянул листок бумаги с широкой красной полосой наискосок.
С точки зрения Олега подарки были слабоваты. Находясь под ураганным зенитным огнем, летчики не дрогнули и отбомбились со снайперской точностью. Ни для кого не секрет, что некоторые спешат избавиться от боезапаса или сбросить в стороне от кучных разрывов снарядов. Подобный вариант принес бы разведчикам неминуемую гибель.
Олега начали торопить задолго до завтрака. Он пытался объяснить, что в сухую летнюю погоду проскочит две сотни километров за несколько часов. Наконец сдался, наскоро перекусил в ресторанной подсобке и сел за руль. Двадцать пять километров от гостиницы до железнодорожной станции Люберцы проскочил с ветерком, а далее… Дорога для гужевого транспорта никак не соответствовала требованиям автоперевозок.
Если честно, машина уверенно и комфортно преодолевала все неровности при условии соблюдения скорости в десять километров в час. На двадцати километрах необходимо крепко держать руль, быть готовым к экстренному торможению. При скорости в тридцать километров голова стремилась удариться о крышу, а задница слететь с дивана.
После полудня во всем теле появилась мышечная боль, а желудок категорически потребовал еды. Еще одна проблема: вдоль дороги нет ни бензозаправок, ни кафе, а взять с собой бутерброды он не догадался. Пришлось остановиться на въезде в очередную деревню и спросить у скучающего на лавочке дедка.
– Добрый день, – слегка поклонился Олег, – где найти столовую?
– Никак оголодал? – оживился тот. – Столовая в Коломне, сорок километров отсель.
Час безумной езды без отдыха и еды он не осилит. Олег присел на лавочку и попросил:
– А вы не накормите, я заплачу.
– Офицерских харчей в деревне не найти, – уклончиво ответил дед.
– Голодный я! – чуть не взвыл Олег.
– Покажь документы! – неожиданно потребовал дед, а возвращая удостоверение, недоуменно спросил: – Как же так, едешь из Москвы и без колбасы или тушенки?
– Срочная поездка, даже шофера не дождались, пришлось самому за руль садиться, – соврал Олег.
– Вот оно что! А я смотрю, все по дороге колдыбешься. Ты на поле сверни и езжай спокойненько.
Обед собирали всей деревней, кто продал одно яйцо, кто отрезал ломоть хлеба. С миру по нитке, а Олегу куриный суп и яичница на шкварках. Щедрая оплата простимулировала паек в дорогу из бутылки молока с затычкой из газеты и полдюжины вареных яиц. Часовой отдых и полезные советы позволили резко увеличить скорость. На стерне скошенных полей «ЗиС» уверенно шел за шестьдесят. Несколько раз на пути встречались болота, а дорога превращалась в гать из неошкуренных и незакрепленных бревен.
Пакостным свойством неприятностей является умение подлавливать человека в самое неподходящее время. Олег уже проехал зенитные батареи с задранными стволами, впереди показался шлагбаум, и вдруг спустило колесо. Машину в момент перекосило, и ехать стало невозможно. У передних крыльев закреплены две запаски, но где инструмент, и главное, есть ли домкрат?
Проклиная все на свете, принялся изучать декоративные контейнеры с запасными колесами. Все красиво и аккуратно, но без намека на болтики или защелки. Доступ оказался со стороны капота, а изучение кронштейна с многочисленными гайками вызвало желание сесть на подножку и поплакать. Замена колеса займет не менее двух часов. В багажнике нашлись тяжелющий чугунный домкрат и странная коробочка с надписью «вулканизатор». Теперь стало понятно, почему обеспеченные люди нанимали шоферов для своих машин. Со стороны аэродрома пришла нежданная помощь из грузовика с командирской «эмкой» во главе с сержантом:
– Здравия желаю, товарищ капитан, мы вас с обеда ждем, а тут наряд с КПП звонит, мол, сломался у самого шлагбаума.
– Откуда известно о моем приезде? – искренне удивился Олег.
– Как же, из Москвы сообщили! Экипажи с обеда принарядились и ждут в летной столовой.
Передав легковушку в руки специалистов, которым известен смысл слова «вулканизатор», Олег перебрался в машину комдива.
Желая впечатлить гостя, водитель сначала медленно проехал по стоянке дальних бомбардировщиков. Затем свернул в ПАРМ[69], где мотористы и механики меняли выработавшие моторесурс двигатели. Олег действительно проникся мужеством летчиков. В его понимании на таких простеньких самолетиках со скромной защитой из пулеметов могут летать только настоящие герои.
– Рад тебя видеть живым и невредимым, рад! Перед сбросом даже огнями мигнул, а потом глянул на пылающую землю, и сердце защемило, – Крепко обнял Веселов.
– Видел твое подмигивание, – улыбнулся Олег, – но дождались сброса, ушли после точного попадания.
– Не побоялись попасть под наши шарики? Знай про тебя, я бы сбросил на секунду позже, – заметил комиссар дивизии.
– Никто из нас не сомневался в снайперской бомбежке. Вы все молодцы, сейчас на месте Ставки черная пустошь, а дверь в бункер фюрера вырывали танком.
– Ты там был после бомбежки? – в наступившей тишине спросил Веселов.
– Заглянули по дороге домой, да не совсем удачно, еле ноги унесли. Представляете, вместо бронепоезда груда обгорелых листов, от зданий остался пепел да спекшийся песок.
Командир обнял Олега за плечи и повел в летную столовую, где собрались экипажи всех полков дивизии.
– Товарищи! Перед вами парень, зажегший в ту памятную ночь сигнальные огни!
– Ура герою! Отлично сработано! Выход на боевой курс был виден без люстры! – закричали летчики.
– Вы не поняли, он отметил точку сброса! – уточнил Веселов.
В повисшей мертвой тишине, звеня орденами, поднялся майор:
– Я заходил вторым и до сего моменты гадал о дорожке огоньков прямо на цель. Думал, Гитлер с перепуга освещение включил, а это наши разведчики к его дверям подобрались.
Олега подхватили на руки и под дружное «ура» начали качать с угрозой пробить лбом невысокий потолок столовой.
– Хватит, хватит! – остановил комиссар. – Дайте человеку рассказать о результатах бомбометания.
Олега моментально стиснули дружеские объятия, и каждый повторял одни и те же слова:
– С ума сойти! Ты возвращался обратно! Ребята, берите пример с человека со стальными нервами!
Наконец летный состав угомонился, и Олег начал рассказывать о результатах удара авиадивизии. Пренеприятнейшее, надо сказать, ощущение. Надо говорить от собственного имени без намека на присутствие своих товарищей. Нельзя ссылаться на фотографии, что создавало впечатление личного осмотра. По этой причине он смущался, а когда увидел восторг на лицах пилотов и обожание у официанток, то запнулся и замолчал.
– Смелее, смелее, – подбодрил комиссар. – Немцев бить мастак, а своих забоялся.
Олег вспомнил переправу и заговорил спокойнее:
– С вашей помощью пополнил счет сбитых самолетов. Уходил на бронемашине через брод, за спиной жар мартеновских печей, вот и включил фары. Два «Фоккера» увидели свет и сели на воду. Пилотов пришлось забрать с собой, – закончил под аплодисменты.
– Ты сказал «пополнил счет», – громко переспросил комиссар. – Сколько всего сбито?
Олег снова стушевался:
– «Аист» нахальничал, пришлось подстрелить из винтовки, затем драпал на немецком танке и нарвался на «лаптежника». Он сам виноват, нечего было переть дуриком.
– Стрелки, слышали? Человек с земли самолеты сбивает, а вы мажете со ста метров из крупнокалиберных пулеметов!
В любой момент ситуация могла превратиться в фарс, и Олег поспешил вернуться к утвержденному сценарию:
– Товарищи, ваш удар по логову врага еще крепче сплотил мировой пролетариат, а работающие в тылу активисты Коминтерна еще выше подняли флаг борьбы! Позвольте от их имени вручить памятные подарки!
Летчики изо всех сил захлопали в ладоши, а Олег сначала продемонстрировал всем хронограф в золотом корпусе, затем вручил Веселову. Получив подарок, один из командиров полка критически заметил:
– На гравировке некоторые буквы написаны не совсем правильно.
– Товарищи! Памятные надписи делали в глубоком тылу сочувствующие нам подпольщики. Они не знают русского языка, отсюда и некоторые неточности.
Пояснение вызвало очередной шквал оваций с неожиданным предложением:
– Комиссар, на счету капитана четыре самолета и ни одной награды на груди!
– Мефодич, так нечестно! Награди капитана своей властью!
– Не жмотничай! Дай, что положено бортстрелку за четыре самолета!
На общем эмоциональном подъеме требования летчиков становились все громче и громче. Опасаясь реального воплощения требований воодушевленного летного состава, Олег попытался спрятаться за спину генерала, но был остановлен.
