Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук

Лешка послушал туркмена, вспомнил, что примерно так и получилось в его времени, а потом выбросил сразу все мысли по этому поводу из головы. Многие раздумья — многие печали. Если много думать, воевать некогда станет. А если не воевать — что тогда делать? Со скуки изойдешь.

Начитавшись разного о ВЧК, Лешка думал, что Измаилу воздастся сторицей за подлость и коварство, но, судя по всему, его даже не били. И тем более не расстреляли, во всяком случае, пока не расстреляли.

А ближе к вечеру чекисты взялись уже за Лексу и его людей. Допрашивали очень вежливо, но въедливо, пытались ловить на словах и аккуратно нажимать. Это немного выбило Алексея из колеи, но он прекрасно понимал, что у чекистов такая работа. Опять же, никакой вины он за собой не чувствовал.

Девочки, узнав, что родители погибли, долго плакали, а потом так и заснули, прижимаясь к Костику. Костя твердо решил их забрать в Коканд, а уполномоченные возражать не стали.

Алексей лежал на кошме, смотрел на небо и просто наслаждался спокойствием. И очень скучал по Гуле.

А когда закрыл глаза, перед глазами сразу встал тоненький и изящный женский силуэт, весь мерцающий, словно закутанный в волшебное покрывало.

— Любишь меня, Лекса Турчин? — прошелестел едва слышный голосок. — Скажи мне!

— Люблю! — беззвучно прошептал Лекса.

Гуля звонко рассмеялась, Лешка почувствовал на щеке ее губы.

— И я тебя люблю, Лекса Турчин! — тихо прошептала она. — Больше жизни люблю! И всегда буду ждать! Я твоя, всегда твоя! Без тебя я не хочу жить…

Неподалеку в который раз завыл шакал, моментально выбросив Алешку в действительность. Лекса сначала обругал подлую животину, потом выматерил себя за лишнюю впечатлительность и уже по-настоящему заснул, крепко и без сновидений. А когда проснулся, твердо решил сделать Гуле предложение.

К утру следующего дня отряд вернулся в расположение.

— Лекса! — счастливо заверещала Гуля, повиснув у него на шее.

Лешка прижал ее к себе и шепнул на ухо:

— Выйдешь за меня?

— За тебя? — Гуля пристально посмотрела на Алексея и сурово ответила. — Еще подумаю! — А потом, счастливо рассмеялась и со слезами в голосе запричитала. — Конечно, выйду, дурачок. Я как только тебя увидела, сразу решила, что выйду за тебя!

Глава 21

Лучик солнца мазнул по закрытым глазам, Лешка мгновенно проснулся, привычно мысленно помянул кобылу, хотел резко вскочить с кровати, но быстро опомнился и замер, страшась разбудить уютно устроившуюся у него на плече Гулю.

С того момента, как Мухаммед-бека доставили в расположение, события понеслись диким галопом.

Лекса сделал предложение Гульнаре, она его приняла, об этом прознал Баронов и ровно через четыре дня официально образовалась новая ячейка общества, сиречь, молодая семья. Свадьбу отгуляли очень скромно, но со вкусом, присутствовало командование гарнизона, персонал лазарета, представители партийной и комсомольской ячеек Коканда, да вся особая маневренная группа имени товарища Августа Бебеля. Без свадебных подарков тоже не обошлось; подарили запас дров на зиму, немного денег, неполный чайный сервиз, да потрепанную швейную машинку «Зингер» с ножным приводом. Но, самое главное, партийное руководство предоставило для проживания молодой семье маленький домик. Совсем маленький, в полторы комнаты и прихожей. Но с крошечным садиком и летней кухонькой. Вернее, обыкновенной, обмазанной глиной кирпичной печечкой и столом с лавками под навесом.

Лешка дико испугался той скорости, с которой он пошел под венец, ничего подобного с ним в прошлой жизни не случалось, но, когда увидел свою невесту в простеньком белом платьице и венком из зимних цветов на голове, моментально забыл про все свои страхи.

Шесть дней после свадьбы пролетели как один миг, Алексей и Гульнара просто тонули друг в друге, каждая проведенная минута вместе была настоящим счастьем, но сейчас из отпуска осталось всего один день. Завтра поутру предстояло явиться на службу.

Вспомнив об этом, Алешка опять ругнулся, но беззлобно. Все хорошее рано или поздно заканчивается, а воинская служба не самое худшее занятие в этой жизни.

Гуля, не просыпаясь, чмокнула горячими, как огонь губами Лексу в щеку, засопела и отвернулась. Лешка улыбнулся, воспользовался моментом и выскользнул из-под одеяла. Постоял мгновение, любуясь спящей женой, а потом накинул кожушок и пошлепал босыми ногами по глинобитному полу в прихожую. Поплескал из рукомойника в лицо ледяной водицей, вытерся рушником, вдел ноги в опорки и вышел из дома.

На пороге потянулся, с наслаждением втянул в себя холодный воздух и пробормотал себе под нос.

— Хорошо-то как…

Солнечные лучики, пробиваясь сквозь листву, шустро бегали по двору, остро пахло печным дымом и зеленью, за забором кудахтали куры, гомон которых забивало недовольное фырканье ишака.

У Алексея никогда не было своего личного жилья, если не считать комнаты в детском доме и казармы в военном училище. И обладание вот этим домишком, приносило странноватое удовлетворение, на грани с наслаждением.

— Етить… — Лешка быстро опомнился и метнулся разжигать затухшую за ночь печку, потом брякнул на нее чайник и присел на лавочку. Но почти сразу в калитку кто-то отчаянно забарабанил и приглушенно заголосил:

— Турчин! Турчи-и-ин! Вот же напасть! Да просыпайся же! Велено немедля тебе явиться! Турчин…

— Какой сраной кобылы орешь? — Лекса резко распахнул калитку.

— Епта… — молоденький парнишка с красной повязкой на рукаве гимнастерки испуганно отшатнулся, но сразу же быстро затараторил. — Фу, черт, перепугал! Требуют тебя! Немедля! Так и сказано, пусть летит галопом в гарнизон. Вызывает начальство, значитца. В штаб приказано явится! Понял? Ну, я пошел?

— Скажи, немедля буду, — Алексей закрыл калитку и с чувством ругнулся. — Как ни понос, так золотуха. Чтоб вас приподняло и шлепнуло, целый день отпуска кобыле под хвост…

— Азизим! — тихо прошелестело сзади, а потом Лексу крепко обняли. — Зачем ругаешься? На кого ругаешься?

— Ежик… — Алексей подхватил Гулю на руки и понес ее в дом. — Простудишься ведь, дурында!

— Сам ты дурындас! — Гульнара хихикнула, а потом дурашливо пропела. — Как скажешь, о, мой достопочтенный муж! Слушаю и повинуюсь, о, свет моего сердца! — И строго скомандовала: — В постель неси. И сам иди сюда…

Лешка виновато пожал плечами.

— Вызывают в гарнизон…

Гуля сердито наморщила носик, но потом расхохоталась.

— Я знала за кого замуж выходила. Собирайся, а я тебе пока соберу завтрак…

Через десять минут Алексей уже переминался с ноги на ногу