Гагарин - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
— Расстояние в сто восемьдесят ярдов выбрано не случайно, — продолжала щебетать Опра. — Если дальше, то увеличивается дальность транспортировки отсека. Если ближе, существует риск повредить русский посадочный модуль, где, напоминаю, находится гражданка США.
То есть, не будь американки на борту, по логике Уинфри, можно ронять челнок хоть на крышу спускаемого аппарата. С кем мы сотрудничаем!
По лицам ближайших операторов Гагарин видел — они представляют себе примерно то же самое.
А ещё передачу с Луны в американской обработке слушали экипажи станции «Салют-12», куда отправлялась Ксения, «Салют-13», где шли биологические эксперименты в интересах совместной с NASA программы «Аэлита-Барсум», и Андрей, единственный космонавт на станции «Салют-11». Симпатии к партнёрам точно не прибавится. Одна бездумная реплика телекомментаторши, пусть брошенная в эфир без злого умысла, способна порушить длительные усилия Госдепа, теперь и высшего руководства державы, пытавшихся представить Соединённые Штаты белыми, пушистыми и любящими всё человечество.
Соврала она и про сто восемьдесят ярдов, точнее, не сама, ей написали такой текст, и женщина шпарила, глядя на пробегающие по монитору строчки. Разницы — тащить биомодуль со ста или трёхсот ярдов нет никакой, аккумуляторы шасси рассчитаны на преодолении мили на Луне. Но именно на таком расстоянии и в нужном ракурсе камеры спускаемого аппарата запечатлеют «Колумбию» в самом выгодном виде, пока её не укроют вихри пыли, поднятые гептиловыми двигателями вертикальной тяги.
Показуха! А когда её слишком много, повышается шанс, что какая-та ложка дёгтя испортит цистерну мёда.
Для начала все, кто в теме, заметили, что челнок, зависший под красивым углом к камерам спускаемого аппарата, как-то слишком долго не торопился прилуниться, затем… Затем набрал высоту и начал быстро увеличиваться на экране.
— Заря-1! Челнок идёт прямо на нас! — тревожно воскликнул Ловейкин.
Его отчет с запозданием на секунду с небольшим пришёл по каналу связи, не соединённому с вещанием на широкую публику. Почему продвинутая американская автоматика на шаттле взяла пеленг на передатчики спускаемого аппарата, а не на причальные маяки, следовало выяснить потом.
— Кедр-1, Кедр-2! Я — Заря-1! — Гагарин выхватил микрофон у оператора и отдал самую важную на тот момент команду: — Немедленно покинуть спускаемый модуль! Бегите прочь!
Даже миссис Ман… в смысле — миссис Мондейл въехала, что шоу развивается не по сценарию, и примолкла.
— Прямую связь с Хьюстоном, живо! — Гагарин перешёл на английский, не совершенный, но вполне понятный. — Хьюстон, ваша грёбаная «Коламбия» садится прямо на наш аппарат! Вверх, немедленно вверх!
Сам сжал пальцы так, что ногти врезались в ладони. Пока Иван понял, что туша челнока вот-вот сомнёт их скорлупку, а пламя из сопел ещё раньше сметёт антенны и солнечные батареи, пока дошёл сигнал до Земли, пока Гагарин отдал им приказ на эвакуацию и связался, наконец, с Хьюстоном, а оттуда сигнал ещё пока долетит до Луны… Секунды, секунды, секунды…
Экраны заволокло мглой. Триумфальную посадку космического самолёта камеры не показали. Опра Уинфри, Гагарин совершенно зря упрекал её в тупости, чётко сориентировалась. Или просто прочла следующие строки на мониторе, они оказались кстати.
— С гордостью сообщаю: посадка спейс-шаттла «Колумбия» проведена успешно. Мы снова показали всему миру, что в космической технике сильны как никогда. Боже, храни Америку. С вами была Опра Уинфри.
А в ЦУПе десятки людей напряжённо всматривались в экраны, затянутые мглой. Если они подёрнутся рябью помех, означающей, что связь пропала, спускаемому аппарату пришёл пушистый северный зверёк по имени песец. Осталось надеяться на чудо, что Иван и Джоан, перекрыв все известные нормативы по облачению в скафандры, успели выбраться и сбежать с места катастрофы.
— О’кей, Хьюстон. «Коламбия» прилунилась. Пыль оседает. Вижу спускаемый аппарат русских примерно в ста ярдах по правому борту.
Камера челнока показала медленно проступающий из-за облака пыли контур этого небольшого сооружения и две фигурки в скафандрах рядом.
Как отлегло…
В ЦУПе кричали русское «ура», даже американская леди. В Хьюстоне наверняка радовались не меньше. Оказалось — рано.
Солнечные батареи спускаемого аппарата вышли из строя необратимо, задетые реактивной струей, они не дали напряжения в бортовую сеть, хоть Джоан пыталась протереть их тряпкой как заправская домохозяйка из какой-нибудь Оклахомы. Но, что ещё хуже, набор высоты, маневрирование над лунной поверхностью, над спускаемым аппаратом и третий заход на посадку спалили остатки топлива в челноке. По плану, корабль должен был приподняться над лунной поверхностью, произошло бы включение трёх кислород-керосиновых ЖРД главной тяги, передние двигатели задрали бы нос, сообщая нужный угол тангажа для кабрирования, и самолёт улетел бы с Луны в сторону Земли.
А теперь улететь не на чем. Нет, конечно, там кое-какие капли остались, но на весь комплекс задач — подъём с поверхности, разгон к Земле, коррекция траектории, маневры для выхода на околоземную орбиту или входа в атмосферу — не хватит никак, ни при каких вариантах.
— Прикажите перелить часть топлива из маршевых двигателей в баки двигателей коррекции! — первой предложила идею спасения экспедиции первая леди, и даже Гусаков удивился, откуда она знает столько технических терминов. Нахваталась, наверно. Но даже переводчик знал, что идея неосуществима, он и объяснил.
— Весьма сожалею, миссис Мондейл. Три основных двигателя спейс-шаттла питаются керосином и сжиженным кислородом. Остальные рассчитаны на метил-гидразин и тетраоксид азота. На керосине они не заведутся точно так же, как бензиновый автомобильный мотор не заработает на дизельном топливе.
— Вот бы Глушко обрадовался, что гептиловым вонючкам нашлось применение, — шепнул Гагарину Береговой. — Что делать-то будем? Готового корабля для спасательной экспедиции на Луну нет ни у нас, ни у америкосов, ни на орбите. Нужен мозговой штурм. Любые идеи, хоть бредовые на первый взгляд.
А у нас нет единого мозгового центра вроде NASA, о чём писал в ЦК и обсуждал с Козловым! Гагарин кусал губы, лихорадочно выискивая выход. Наконец, принял промежуточное решение.
— Вахтанг Дмитриевич! Принимайте управление полётом. Мне нужно посоветоваться с высшим начальством. Для начала нужно выяснить, сколько у нас времени. На челноке должно быть достаточно воды, воздуха, пищи, энергии. Но если Солнце начнёт шалить, в «Колумбии» их зажарит заживо.
— Так точно, Юрий Алексеевич! — Вачнадзе, подумав, предложил вполне здравую вещь. — Если эта амэрыканская игрушка никуда не улетыт, давайте спрячэм её в тэнь!
Именно… Коль «Коламбии» не суждено вернуться на Землю, гидразина хватит в ней чуть приподняться на раме и двинуть по склону кратера вниз — хотя бы на пару километров к южному полюсу, туда, где на поверхность Луны не
