Игра на чужом поле - Дмитрий Валерьевич Иванов
Достаю дальше свёртки и коробочки. Местный коричневый сыр — Брюност! Нас тут таким кормили, по вкусу что-то среднее между варёной сгущёнкой и чем-то сливочным. Мы ели его с джемом — вкуснотища! К сыру прилагалась классическая сырорезка с тонким металлическим лезвием — видел такие здесь на каждом шагу. Говорят, чисто норвежская фишка.
И, конечно, местный шоколад «Фрейя». Я сам не пробовал, но Цзю нахваливал его и даже купил домой целую упаковку. Вот теперь и у меня есть запас.
Из необычного: разноцветная пряжа в аккуратных фирменных кузовках и солидный рыболовный набор с блеснами!
— Я не знала, что подарить твоей бабушке и отцу, — проговорилась Соня, чуть смущаясь, что раскрыла авторство идеи.
Что ж, отличный подарок — мои родичи будут довольны! Бабушка вязанием увлекается давно, а отец на рыбалку ездит, может, и не часто, но это дело любит.
— Соня, спасибо! В точку! — улыбнулся я, представив, как отец перебирает новые блёсны, прикидывая, на какую «придёт щука», а бабушка выискивает узор для нового шарфа или свитера.
Но больше всего мне приглянулся набор игрушечных троллей, вырезанных из кости и раскрашенных вручную. Каждая фигурка будто жила своей жизнью: у одного хитрая ухмылка, у другого — угрюмый взгляд. Настоящее произведение искусства!
— Это тролли-стражи, — пояснила Марта, видя моё восхищение. — Говорят, они приносят удачу тому, кто их бережёт.
«Да пусть что угодно приносят, главное, что они классные!» — подумалось мне.
Подарочный набор довершила литровая бутыль «Линье-Аквавит».
— Этому напитку больше четырёхсот лет, — с гордостью заметил Харальд, который, скорее всего, и подложил в пакет с подарками этот явно премиальный напиток. — Не этой бутылке, конечно, а марке. А вот этот конкретный экземпляр выдержан 12 лет и дважды пересёк экватор.
Я восхищённо покрутил бутылку в руках. Тяжёлая, с золотистой этикеткой и необычной гравировкой, она внушала уважение.
— А почему такое название? — удивился я, зная, что «линье» означает «экватор».
Харальд усмехнулся:
— Напиток делают из картофеля, тмина и других специй, и раньше его возили через океан на кораблях. Под действием качки, морского воздуха и изменения температуры он менял вкус. Поэтому его и сейчас отправляют в бочках в Австралию и обратно. То есть эта бутылка дважды пересекла экватор!
— Ничего себе! — протянул я, вертя бутыль в руках. — Алкоголь с морской закалкой!
Интересный маркетинговый ход. А подарок явно намекает на доверие — ведь «Линье-Аквавит» в Норвегии почти культовый напиток. Вот бы ещё решить, с кем и по какому поводу его выпить.
В гостинице меня встретил наш особист, нервно расхаживающий по вестибюлю.
— Слава богу, ты пришёл! — не совсем идейно обрадовался он мне.
— Что случилось? — нахмурился я.
— Цзю пришёл с фингалом, Шалва опять напился… — особист выдохнул и, понизив голос, добавил: — А ещё и лодка наша, оказывается, затонула! Мы и банкет по этому случаю отменили. И тут, и в Москве. Ещё и тебя нет!
— Слышал, что было заявление ЦК про подлодку и знаю, что есть погибшие. Королевская семья мне уже соболезнования выразила. А что с Костей? — заволновался я.
— А… пусть с ним офицеры в его части разбираются, — отмахнулся от меня дядька, заканчивая разговор.
— Та-а-ак! Подрался с пьяным? — я с наслаждением принимаюсь троллить соседа по комнате, освещающим свою койку аккуратно зреющим «фонарём».
— Да ничего особенного, — хмуро, но непонятно выразился Цзю. — А что у тебя за пакет такой здоровый? Слышал про «Комсомолец»?
— Трое, пятеро? Сколько их было? — припомнив Костины шутки по поводу моего недавнего похожего украшения, я и не думаю менять тему разговора.
— Шли мимо бара какого-то… Там дрались двое… Я подошёл разнять. Вот один локтём и зарядил, — мрачно пояснил Цзю.
— М-да… слышал, наверное: двое дерутся — третий не лезь? — задумчиво разглядываю фингал друга.
— Да если бы моя не попросила… — буркнул Костя, опустив голову.
— Так уж и «твоя»? — усмехаюсь я.
— Ну… Ай, чё говорить? Мне служить ещё долго… — обреченно махнул рукой Цзю и вытянулся на кровати.
Я уже открыл рот, чтобы обнадёжить друга и выдать пророчество о скорой демобилизации, но тут же прикусил язык. Вспомнил, что Костя вуз-то бросил перед армией! Стало маленько неудобно, ведь мог бы намекнуть другу заранее, а так парень уйдёт на дембель не в 89-м, а только в 90-м. Ну ничего, время сейчас такое, что в армии его переждать спокойнее будет.
— А про лодку в курсе, конечно. Давай парней помянем! — вздохнул я, доставая бутылку элитного пойла.
— А у меня пиво есть, — удивил Цзю, который в пристрастии к спиртному уличен никогда не был.
В аэропорту меня никто не провожает. Пришлось купить вторую сумку для подарков, потому что в первую всё просто не влезло. Сдаю багаж, ничего в ручной клади не оставляю — лишние проверки мне ни к чему. Но на таможне нас почти не проверяют — так, формальность.
Уже перед посадкой внезапно началась суета. Тренеры, особист и руководитель делегации заметно напряглись — около стойки появились двое в полицейской форме. Оказалось, норвежские правоохранители пришли за Цзю. То ли как свидетеля вызвать хотели, то ли предъявить что-то собирались. Но было поздно: Костя уже в самолёте, а это территория СССР. Был бы норвежским… А так — извините!
Костян сидит в кресле бледный, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. Переживает, но не кается — и это радует. Значит, духом не пал. Наш особист сидит через проход и демонстративно его игнорирует. Да и смысл напрягаться? Поездка завершена, медали у нас в кармане, а дальше пусть военная часть сама разбирается со своим бойцом. Хотя рапорт наш «молчи-молчи», конечно, накатает — как пить дать.
Думаю, при необходимости я бы даже мог помочь, ведь Харольд вчера чётко сказал, что любые мои проблемы для него не чужие, и искренне предлагал не стесняться обращаться за помощью. Вот такая я теперь блатная шерсть! Жаль, в данной ситуации этого проверить не вышло.
В Шереметьево нас проверяли куда тщательнее, чем в Осло. Тут я тоже блатата, но смысла в этом немного — ничего запретного не везу. Валюту подчистую слил на сувениры ещё в аэропорту Осло. Ну и две банки пива прикупил — долг Костяну вернул, которым мы вчера погибших подводников помянули.
В Москве, как назло, снег и
