Куликовская сеча - Даниил Сергеевич Калинин
Самых же буйных рабов так и вовсе держат в ямах-зинданах, медленно, но неуклонно ломая волю тех строптивцев, кого купцы-радохниты посчитали более выгодным не казнить, а продать в рабство.
Русских невольников на базаре будет поменьше черкесов – но их также очень много; больше, чем половцев, составляющих третью группу рабов. Угрюмы, затравлены русичи, не ожидают они для себя ничего хорошего – однако во взглядах некоторых крепких мужиков я разглядел не только обреченность, но и изредка прорывающийся из глубины души гнев! А судя по узловатым, жилистым рукам этих мужей, развитым, хоть и подсохшим с голодухи мышцам, еврейские купцы-радохниты, доминирующие на рынке, перепродают фрязям и прочим покупателям русских дружинников…
В голове моей тотчас созрел очередной план, порожденный из утренней лжи: а что, если купить сейчас как можно больше невольников-воинов? Ну а заодно приобрести немного самого простого оружия, типа легких топоров и щитов калканов, сулиц опять же… Надо только как можно быстрее распродать воск и меха, чтобы уже к вечеру не только выкупить рабов, но и покормить их, и дать отдохнуть!
С этими мыслями я было круто развернулся в сторону дальнего конца базара, где сейчас неспешно торгуется Славка, – нужно сворачивать его купеческие дела и отдавать мех с воском если не по дешевке, то по «оптовым» ценам. Можно даже за Марко послать, ведь хотел же генуэзец выкупить весь мой мех!
Но только я сделал первый шаг, увлекая за собой Алексея, как справа раздался звонкий и показавшийся явно знакомым девичий голос – с легким певучим акцентом, но вполне правильно выговаривающий русские слова:
– Князь уже нашел своего ближника?
Глава 10
На мгновение я утратил дар речи – прежде всего от удивления… И немного от внезапной радости:
– Вы?!
Незнакомка из чайханы легонько поклонилась – и при этом она еще и улыбнулась. Вблизи да на солнце ее синий газовый платок просвечивается достаточно для того, чтобы я смог вполне четко разглядеть полные, красиво очерченные губы девушки, сложившиеся в приятную улыбку… А также тонкий, изящный носик – и точеный подбородок плавно сужающегося книзу лица. В сочетании с изящно изогнутыми бровками и большими, выразительными карими глазами, обрамленными пушистыми ресницами, – неудивительно, что сердце мое ударило с перебоем…
– Хотела поблагодарить вас за сладости, было очень вкусно… Но у нас не принято оказывать такие знаки внимания незамужним девам.
В этот раз поклонился уже я, одновременно с тем мазнув беглым взглядом по нукерам-черкесам, стоящим чуть поодаль и взирающим на меня с крайне недовольным видом!
– Простите мне мою дерзость, но я не хотел вас обидеть своим скромным даром… Однако откуда вы так хорошо знаете язык русичей?
На лицо девушки – на вид ей вряд ли больше восемнадцати, а то и того меньше – набежала легкая тень:
– Моя мама умерла родами, а кормилицей была полонянница из Рязани. Выкормив меня, Даша продолжала ухаживать за мной как нянька, заодно выучив и своему языку…
Я только покачал головой:
– Удивительная история… И как же к вам обращаться?
– На языке моего народа мое имя звучит как Дахэжан – но крестили меня Евдокией.
Я удивленно качнул головой – признаться, раньше вопросы веры касогов меня не очень интересовали, и отчего-то мне всегда казалось, что черкесы на Кавказе испокон веку исповедуют ислам.
– Разве ваш народ не Аллаху поклоняется?
И вновь легкая улыбка заиграла на губах Дахэжан-Евдокии:
– Наш народ испокон веку исповедует Ауша Джерыдже – Иисуса Христа, у нас Иисуса Греческого…. И в наших епархиях иуаны, то есть епископы, назначаются из Царьграда. Впрочем, фрязины также стараются проповедовать – и теперь в землях адыгэ, особенно у городов латинян, проживает уже немало френккардаши, обратившихся в латинянскую веру и породнившихся с иноземцами… Но вы так и не ответили на мой вопрос – удалось ли вам найти близкого человека?
Мгновение поколебавшись, я отрицательно мотнул головой:
– Увы, нет. Еще два года назад, после поражения мурзы Бегича на Воже, Мамай отомстил, налетев изгоном на Рязанскую землю. Много наших людей татары в полон угнали, иных лишили живота… И пока поганых Мамая не разбили на Куликовом поле, речной путь по Дону к невольничьим рынкам оставался для нас закрыт… Только теперь удалось на стругах пройти.
Глаза Дахэжан потемнели, а голос ее дрогнул:
– Целых два года? Боюсь, за такое время все ваши близкие или сгинули в полоне, или же их выкупили торговые гости фрязей. А значит, теперь они находятся так далеко отсюда, что и представить страшно… Мой старший брат был пленен со своими воями этой весной. Но пока мы смогли узнать, на какой рынок их отправили, пока собрали выкуп и ратников, снарядили ладью… Я уже пятый день хожу по торгу, вглядываясь в лица каждого адыгэ-мужчины, надеясь узнать хоть кого-то из нашего рода. Но не нахожу…
У меня аж сердце сжалось – настолько грустно и безнадежно горянка произнесла последние слова. Оглянувшись по сторонам, словно мог бы именно сейчас помочь ей найти родню, я шумно выдохнул, осознав, насколько это бесполезно, – после чего сделал приглашающий жест рукой:
– Может, хоть немного пройдемся по базару? В дальнем конце торга встали мои люди, они продают меха. Могу ли я сделать вам еще один подарок – на память?
Дахэжан покачала головой:
– Как я уже сказала, у нашего народа не принято, чтобы мужчина просто так делал подарки незамужней деве… Но мы можем немного пройтись вместе – все одно у меня больше нет сил ходить среди бедных невольников.
Я согласно кивнул головой… Мы немного прошли вместе, прежде чем я задал очередной вопрос:
– На Руси ваш народ именуют касогами или черкесами… Вы же вот называете своих адыгэ. Но скажите мне, Дахэжан, откуда здесь, на невольничьем торге, так много ваших людей? Ведь Мамай привел черкесов на Куликово поле как союзников, а не как рабов…
Шагая рядом, девушка невесело усмехнулась:
– Горные кланы вблизи моря сумели сохранить свою независимость от орды – и темник действительно нанимал их в свое войско. Иные же вожди и князья привели свои дружины, как данники и слуги татар…
