Зима 1237 - Даниил Сергеевич Калинин
– Шаг!!!
Кричу, одновременно с тем выпустив из пальцев древко сулицы, и, уперевшись обеими руками в щит, всем весом наваливаюсь на него, толкая от себя половца, синхронно со всей полусотней широко шагнув вперед правой ногой! Клинок потерявшего равновесие степняка лишь вскользь задевает мой шелом, чуть оглушив, но не причинив особого вреда, а инерции толчка второго ряда хватает, чтобы свалить моего врага наземь, и не только его! Падают практически все подступившие к линии щитов русичей поганые!
Ободренный успехом, я в один миг выхватываю из-за пояса чекан и что есть силы рублю по голове пытающегося подняться противника. Узкое лезвие боевого топора врезается в незащищенный череп кумана за мгновение до того, как он успел закрыться от удара…
– Шаг… Еще один… Толкай!!!
И вновь синхронное движение всей полусотни вперед, следом – второе, а затем мощный удар щитов в щиты противника! Тонкая цепочка покоренных, что успели подняться наверх, разрывается, и в этот раз сбитые с ног поганые падают вниз, скользя по склону и сбивая своих соратников…
– На четыре шага назад!
Быстро оглядываюсь по сторонам: за время короткой схватки выбыло едва ли двое, максимум трое ратников. Неплохой результат, учитывая, что землю перед нами устлало не менее двух десятков тел поганых! Причем практически все бойцы первого ряда русичей остались без дротиков, взяв в руки топоры, мечи или сабли, а вот вторая шеренга сулицы как раз сохранила. Ну, им-то колоть врага через наши головы или добивать лежащих гораздо сподручнее, никто ведь не навяжет ближнюю схватку!
В этот раз над гребнем показались остроконечные стальные шлемы мокшанских ратников, многие из которых защищены также кольчугами. Я замер, ожидая, что противник и сейчас бросится в атаку очертя голову. Но вооруженная мечами и топорами мокша не спешит опрометчиво кидаться вперед, а всего за несколько секунд накапливает группу из дюжины воев у самого гребня, выстраивая некоторое подобие клина в двух шагах от нас.
Осознав опасность происходящего, я бешено кричу, всего на мгновение отстав от Микулы:
– Сулицами – бей!
Одновременно с криком я резко распрямляю руку, с силой отправляя чекан в полет, а следом ратники запускают в клин мокшан два с половиной десятка дротиков. Они врезаются в щиты ворогов как раз в тот миг, когда бросились в атаку, и находят свои цели, сбив с ног и ранив нескольких воев. Остальные, впрочем, успевают врезаться в центр полусотни! Да только расстояния для разгона оказывается совершенно недостаточно, а уцелевших людей слишком мало, чтобы проломить даже два ряда пронских и рязанских пеших дружинников, обученных сражаться строем…
– Шаг!
Не знаю, сколько раз нам удалось очистить небольшую площадку у самого гребня кручи от поганых, может, пять, а может, и все шесть… В какой-то момент просто сбиваешься со счета, пока вокруг тебя кипит схватка и гибнут люди – враги и собственные соратники. Наша полусотня недосчитывает уже дюжины воев. Я и сам едва не сгинул, в последний миг успев вскинуть щит и закрыться от летящего точно в голову топора. И то ведь тяжелый удар в верхнюю часть щита обернулся для меня разбитым носом и ртом – кромкой защиты их и разбил, не сумев ее удержать…
А потом позади вдруг раздался рев рога Кречета, заставивший меня отвлечься от схватки и начать испуганно озираться. Впрочем, я быстро осознал опасность ситуации и своевременность сигнала дядьки, адресованного сотне елецких дружинников. Ибо, во-первых, поганые начали забираться на высокий берег Прони, очевидно, решив, что там проще и легче обойти рогатки и зайти нам в тыл. К самой преграде, у которой мы, имитируя замаскированные проруби, накидали кучками снег, наученные горьким опытом татары не сунулись… Во-вторых, противник полез в глубокие сугробы, пытаясь обогнуть нас и слева. И хотя скорость у поганых там невысокая, энтузиазма у последних хоть отбавляй: все лучше, чем карабкаться вверх по круче, где уже их ждут наши топоры и клинки! Короче, еще чуть-чуть, и ведь окружили бы, гады…
Но засада сработала как надо: вслед за сигналом Кречета над гребнем высокого берега показалась полусотня арбалетчиков. И прежде чем кто-либо из поганых успел что-либо предпринять, в спину карабкающихся по нашей круче татар ударил залп из полусотни болтов! Я не смог увидеть результата стрельбы, зато услышал дикий вой тяжелораненых да отчаянные крики срывающихся вниз ворогов!
– Назад! Уходим назад! Лучники, прикрывайте!!!
Ратники Кречета не подвели: все это время ведя дуэль со стрелками противника, сейчас они отправили десятка три с половиной срезней в тех поганых, кто уже успел миновать гребень и теперь с энтузиазмом бросился бежать следом за нами. Однако же бег тот был сколь стремителен, столь и короток: стрелы, ударившие в груду половцев и мокшан, не имеющих даже отдаленного подобия строя, свалили не меньше половины их воев, заставив уцелевших сбиться в плотную кучу и прикрыться щитами…
Между тем ельчане-арбалетчики успели перезарядиться и дали уже второй залп из самострелов. Молодцы, грамотно пользуются моментом, пока лучники поганых еще не успели приблизиться к новому врагу и вступить с ним в перестрелку…
Подбежав к лыжам, я с болью в сердце уставился на раненых, коих весь бой оттаскивали к заранее заготовленным волокушам. Не менее полутора десятков ратников, а ведь есть еще и убитые. И это ведь всего три боя! Да мы до Ижеславца с такими темпами просто кончимся.
От тяжелых дум меня отвлек подскочивший бегом Кречет, взволнованно уставившийся на мое окровавленное лицо:
– Цел?
– Да цел, цел… А вот как ельчане уходить будут? Нужно прикрыть их лучниками?
Дядька, однако, отрицательно мотнул головой, посмотрев на противоположный берег Прони:
– Ни к чему. До них стрелки поганых пока еще не достают, да и карабкаться им на высокий берег едва ли не вдвое дольше. А наши гриди и вовсе еще не навоевались, поди сами в бой рвутся! Нет, воевода не дурак, он даст нам уйти с ранеными, а когда отступим, тогда и Твердислав Михайлович сотню отведет, дав дружинникам хоть немного душу отвести!
– Понял. Тогда не будем медлить!
Глава 21
Тяжело вздохнув, я переворачиваюсь на другой бок, пытаясь поудобнее устроиться на подложке из еловых лап, поверх которых постелен тканый шерстяной плащ. Но сон как не шел, так и не идет, хотя до того несколько ночей подряд я отрубался тут же, как только принимал горизонтальное положение. Однако сегодня вышло иначе. Очевидно, виной всему эмоциональный откат после нескольких дней стремительных марш-бросков и многочисленных стычек, а еще потерянных соратников и ежедневного риска. И догнал откат меня именно сегодня, как раз после того, как мы достигли Ижеславца, объединившись с ожидающей нас дружиной. Тем
