1972. ГКЧП (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

– Дядь Миш, я здесь хочу! В Советском Союзе! Там…там дураки какие-то – он пожал плечами – Книжек не читают, ничем не интересуются… Представляешь, они даже не знают, что такое Австралия! Смеялись надо мной, когда я рассказывал, что Земля шар. Говорят – что, люди вверх ногами ходят, что ли?

– Костя хорошо по-английски говорит – кивнула улыбающаяся Ольга – Это он с ребятами во дворе общался.

– Они не верили, что наш космонавт – самый первый! – Костя зло потряс кулаком – Придурки!

– Глаз ему подбили – снова улыбнулась Ольга.

– Я им тоже задал! Я же русский! А русские не сдаются! – Костя снова потряс кулаком, а я уважительно кивнул:

– Молодец! Правильно! Русские не сдаются! Правильный у нас мужик растет, Ольга Львовна. Да, лучше пусть он здесь учится, пока…пока не испортили. А то вырастет американцем…не дай бог.

– Ну вот вы все и решили – усмехнулся Роза Марковна – А теперь пошли борщ есть. Я отличный борщ варю! Меня одна хохлушка научила – пальчики оближете!

И мы пошли есть борщ. И правда – чего тут особо обсуждать? Все и так ведь яснее ясного. Наверное.

Глава 11

– Глянь, Рустам! Глянь! Вот это да! Вот это телка!

Четверо бородатых молодых людей в белой, наглухо тонированной приоре буквально подпрыгивали на месте, разглядывая ту, что стояла на обочине дороги. Она не двигалась, спокойно подняв руку и пытаясь остановить машины, которые пролетали мимо нее, увеличивая скорость и на всякий случай сдавая как можно левее. Мало ли чего можно ожидать от этой сумасшедшей?! Посреди белого дня бесстыжая девка стоит совсем голышом! Ну вот совсем голая, как младенец!

– Красивая девка! – облизнув губы кивнул тот, что сидел за рулем – небольшого роста дагестанец в черной футболке и черных штанах, как бы подчеркивающих статус их владельца. Черный – воровской цвет. Пацанский цвет. Только педики ходят в цветных шортах с обезьянами. Потому они и зовутся "цветные". Вот только ростом Рустам не вышел, что являлось его огромнейшим комплексом, и как следствие – Рустам болезненно реагировал на любой намек на его маленький рост. А еще – он обожал очень высоких, крупных женщин. И если с парнями брал проституток, всегда подгребал себе самую высокую, самую крупную. И бил ее. Насиловал, и бил! Бил!

Само собой – не тех, что работали с сутенерами. Эдак можно и проблем огрести! Потом домой бежать, в Дагестан, учебу в юридическом бросать, и…прощай ментовка! А ментом быть очень выгодно и уважаемо. Так что умный парень делает по-умному, унижать и бить можно только сторонних, уличных шлюх.

Хорошо еще подбирать тех, что предлагают на улице свои услуги прямо в городе – всякие там домохозяйки, которые подрабатывают минетом. Едешь на машине вечером, видишь – вроде как голосует, такси ловит. Тут главное – не спугнуть. Если в машине будут сидеть пацаны – шлюха туда не сядет. Знает, чем ей это грозит. А когда он один – симпатичный, молодой, улыбается – тут можно и предложить. "Отдохнуть не хотите?" Конечно, хочет! Он всегда хочет! А пацаны подсядут потом. Сюрприз!

Вся сласть таких шлюх в том, что они никуда не пойдут жаловаться. Их отдерут во все дырки, набьют морду, а они все равно никуда не пойдут. Потому что замужем. Потому что дети есть и эти твари боятся огласки. И можно делать с нею все, что захочешь! И втроем! И вчетвером!. И десятеро! Порвать ей зад, и пусть радуется, что не убили!

Ну а если и убьют – что тут такого? Лесов вокруг много, есть где прикопать. Или на Волгу – железяку к ноге и ракам на корм. Это в горах трудно закапывать – земля твердая, камни одни. А тут одно удовольствие!

Это, что стоит на обочине – просто мечта! Блондинка с короткими волосами – красивая, аж до скрежета зубовного! Так бы и впился зубами ей в сосок и вырвал его с кровью и воплями шлюхи! Огромная! Длинноногая – ноги от зубов! И не толстая – просто крепкая. Спортсменка наверное бывшая. Груди небольшие – торчком стоят. Соски розовые…ммм…ох, хороша, шкура! Мразь! Тварь!

Такие крепкие долго держатся, не отключаются! Какой интерес трахать шкуру, если она отрубилась? Надо чтобы она визжала, чтобы просила ее не бить, не мучить! Чтобы готова была на все, что угодно ради того, чтобы не было боли! Ох, хорошо!

Рустам почувствовал, как кровь прилила в пах, как мурашки пробежали по коже. Он хотел эту девку! Всей своей душой хотел! И тут же решил – не выпустит девку. Никогда. И ни за что. Будет держать ее на цепи и драть, драть, драть… И место есть – в квартире Ибрагима. Приковать ее, и пусть так сидит. Голая, как сейчас. И будет ползать перед ним. И делать все, что он захочет. А Рустам хочет многого. Очень, очень многого! Нет слаще, чем власть. Пусть даже это власть над забитой, запуганной до смерти шлюхой.

– Я буду говорить со шкурой! – предупредил он, оглянувшись на своих спутников – Вы молчите, и только поддакивайте! И лица сделайте подобрее, абреки – ну чисто абреки!

Парни захохотали, а громче всех Заур, огромный туповатый парень, борец-вольник. Сильный, как зверь. И такой же грубый. Обычно его подпускали к шкурам, когда их как следует раздолбят. Иначе попортит тварей, а после него уже неприятно их трахать.

Рустам затормозил возле девки, она чуть наклонилась к окну, от чего ее круглые груди с крупными сосками слегка дрогнули, будто сделаны были из твердой резины.

– Привет, красавица! Поедешь с нами? Мы хорошие ребята!

– Мне нужна помощь – спокойно, довольно-таки приятным, непрокуренным голосом ответила девка – Мне нужно отвезти в больницу больную женщину с маленьким ребенком. И еще мне нужна одежда.

– Обувь и мотоцикл! – тихо сказал Замир, и трое парней захихикали. Рустам сам еле сдержался, и правда ведь – смешно! Девка-Терминатор!

– Садись, конечно отвезем! – радушно предложил Рустам – На заднее сиденье садись!

Девушка молча шагнула к задней дверце, дверь тут же открылась и оттуда вылез Замир, пропуская ее в середину. Чтобы не выпрыгнула по дороге. Девушка помедлила секунду, и потом все-таки села. Красиво так села, изогнувшись, как кошка. У Рустама снова свело челюсть от неутолимого желания. Как он хотел, чтобы она выла и упрашивала его не делать ей больно! Мразь! Она точно на голову его выше!

Дверца захлопнулась, машина сорвалась с места. Девушка помолчала секунду, потом так же спокойно и даже безжизненно сказала:

– Нам нужно свернуть направо – вот здесь.

– Эй, тебе нужно, ты и сворачивай! – захохотал шутник Замир, и смачно провел девушке по левой груди – Ооо…парни…хороша сучка! У нее грудь, как резиновая! Упругая!

– Может силикон? – презрительно сморщил нос Рустам – Не люблю силиконовых. Я ей силикон вырежу! Чтобы протезов не было! Мрази, обманывают мужчин – вставляют протезные сиськи!

– Не, никакого силикона! – возбужденно заголосил Замир, хватая девушку за грудь и сжимая ее пальцами – Я бы почувствовал! А сучке нравится! Смотри, молчит, не против дать настоящим мужчинам!

– Ты говно ослиное, а не мужчина! – вдруг по-дагестански сказала девушка – И отец твой был ослом вонючим, и мать – ослица! Вы недомерки поганые! А ты, за рулем – мышь, куда тебе на женщину? Тебя самого надо вместо члена использовать, за ноги взять и головой женщине между ног! И то болтаться будешь, огрызок!

Рустама накрыла волна злобы, он даже задохнулся. Глаза застило красным, на лбу выступил пот. Он резко, с визгом шин повернул направо, на грунтовую дорогу, на съезд в лесок. Сюда обычно приезжали парочки на небольшой отсос или короткий перетрах. Заехали, сделали дело – и назад, к мужу и жене. Чистые и довольные, как и не было ничего. Дорога хреноватая, кочки, и Рустам порадовался, что приора не заниженная. Это дома заниженная "приора" в почете, это считается круто. А здесь русаки над такими смеются. Рустам ненавидел, когда над ним смеются, потому занижать машину не стал.

Автомобиль нещадно подбрасывало, бросало из стороны в сторону, в одном месте едва не застряли – хоть дождя давно не было, но в глубокой кочке не до конца пересохла грязевая лужа. "Приору" бросило поперек дороги, но Рустам был опытным водителем, и тут же отыграл скольжение рулем и газом. Машина, жужжа дорожными шинами "Мишлен" по скользкой черной поверхности, выскочила из колеи и по обочине пошла дальше. Из приоткрытых на два пальца тонированных стекол доносился сладкий запах грибов, прелых листьев и мокрой земли. Парни держали шлюху за руки, она особенно-то и не сопротивлялась. Смотрела перед собой чуть прищуренными глазами и молчала, будто смирившись со своей судьбой.