Александр Золотько - Цель - Перл-Харбор
Ямамото не верил в то, что такое возможно.
Абсурд — он уже все просчитал, прикинул все варианты и не обнаружил ничего, что в его глазах могло бы оправдать подобный риск.
Да, американцы не патрулировали океан к северу от Гавайев. Значит, оттуда можно было подойти и на двести миль. Поднять самолеты, нанести удар и уйти почти без потерь. Это если американцы подход флота проморгают. А если нет?
Если они уже знают о готовящейся операции?
Ямамото должен принимать это к сведению. Удар, нанесенный авиацией с Оаху, мог настичь флот в момент отправки самолетов или в момент приема. Потери-потери-потери, два авианосца — как минимум — погибнут. А потом? Кто помешает американцам, в случае засады, вывести три своих авианосца на перехват? Ударить по японскому флоту… По уже потрепанному флоту, лишившемуся половины, а то и большей части своей авиации?
Никто. Ровным счетом никто.
При первом варианте, который изначально продумывал Ямамото, флот наносил удар с дистанции в шестьсот миль, отправив свои самолеты в один конец, без обратного билета, авианосцы успевали уйти из-под любого ответного удара. С дистанции в двести миль, да еще вынужденный ожидать возвращения своих самолетов, флот мог попасть под удар — под ответный или упреждающий.
Поэтому верит Ямамото или не верит немецкому журналисту Зорге, а на встречу обязательно придет. Как в первый раз — неофициально, без сопровождения и охраны.
Ямамото нанял такси, чтобы не привлекать внимания. Зорге в переданном письме утверждал, что способ найден, и просил конфиденциальной встречи в уединенном месте. С ним должен был явиться человек, уполномоченный вести переговоры от имени американцев.
Местом встречи был избран дом на окраине Йокосуки.
Адмирал отпустил такси, предварительно убедившись, что не ошибся адресом и что Зорге ожидает его у окна дома.
Дверь открылась, как только Ямамото подошел к ней.
— Добрый день, — сказал Зорге.
— Добрый день. — Адмирал шагнул через порог, дверь за его спиной закрылась. — Я…
Закончить адмирал не успел — его ударили… Нет, не ударили, синяк или шишка потом могут привлечь внимание кого-то из его штаба. Усыпили.
Прижали к лицу тряпку с хлороформом. Или каким-нибудь менее вредным химикатом, привезенным, например, из двадцать первого века. Или просто ткнули электрошокером.
Да, лучше электрошокер — заодно продемонстрировать Ямамото новые технологии, то, чего в сорок первом году наверняка не было.
Оглушенного адмирала вывезли из города, доставили к ближайшей «воронке», перебросили в безопасное место и безопасное время, там привели в чувство и предъявили адмиралу доказательства того, что атака на Перл-Харбор на самом деле для японцев оказалась вовсе не тяжелым сражением, а так — детской прогулкой.
Двадцать девять потерянных японских самолетов против ста восьмидесяти восьми уничтоженных американских, это не считая полутора сотен поврежденных аэропланов янки. Пятьдесят пять погибших японских летчиков против двух тысяч убитых американцев. Восемь линкоров плюс десяток всяких мелких посудин погибли или были надолго выведены из строя…
Ямамото не дурак — придя в себя, он, конечно, все поймет и…
Торопов потер лоб, глядя на таблицу, лежащую перед ним на столе.
Что поймет адмирал? Что ему нужно будет рассказать?
Здравствуйте, мы из будущего, мы притащили вас сюда, господин адмирал, чтобы вы сами убедились… Бейте, не стесняйтесь. Вы ведь, собственно, уже ударили, вот фото, вот все нужные отчеты, хроника опять же… У вас все получилось. Даже ваши летчики, о сохранности которых вы почему-то стали так беспокоиться, тоже остались живы. Потери меньше десяти процентов, и это ведь не только пилоты, это и штурманы, и вообще хлам — стрелки.
Пилотов — всего двадцать девять штук. Давайте, не стесняйтесь!
Мы ведь ему скажем, что американцы в курсе и тоже не против? Скажем? И встанет проблема — американцы позволят ударить? Рузвельт ведь тоже не в восторге от возможности потерять новые корабли и запасы горючего. Значит, не исключено, что в нынешнем варианте не все так просто пройдет. Американцы приведут свою авиацию в боевую готовность, обеспечат патрулирование к северу на большой дальности, и что?..
И чем же, кстати, закончилась война?
Ямамото обязательно задаст этот вопрос. Раз уж пошла такая пьянка, когда ему рассказывают о будущем, почему бы и не уточнить подробности?
Кто победил?
Говорить?
Рассказать о Мидуэе, о подписании капитуляции в Токийском заливе. И не забыть еще о Хиросиме и Нагасаки… Нет?
Адмирал же как-то отреагирует на полученную информацию. Ему будет наплевать на недопустимость изменения истории. Он вернется в свое время, в пятое августа тысяча девятьсот сорок первого года, и поступит так, как сочтет нужным. Вообще откажется от удара.
У них давно разработан вполне себе надежный план — встретить американский флот авиацией с контролируемых Японией островов, предварительно потрепав атаками подводных лодок, потом ввести авианосную авиацию и тяжелые корабли.
Вот к нему Ямамото и предложит вернуться.
Силы, наносящие удар на юг, прикрыты, красивый выпад через океан остался только в воображении узкого круга людей… Обидно, но и риска нет. Непосредственного риска нет.
Можно соврать адмиралу, сказать, что Япония победила в той войне. И тогда он согласится?
Как же, как же…
В свое время Ямамото называли Озорным Дьяволом, и скорее с ударением на «дьявол», чем на «озорной». Как там сказал этот Озорной Дьявол?
«Я обожаю бридж и покер, но прекратите, к чертям собачьим, называть это игрой!»
Вот он и просчитает, что некто… американцы или русские — не важно… Европейцы, проигравшие ту войну, решат ее переиграть таким вот хитрым способом. Способ, если вдуматься, простой. Нужно подтолкнуть Ямамото к Перл-Харбору и сделать то, чего не сделали в первом варианте, — перехватить флот и уничтожить. И победить в проигранной ранее войне.
Не придет такое в голову Ямамото? Не готов он к таким хроновывертам многовариантной истории? Так мы ему сами вначале все объяснили по этому поводу. А когда все будет разъяснено — тогда уже включится его мозг. С совершенно непредсказуемым результатом.
Торопов раздраженно оттолкнул листы, они слетели со стола и спланировали на пол.
А ведь как Торопов легко согласился выполнить эту работу. Собственно, в комнате, в присутствии Сталина, он даже обрадовался, когда услышал: «Есть мнение, что вы сможете выполнить одну работу…»
— Конечно, смогу! — крикнул Торопов. — Любую. Все, что скажете…
И даже когда ему сказали… Когда Орлов привел его в эту хижину и рассказал, в чем именно будет состоять работа, Торопов не испугался.
Чушь!
Конечно, японцы ударят по Перл-Харбору! Они ведь ударили, черт побери! Ударили…
Что значит — Ямамото передумал? Такого не может быть! Он сам все сделал, сам пробил этот вариант, даже угрожая уйти в отставку. Какие такие авианосцы? Два из шести погибнут? Так ведь не погибли. Все вернулись на базу с минимальными потерями. И потом еще полгода громили американцев с англичанами в Тихом и Индийском…
Орлов объяснил.
Может, он что-то и недоговаривал, но получалось, что возникла в истории, в прошлом, странная зона. Зона Неопределенности.
То есть понятно, что удар был нанесен. Можно было даже посмотреть на то, как японские самолеты раскатывают американский флот в тонкий блин.
Орлов схемку начертил на бумаге. Линия от августа сорок первого к седьмому декабря того же года. Есть результат атаки. Но нет начала этой атаки. Темное пятно. Орлов густо заштриховал пространство между датами «двадцать девятое июля сорок первого» и «седьмое декабря сорок первого» — попытался изобразить ту самую неопределенность.
Следствие есть, а причина — отсутствует. И по мере приближения к дате удара по Перл-Харбору вероятность этого события уменьшается. Уменьшается-уменьшается-уменьшается… До тех пор, пока не станет равна нулю. И привычная временная последовательность валится ко всем чертям. И с этим можно было бы как-то смириться — Орлов сказал, что на Торопова этот катаклизм не повлияет, Торопов в прошлом каким-то образом защищен от хронопарадокса. А от решения товарища Сталина — вовсе даже нет.
Товарищ Сталин очень рассчитывает на то, что Торопов… обер-штурмфюрер Торопов, с нажимом произнес Орлов, найдет способ решить проблему. А если нет, то…
Ни Сталин, ни Орлов не угрожали — зачем?
Торопова и так колотила крупная дрожь до тех пор, пока он не вышел из того дома, и даже когда через очередную «воронку» они попали в странное место у озера посреди каменной пустоши, поросшей искривленными невысокими соснами, Торопов все никак не мог прийти в себя, заикался, пытаясь что-то спросить у Орлова, и все время тер ладони, пытаясь прогнать онемение в пальцах.
