Дмитрий Хван - Ангарский Сокол
– Игнат, Корнеев сын, двадцать девять вёсен.
– Родовое, семейное прозвище есть? – уточнил ангарец и, увидев покачивание головы, спросил: – Как деревня ваша называлась?
– Засурье! – крикнул Ивашка.
– Игнат Корнеевич Засурский. – Ангарец записал имя Ивашкиного отца деревянной палочкой, из которой торчал чёрный, похожий на уголь кончик, и посмотрел на мать.
– Евдокия, Петрова дочь я, – смущаясь, молвила она. – Двадцать семь вёсен.
– Ивашка, девять годов мне, а это Машка, ей скоро три весны будет, – громко отвечал мальчуган, показывая на всё ещё потягивающую сладкое молоко сестру.
– Ремеслом владеете, Игнатий? – задал следующий вопрос ангарец.
– По дереву могу работать, бортничать. Борти у меня остались, – отвечал отец.
– Это очень хорошо! – воскликнул ангарец. – Отпишу вас в Свирское! Там как раз нужны люди, умеющие обращаться с деревом. А ты, Евдокия, ткать умеешь? – обратился он к матери. – Очень хорошо! – обрадовался он, увидев, что та кивнула.
Ангарск. Середина лета 7147 (1639).
Кремль активно застраивался. Кирпичные либо облицованные камнем одно– и двухэтажные строения плотно примыкали друг к другу, образуя тесные улочки с мостовыми, также мощенные камнем. Нашему современнику, попавшему сюда впервые, могло бы показаться, что он находится в небольшом прибалтийском городке. Но стоило ему пройти пару улочек – и это впечатление сразу бы улетучилось: административно-жилая часть кремля занимала всего лишь до четверти его территории. Всё остальное место было освобождено от небольших деревянных построек, которые, будучи разобранными, заново собирались уже в посаде. В южной части кремля разбили небольшой сад с прудом, а с его боков примыкали теплицы и грядки, в которых Дарья и её ученики выращивали самые разнообразные лекарственные растения, что в изобилии водились в Прибайкалье. Теплицы упрятали за стены ещё и потому, что вид такого рода использования стекла был бы для современников этого века делом расточительным и неслыханным, хотя, казалось, переселенцев уже ничем не удивишь – они повидали в Ангарии всякого. Деревянные стены и башни кремля с весны постепенно разбирались, уступая место более прочному материалу. Оглядывая две башни, которые поднимались вверх уже в камне и покрытые строительными лесами, Соколов покачал головой: «Не успеем до снега довести…»
А через пару дней состоялось рабочее собрание по факту прибытия поморов и царского каравана крестьян. Тема обсуждения была важнейшая в Ангарском княжестве – людское пополнение. Этой весной население Ангарии разом увеличилось на семьсот шестьдесят восемь человек. Когда из Енисейска пришло сообщение от Карпинского о том, что пришёл царский караван с крестьянами, с души Вячеслава будто камень упал – всё-таки не подвёл Василий Михайлович, оправдал ожидания. Однако после того как Соколов пообщался с новенькими, потом послушал Дарью, оказалось, что не всё так гладко. Крестьян просто согнали с родных мест, причём своих же – волжских обитателей, а не обещанных полоняников. Да и пригнаны они были руками татар. Причём Дарья, узнав об этом, буквально рвала и метала. Как так?! Нахватать своих же крестьян!
– Типа казанцы тут виноваты, – усмехнулся Саляев, развалившись в кресле. – А царь Миша на белом коне!
– Не хочет царь ручки пачкать, – заметил Радек. – Вот как выпутался.
– Да, картинка мерзковатая получается. И мы в этом виноватые выходим. – Соколов задумался.
– Уж я этого Беклемишева спрошу об этом, когда он в Ангарске будет! – заявила супруга Вячеслава, сверкая глазами.
– Даша, успокойся. – Соколов приобнял жену за плечи. – Попробуй зайти с другой стороны – не всё так плохо, как ты думаешь.
– Да? А что же тут хорошего?
– Сама посуди, где у крестьянина лучшая доля по их невеликим потребностям? Да только из-за того, что им теперь не грозит голод и холод, работы до кровавых мозолей не будет, никто его смердом не назовёт, а дети будут образованны – разве это не говорит о том, что им, по сути, повезло? И я не говорю о лучшем быте и постепенной механизации труда.
– Да, это несомненно, – негромко проговорил профессор, отхлёбывая горячий медовый напиток.
– В целом я согласна, – пробурчала Дарья. – Но могли бы их спросить!
Мужчины в унисон засмеялись, а Саляев объяснил: не забывай, мол, где мы. Век разгула демократии ещё не наступил, тут последний век Средневековья.
– Но у нас никаким Средневековьем и пахнуть не должно! – уверенно сказала княгиня, на что никаких возражений не последовало.
– Может, в этом и состоит наша миссия? Если учесть, что, попади мы куда-нибудь в более людные или цивилизованные места, то белели бы наши косточки уже давно, – пробормотал Радек, подперев кулаком голову.
На несколько минут профессор, казалось, выключился из неспешного разговора друзей и, придвинув к себе карту Забайкалья, долго всматривался в неё.
– На Ангаре новых поселений пока организовывать не будем, кроме Свирска. А будем укрупнять имеющиеся. Ангара и так постепенно обживается. Сейчас задача номер один – застолбить Амур, – объявил Соколов.
Соколов рассказал, что новости с Амура идут ободряющие. Сазонов прочно уселся в Албазине и установил контакт с местными, сделав ставку на одного из князей. Достаточно молодого, чтобы полностью попасть под влияние Алексея, и сироту, что исключало поползновения его родни. Пока с ним всё в порядке. Задача Сазонова была с ним обговорена – он должен был, набравшись сил и средств, занять устья Зеи, Сунгари и Уссури.
– А на Амур нам нужно перебрасывать молодые бездетные пары с Ангары. Новичков туда конечно же слать не будем.
– Тамара говорила о совхозах, – заметил профессор. – Думаю, это дело здравое – новичков надо понатаскать работой с новыми для них культурами, в первую очередь я говорю о картофеле и о помидорах. Помнится из истории, что именно с ними у крестьян были проблемы – вплоть до Екатерины Великой их заставляли растить картошку.
– Ну и работа с теми же сеялками и прочими девайсами, – добавил Саляев.
– Дарья, а в каком состоянии здоровье наших новичков? – скрестив пальцы, спросил старшего медика княжества Радек.
– На слабую троечку, не более, очень много ослабленных. Зубы у многих в ужасном состоянии. А дети совсем слабенькие – они сейчас активно отпаиваются куриным бульоном. Люди говорят, что около трёх десятков человек в пути погибло.
– Да уж, в пути их не особо потчевали, – проговорил Саляев. – Разносолов не предлагали.
– Но ничего, у нас с голоду не помрут, отъедятся. – Дарья вынула из печи котёл с томившимся там борщом и осторожно приоткрыла крышку, выпустив гулять по комнате великолепный аромат.
– Пусть немного остынет, давай пока салатик, зря, что ли, я овощи стругал? – Саляев демонстративно похлопал себя по животу.
Дарья поставила на стол большую миску с нарезанным салатом.
– Душераздирающее зрелище! Оливье в тазике, как дома, – рассмеялся Ринат.
– А майонез как в прошлый раз? – уныло спросил Радек.
– Нет, я добавила уксуса в замес. Ещё бы перцу чёрного – и вообще было бы отлично, – ответила с улыбкой княгиня.
– Ну, я пойду Стаса позову. Да и Ярику скоро просыпаться. – Соколов ушёл в детскую.
Вскоре в комнате появился старший сын ангарского князя – Станислав, от обиды надутый до невозможности. Ещё бы, только наши захватили позиции врага, пустив в ход танк, как маршала зовут обедать! Он не принимался за еду, пока не расставил на краю стола всех своих солдатиков.
– Молодца, Стас! – подмигнул пареньку Ринат. – Подрастёшь, ко мне в Удинск давай, будем из пушек стрелять.
Стасик тут же расцвёл от удовольствия, правда, пострелять ему хотелось уже сейчас.
Профессор тем временем, склонившись над столом, негромко спросил Соколова:
– Как думаешь, а царь-то примет наших послов?
– Примет конечно же, – убеждённо ответил князь, – да только из-за одного любопытства уже примет! Вон, алтанхановских послов принимал же, а мы чем хуже?
Радек согласно закивал, а Вячеслав погрозил пальцем Стасу, чтобы тот не ковырялся ложкой в тарелке, а ел налитый матерью борщ.
Карпинский передавал из Енисейска, что Беклемишев предложение ангарцев о встрече с царём воспринял как само собой разумеющееся. Он посоветовал отправляться в путь вместе с царским караваном ясака. Да приготовить подарков монарху побольше.
А вечером из Удинска пришло сообщение. Помощник Саляева по боевой подготовке молодёжи прапорщик Афонин докладывал, что паробот с енисейцами прошёл мимо острова. Это значило, что через трое суток Беклемишева можно ждать в Ангарске. Соколов решил встретить Василия Михайловича по-домашнему, поселив в гостевой половине своего дома. Ночью, при свете свечи, князь прокрутил в голове возможный сценарий предстоящего разговора с царским чиновником, выписав на бумагу основные вопросы, которые ему хотелось бы обсудить, да предложения, которые он хотел озвучить.