Александр Самохвалов - Бонус

Иосифа, опять же, обидели. Зря. При всех его специфических и страшно малопривлекательных особенностях, столько, сколько он сделал для Победы, не сделал никто. Пётр Первый, если изучать историю, вообще не человек, вурдалак из преисподней, но – Великий. Донской и Невский святые даже, хотя если присмотреться… Немного иная картина получается. И тем не менее – по сей день наше всё. А Сталина… Даже в самые поздние времена, когда памятники, мемориальные доски и прочее кое-где восстанавливать стали, "демократическая общественность" такой вой каждый раз поднимала, что хоть святых выноси. Хотя, реально, принял страну с сохой, с мотыгой и в величайшем раздрае, а сдал великой державой с без малого стопроцентно образованным народом и атомной бомбой впридачу, да и потом – разве не с того же, сталинского ещё, задела и в космос пошли? Как Семёныч в своё время исполнял на эту тему:

       Было время, и были подвалы,       Было дело, и цены снижали.       И текли, куда надо, каналы       И в конце, куда надо, впадали.

Потом же, вдруг – перестали впадать… Кстати, когда говорят о неэффективности социализма в принципе, благоразумно "забывают", что далеко не самая развитая страна фактически в одиночку на протяжении десятилетий более чем успешно выдерживала соревнование без малого со всем остальным миром. Говорят ещё, свободы, мол, не было. Творчества. Ну, не знаю, что и сказать… По этому поводу. После 90-х, вон, полнейшая свобода стала, и что – много сотворили? Наоборот, повыродилось всё – даже литература, а уж про кино с музыкой и изобразительным вообще промолчу. Лучше. И потом, лично я науку и космос на достижения культуры менять не стал бы. Даже истинные. Никогда. Искусство – это вроде как цветы. Красивые дарим женщинам – им приятно. Некрасивыми цветут хлебушек, картошечка, огурчики-помидорчики. Без красивых цветов жить скучно. Без хлебушка – никак. Человек суть материя, осознавшая саму себя. Значит, смысл его жизни в познании окружающего мира, я так понимаю. А не во всяческом ублажении себя, любимого. В том числе и цветами в виде искусства. Высокого и не очень.

Обвиняют в том, что, мол, войну прошляпил, начало, в особенности. Конечно, задним числом легко быть умным. А ты попробуй ночью, в тёмной комнате, вообще без кошки, а на основе крайне противоречивой информации сомнительной достоверности, накопленного опыта и собственной интуиции создать непротиворечивую картину реальности, особенно зная цену, которую придётся заплатить за ошибку? Это вам не мизер втёмную вылавливать, как говорил один мой приятель. Как это, не знаю, в преф не выучился, времени не было, да и вообще… Но звучит красиво.

Уроки истории… Для немцев урок истории состоял в том, что национальное чванство – всё ж таки превесьма и сколько себя помню свойственное этой в очень многих отношениях замечательной нации – никогда и ни в коем случае не должно переходить определённые границы, и уж точно нельзя допускать перерождения его в официально декларируемый шовинизм. Русские же получили могучий иммунитет к сотворению себе кумиров. При Лёне, говорят, очень старались, аж из кожи лезли – ан не вышло. Одни анекдоты. Вовочка же и не пытался даже. Умный. Окружение – да, сам же – никогда. Понимал, надо думать – смеяться будут.

Во, кругами пошли. То есть, где-то здесь аэродром должен быть. Ага, вижу. Фарами теперь не освещают, наученные моим горьким опытом. Маленькие какие-то огоньки стрелкой выстроились. Лампы, что ли, керосиновые? А что, мысль. Безлунной ночью и сигарету тлеющую за полтора километра видно. При затяжке. А в лунную – за километр.

Сели с козлами и подскоками, отозвавшимися в помятых сапогами рёбрах. Но благополучно. Минут десять пришлось ещё подождать, пока нами не занялись. Долго матерились в темноте, наконец – вот она, свобода! Нас с Жидовым никто не встречал, сразу отправились досыпать в почти родную уже казарму. В так и не заделанной дыре снова отсвечивает звезда. Теперь – жёлтым.

Поспать дали, пока не проснёмся. Но под рёв моторов не очень-то… Вчера, тем более, удалось вздремнуть. Урывками. Помылся, побрился, столовая – никого уже, далее на КП. Вместе с Гошей. Уныло-скептическое отношение к окружающей жизненной среде – это, как я понял, натура у него такая. Но не нытик, чего нет, того нет. Просто соколом не смотрит. Не имеет, то есть, такого вот обыкновения. Ну и ладно. Лишь бы в небе…

На КП изображает статую Командора Слава Сиротин, ни капли уже не политрук, а вовсе даже майор. Золотой дождь имени Гейдриха, как понимаю. Здороваемся, после чего, нисколько не чинясь, вводит в курс дела. От прежнего лётсостава девятеро орлов осталось. Считая нас, но не считая временно нелетающего Самого. То есть, комполка Сиротина. Из тех, с кем вчерашним утром – подумать только! — за ТБ вылетали, Харитонов вернулся, Бабков вернётся – дал знать по рации, Сахно, кажется, с концами… Мы же теперь, милостию бога и верховного командования, опять 123-й иап. Знамя и прочие необходимые вещи на месте уже. Использовать нас для любых неистребительных целей со вчерашнего дня запрещено. То есть, главное, штурмовки отменяется. Далее. Вчера перебросили полтора десятка свежих ребят. Говорят, лучших отобрали. Все на "чайках". В основном из 160-го иап 43-й иад. Технарей комплект, даже с некоторым избытком. Матчасть аналогично. Машинки нам подобрали и подготовили – сейчас пойдём знакомиться.

Вчера, пока народу совсем мало было, отработали новую систему дежурства. С пятью постами ВНОС на проводной связи и парой – наконец! — в готовности номер один, то есть в кабинах, техник рядом, парой в готовности номер два – то есть, где-то рядом, и остальными – по мере надобности. Понравилось. С прибытием пополнения увеличили численность групп до шестёрки из трёх пар, а на срочные задания отправляют группу, что в готовности номер два. К которой мы со старшим (!) лейтенантом Жидовым и присоединяемся ровно через час. То есть в девять нуль-нуль.

Птичка стоит примерно там же, где прежние две. Ручкаемся с Колей. По нынешним богатым на потери временам почти родственники уже. Собственно, к этому И-153БС я уже принюхивался в прошлый раз. Ничего машинка. Почти как предыдущий, но с М-62. То есть, с одной стороны, чуток послабже, с другой – более живучий и не так греется. Винт АВ-1. Ближе к хвосту уже "ноль-три" белеют, а под кабиной… Жаба! Или лягушка… Нет – Жяба! Моя жяба… Вытянулась в прыжке и языком схлопывает маленького такого "мессера". Со стрелкой жёлтенькой в лапке – к чему бы это? Царевна-лягушка, вроде, из другой оперы… Ладно… Зелёная на зелёном, но колер до того ядовитый подобран, что видно достаточно отчётливо. Наподобие того "зелёного сердца" у "мессеров". К тому же светлая окантовочка пущена. Умелец малевал. Спрашиваю Колю:

— Твоя работа?

— Не… Рома, ну, оружейник. Его из Суриковского призвали. Как меня – из МАИ. Как узнали… ну, что вы скоро… вспомнили вашу Жябу – решили нарисовать. Закрасить?

— Пусть будет. Может, ещё и спасибо вам скажу. Если немец хоть долю секунды на разглядывание проворонит.

— А звёздочек вам сколько рисовать? Теперь все рисуют. Ну, по количеству сбитых.

— Звёздочки нам ни к чему. Скромнее надо быть.

— А вам тоже лейтенанта дали? У меня и уголки есть! Не дали? А как… а почему?

Быстренько, но без грубости, так, с юморком разъясняю не по делу разошедшемуся технарю корреляцию знания и печали, а также оного же и интенсивности процессов старения в юном организме. Занимая тем временем место в кокпите новой машинки. Завожу движок, гоняю по режимам. Нормально. Приработался уже, но не изношен. То, что надо. Отогнав машину на стоянку боеготовых и поблагодарив Колю, отправляюсь на КП. Жидов уже там. Нам сразу и задание. Километрах в сорока к северу от аэродрома висит "костыль". То есть, корректировщик немецкий. И оченно достаёт наших. Дела мешает делать. Надо думать, к очередному контрудару готовиться. Мнда… Сколько их было, этих контрударов, в июне-июле 41-го, а всё бестолку. Меня вот ещё в детстве тренер учил, по рукопашке, прежде чем атаковать – подумай, ну хоть совсем чуть-чуть, долю секунды – но непременно. Всем бы военачальникам, и нынешним, и потом, по такому тренеру…

Потом масса спекуляций была по этому поводу. Мол, Сталин сам собирался на Гитлера нападать. А тот усатый, мол, лишь слегка опередил этого. Выставляя СССР едва ли не агрессором. Уроды. Сталин, действительно, собирался воевать с Гитлером. А как же иначе? Вражина ведь. В 26-м ещё году свою "Майн Кампф" написал, что Россию завоёвывать будет. И ни разу, ни в каком таком голубом глазу от слов этих своих не отрекался. Хотел, однако, Сталин, чтоб Гитлер на него непременно первым напал. Ну и, желательно, в 42-м году, но это уж как получится. Нагнавши войск, первый удар притормозить, а затем уже и самим – вперёд. И игра та штабная, про которую Жуков врал, как раз такой сценарий и отрабатывала. Собственно, так оно всё и вышло. С небольшими такими поправочками, впрочем. До Москвы в 41-м и до Сталинграда в 42-м.[203]