Великий диктатор. Книга третья - Alex Berest
Нынешняя редакция «Финской правды» и штаб-квартира финской аграрной партии располагались в двухэтажном доме на Бульварной улице (Bulevardinkatu) наискосок от особняка клана Синебрюховых. Так что дорога до главного, административного здания Александровского университета заняла не так много времени. А вот найти свободное место для парковки мобиля рядом с нужным зданием — не получилось. Пришлось в наглую парковаться возле Сената.
За последнее время, количество автомобилей в Гельсингфорсе значительно увеличилось. И большая их часть принадлежала чиновникам и профессуре, что и было заметно по стоянке возле университета. И, наверное, именно это и сподвигло молодого графа Аминоффа на столь наглый запрос.
Ректор университета Ивар Хейкель принял нас почти моментально. И выслушав сначала Ээро Эркко, а затем и Микку, отдал распоряжение своему секретарю, срочно узнать где сейчас граф и, если он на территории университета, то пригласить его присоединиться к нам.
- Спасибо вам, господа, что решили разобраться с этим случаем приватно. Молодой граф Аминофф очень рано стал сиротой. Что, естественно, наложило отпечаток на его воспитание и поведение. Я искренне осуждаю его поступок и приму все меры для предотвращения этого в будущем. И как ректор, и как декан философского факультета, я обещаю вам, что лично накажу провинившегося студента, - господин Хейкель поднялся и, выйдя из-за стола, пожал нам всем руки и попутно пообщался с каждым. - Мне очень приятно видеть тебя, Эркко. А самое главное, знать, что ты не забываешь про свою альма-матер, - начал он общение с нашего сопровождающего.
- И я рад, Ивар, что ты по-прежнему ставишь справедливость превыше всего.
- А вам, молодой человек, я гарантирую поступление на юридический факультет. Причем, без экзаменов, - ректор пожал руку Микке и поощрительно потрепал того по плечу. - И, прослежу, чтобы не было никаких эксцессов по отношению к вам.
- Спасибо, господин ректор, - смог выдавить из себя мой кузен.
- Ну а к вам, господин Хухта, у меня есть один вопрос. Не могли бы вы помочь мне прояснить его? - закончив общение с моими спутниками, развернулся ко мне ректор Александровского университета.
- Конечно, господин Хейкель.
- Мне пришло письмо от нашего генерал-губернатора, господина Мехелина, с распоряжением доставить одного студента в Санкт-Петербург на торжественное награждение Пушкинской премией. В этом распоряжении стоит ваше имя и фамилия, но вы не являетесь студентом моего университета. Я уже и сам хотел о том отписать Леопольду, но тут и вы объявились. Потрудитесь объяснить, как так получилось?
- Видимо, произошло недопонимание. Весной, когда он принимал меня в Санкт-Петербурге и рассказал про награждение, я посетовал, что буду в это время обучаться в университете. И он пообещал решить этот вопрос, не уточнив, в какой университет я собираюсь поступать. А я не стал это озвучивать, так как писал Леопольду Генриховичу об этом в личном письме, ранее. Учитывая, какая нагрузка навалилась на нашего генерал-губернатора после отставки Карла Лангофа, он мог запамятовать и ошибиться.
- Тогда я передам вам это письмо-распоряжение, а вы его сами вручите вашему ректору и всё объясните, - моментально сориентировавшись, принял решение Ивар Хейкель и, открыв несгораемый шкаф, закопался в бумагах.
Тут как раз вернулся секретарь ректора, который доложил, что молодого графа нет в университете. И мне с Ээро Эркко пришлось откланяться, надеясь на то, что Юхан Аминофф будет и вправду наказан ректором и это не повлечет никаких последствий для Микки. Которого мы, кстати, оставили в секретариате для окончания процедуры поступления.
А выйдя из здания, мой издатель устроил мне форменный разнос, за то что я не поставил его в известность о награждении и взял с меня обещание, что в Петербург я поеду вместе с ним.
…..
- Ты не представляешь, Матти, что там творилось. Это был какой-то ужас, - делился со мной своими воспоминаниями о путешествии через Стокгольм Фердинанд фон Вальберг, который ездил в Германскую империю для обмена лицензиями. - Ничего не работает. Магазины и лавки закрыты, поезда ходят через раз и с громадными опозданиями. В самой столице не работают трамваи и нет электричества и телефонной связи. Слава богу, водопровод хоть функционировал. А то так и до эпидемии было бы недалеко. Депутаты ригсдага разбежались кто куда. И даже король, по слухам, покинул столицу. Кругом толпы протестующих и просто невероятное количество жандармерии и армейских подразделений. Впрочем, они никак не реагировали на погромы, которые происходили на окраинах. Банки и немногие работающие продовольственные лавки охраняет ополчение. А по ночам в городе слышна стрельба. Все больницы и клиники переполнены ранеными и пострадавшими. Хорошо, я догадался наведаться в представительство вашей компании в Стокгольме. И меня быстренько посадили на пароход с грузом цемента в Улеаборг. И я, наконец, смог вырваться из этого дурдома.
Ну да. В Швеции сейчас очень неспокойно. В прошлом году страну накрыл серьёзный экономический кризис. Легкая и машиностроительная промышленность легла почти полностью. Промышленники начали массовые увольнения и локауты. Разрозненные акты сопротивления со стороны рабочих и профсоюзов наконец вылились в этом году в всеобщую национальную забастовку. И в стране наступил хаос.
И вот в этот бардак и попал наш глава медицинской лаборатории Фердинанд фон Вальберг. Который ездил в германский Марбург, с попыткой обменять лицензию на проволочную шину Крамера на один из наших патентов. Но всё оказалось куда прозаичнее и проще. После смерти в 1903 году Фридриха Вильгельма Крамера патент на это изобретение достался Марбургскому университету имени ланд-графа Филиппа. И к моменту приезда доктора Вальберга срок действия патента истёк. Так что наш главный медик просто выкупил за сто имперских марок описание технологии и радостно рванул домой, чтобы в Швеции попасть в самую гущу рабочих волнений.
- Всё к этому и шло, господин Вальберг, - сочувственно покивал я врачу, обгоняя очередную попутную повозку. - Вспомните как это было у нас три года назад. Точно так же и в королевстве социалисты воду мутят. А простой народ страдает. Из-за
