Офис - Юрий Ра
— Ну что, пошли считать вагоны?
— Пошли, куда ж деваться. Только будем проверять по списку и галочками крыжить.
— Не. Если крыжить, то крестиками. Слово «крыж» в старорусском языке означает крест, — не удержался от мини-лекции Пётр.
— Да хоть херами обкладывай, только дай разобраться с этой тряхомудией! — Приёмосдатчица уже не контролировала свой словесный поток, она была железнодорожницей со стажем, потому помимо тряхомудии из её рта выпала еще пара-другая словесных конструкции. Более резких и весомых, из тех, что не печатают приличные авторы в приличных книжках.
Короче, вагонов на пути оказалось пятьдесят одна штука, лишний вагон был тем самым полуномерным, вернее с чужим номером. Люди порой ошибаются, и те, которые наносят трафареты, те тоже. Пётр вообще был в мягко говоря, охренении, когда ходил по цеху покраски вагонов. Зеленые вагоны стояли в зеленом тумане, по которому зелеными тенями сновали зеленые существа и яростно шипели. Существ этих он потом смог разглядеть в курилке — беседке, установленной на улице возле цеха. Это были женщины с зеленой кожей в зеленых комбинезонах. Шипели не они, а ручные краскопульты в их руках. Короче, никакой механизации, налицо сверхвредное производство. Такое, что глоток никотина в курилке после покраски вагона как глоток свежего воздуха. Женщин было жалко неимоверно, вот только помочь было нечем. У каждого свой путь.
— И что, Галина Иванна, совсем ничего нельзя сделать?
— Есть один вариант. — Ага, сейчас начнет намекать, решил для себя Фролов.
— Не тяните, уважаемая. Какой?
— Берете растворимый кофе. Банку на ведро воды размешиваете и веником весь вагон кропите. Запах кофе отобьёт запах краски, вагоны можно будет подавать под погрузку.
— И всё? Да легче лёгкого!
Он опять не угадал, но не расстроился от такой своей ошибки. Сначала. А потом представил себя такого из себя на «Мерседесе» с ведром и веником, кропящего аж полсотни вагонов… Было грустно от одной мысли, а если начать действовать?
— Блиииин! Это ж сколько я провожусь со всей партией?
— Что, самому влом ручками поработать?
— В точку, Галина Иванна. Может, подскажете кого из станционных рабочих, кого можно подрядить на шабашку? Или из посторонних кого подпрячь?
— Да тут есть, кому руками работать. Сам будешь организовывать?
— Лучше вас попрошу, вы ж всё и всех знаете. И кофе, небось, какой надо купите. А я сдуру могу и в зёрнах купить. Придется тогда прямо в ведре и варить на костре.
— Хотела бы я на это посмотреть. Эх! Погрузка в этом месяце сильно нужна. ДС всю плешь проел, план горит. Так что ладно, подсоблю. За это денег не возьму, чисто на кофе и девкам за труд. Вы москвичи не обеднеете, а им детей кормить чем-то надо.
— Что, совсем фигово?
— Половина заводов уже позакрывалась. Когда прекратится всё это? У вас там не слышно в столицах?
— Еще нет. Говорят, дно не нащупали, есть куда погружаться пока. Так что пару-тройку лет народ поголодает.
— Вот же. А всё демократии хотели, жить как в Европах! Где та Европа, а где мы в своей Сибири!
Железнодорожница еще раз завернула по-железнодорожному и пошла в сторону товарной конторы, унося полученные деньги в кармане сигнального жилета. Она явно не боялась быть застигнутой в момент получения взятки, класть она хотела на всех с прибором. А Фролов подумал, что примерно того же результата он мог бы добиться в кабинете начальника станции. С той разницей, что ДС заставил бы теток произвести ту же операцию, но бесплатно, все деньги положив в свой карман. Ну разве что на кофе бы выделил часть. По минимуму, по самой нижней кромке минимума. И «левый» вагон бы сейчас не нашли. А нашелся бы он уже после погрузки, а то и в поезде. А мог бы и вообще улететь с грузом и какое-то время вносить путаницу в отчетность как вагон-двойник. МПС бы не сильно страдал, а его фирма с её строгой отчетностью бы уписалась разруливать отчеты и сводить свои дебеты с кредитами.
Короче говоря, командировка вышла сильно длинная, так что в Тулу Фролов попал уже к обеду субботы, а не вечером в пятницу. Телефон позволил ему не потеряться в пространстве и времени, то есть заранее предупредить супругу о такой задержке. Но от недовольства не избавил. И вообще, лето кончилось, а обещанную поездку в Турцию не видать даже на горизонте, а не то что в ближних планах.
А еще она потребовала решить вопрос с Лузгиным, который опять названивал и просил соединить его с Петром. И что-то подсказывало ему, что Саша хочет встретиться не просто так, не чаю попить. Есть такие люди, которым постоянно нужны деньги. То есть они всем нужны, вот так сильно, что прямо без них жить нельзя, такое не у всех. К счастью, пока для Фролова нехватка денег не являлась угрозой его жизни. И жизням близких тоже. Нужны средства — иди и зарабатывай. Или как-то еще находи. Но ходить по знакомым и просить в долг — вообще не вариант. Пару раз Фролов пробовал, ни разу не получилось. Так что, если сильно надо — кредит в банке, официально, дорого, муторно, а зато без всего этого. Дай в долг — потеряй друга.
В своё время ни отец, ни мать, ни Ленкины родственники не помогли, спасибо им за это. Фролов был им искренне благодарен, во-первых, потому что дали науку не просить. А во-вторых, потому что в следующий раз, вернее разы, он со спокойной совестью отказывал в свою очередь. И их отмазки-просьбы в стиле «Тогда мы не могли, вот вправду не могли, а то бы дали. А ты дай сейчас» стекали по броне Фролова, не задерживаясь на его черствой душе. Лена была человеком более душевным, но Пётр её ограничил тогда: «Лена дорогая, что ты сама заработала, то и давай в долг. Они тебе близкие люди, а мне ближе вы с пацанами, я за вас в ответе».
