Сперанский 4. Коалиция - Денис Старый
Вот понравился мне генерал Пашка Край. Конечно, он не «Пашка», а Пауль, но вот понравился, и всё тут.
— Я не могу претендовать ни на трофеи, ни на лавры победителя, вы спасли мой корпус, — вот так он мне сказал и этим сразу же расположил к себе.
То ли это общение с казаками или с калмыками, то ли я всегда таким был, но не замечал ранее, вот только к вопросу трофеев сейчас стал относиться, как дракон. Всё мое! Так, конечно, не получается, делиться приходится, но чуть менее половины досталось мне и сейчас. Вернее, не мне, а моим стрелкам, потому как мне нельзя много, я же на службе и не казак, а самый что ни на есть армейский офицер.
Из сказанного уже понятно, что мы нашли обозы армии Шерера, и было сложно уйти от соблазна и не пошалить там, тем более, когда уже все, или почти все, французы побежали. Ну, не корпусу же Римского-Корсакова оставлять добро, когда и они часть обозов неприятельских взяли? Так что очень быстро телеги с французскими припасами потекли в тот узкий проход, через который мы и прорывались ранее. А чтобы не дразнить кого и припрятать трофеи.
— Командир, тебя к Суворову требуют! — усталым голосом, чуть шевеля губами, доложил Миша Контаков.
Я тоже устал. При этом усталость имела накопительный эффект. Переходы, сражения, последствия от сражений, подсчёты трофеев и оргмоменты, подготовка к переходу, вновь сражения… Замкнутый круг, колесо, в котором я не белка, а, надеюсь, тигр такой вот уставший, но… тигр. Более всего сейчас хотелось… Пусть это не звучит превратно, но хочу к Платову. Вот где душевный человек, открытый и по-народному такой с хитрецой. Хочу к Платову, но еду к Суворову.
— Командующий, его сиятельство, заняты, — ответили мне у подножья зелёного, полного низкорастущей растительности холма.
«А в располаге сейчас хорошо, макароны с тушёнкой дают» — подумал я и, облокотившись о небольшое деревце, уснул.
— Господин генерал-майор… — сквозь дрёму услышал я. — Господин генерал-майор! Вас ожидают.
— А? Да, простите, — сказал я и растёр сонные глаза, получилось как-то слишком сильно растереть.
Взобравшись на холм, я там увидел навес, стол и сидящего за ним Суворова. Одного.
— Садись, Миша! — сказал мне Александр Васильевич. — Ты плакал что ли? Глаза красные.
— Если только от счастья быть рядом с вами, — отшутился я, но Суворов не отреагировал на шутку, что удивило.
— Ты уж прости за то, что так к тебе обращаюсь, но… — улыбаясь уставшей улыбкой, говорил фельдмаршал. — Вот что мне с тобой делать? Благодарить за лекарство, что живот не болит? Али за то, что Триест взял да из Гориции выбил француза? Может за то, что ударил по Шереру с юга, и этот дурень подумал, что пришёл большой корпус?… А ещё за…
Суворов посмотрел на меня такими глубокими глазами, полными усталости, мудрости и… Наверное, сожаления о чём-то. А весьма возможно, что я так устал, что всё мне мерещится, и передо мной всё тот же гениальный старичок-весельчак.
— За Аркадия спасибо… — выдавил из себя Александр Васильевич.
Аркадий Александрович, так до сих пор прилюдно и не признанный Суворовым своим сыном, был всё время возле меня, как адъютант или помощник. Я старался объяснять ему все свои поступки, ожидания от действий, что получилось, а от чего я ждал большего эффекта. Как с сыном с ним возился. Хотя, нет, мало, к сожалению, отцов, которые уделяют много времени своим наследникам, а я уделял Аркадию своё время.
— Не могу я за всё благодарить, Миша, кроме как сказать тебе «спасибо». Все реляции отправил, но и в Петербурге шибко не одарят. Хочешь, заключим новый уговор, и ты будешь получать с моих поместий ещё больше долей дохода? — я, невзирая на то, что разговариваю с великим Суворовым, скривился и показал всем своим видом, что обижен.
— Нет, от вас будет более ценным, чем любые деньги, человеческое «спасибо», — несколько приврал я, но именно такой ответ в данных обстоятельствах был единственно верным.
— Ладно. Завтра же тебе предстоит отправиться в Венецию со всеми своими… воинами, назовём их так. За трофеи не беспокойся. Поутру придёт Захар Ложкарь и поможет моим интендантам разобраться, что к чему. Что-то купим у Военторга. Казна Шерера позволит это сделать. А его нынче я и спрашивать не стану, пущай помучается дурень. Мог же выиграть у меня! — Суворов явно заговаривал мне зубы.
— Венеция? Людям я объясню, что нужно, не поспав, из боя сразу в переход, они выносливые, понятливые. А что я скажу коням? Они устали более людей, — отговаривался я, уже понимая, что приказ получен, да и сам я пусть и устал, но не хочу находиться в русском лагере.
— А ты поговори и с конями, — усмехнулся Суворов.
Все тут смотрят на меня, как на выскочку или баловня судьбы, которому просто везёт оказываться в нужном месте и что-то вроде «одним махом семерых убивахом». А оно не даётся легко, оно на износ и себя и животины. А там, в Венеции, будет Ушаков…
— С Фёдором Фёдоровичем Ушаковым согласовано? Это было в письме, что доставили вам мои люди? — спросил я.
— Он тебя и просил… — усмехнулся Суворов.
Так что Платову предстоит обождать, а я посплю во время ночного перехода в фургоне. Генерал я или как? Могу себе позволить. Кстати, а что там с генерал-лейтенантом или с золотым оружием? Чай, заслужил я. А то пока только разговоры да отговорки, что в столице не пропустят. Мне важно, чтобы Суворов подал прошения
— Ваше Высокопревосходительство, а что с наградами? Положено мне или как? — спросил я уже, спускаясь с холма.
— Всё что смогу, государь подивится ещё всем просьбам от меня, ты не сгинь токмо, — ответил Суворов.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — изрёк я казачью мудрость.
— Ты лучше… это… перебди, чем недобди, — сказал Александр Васильевич Суворов и заразительно засмеялся, ну, а я следом, выплёскивая в смехе все накопленные эмоции.
Глава
