Врата в Сатурн - Борис Борисович Батыршин

Сообщение Гарнье застало меня в ангаре, где я возился с «Омаром», пытаясь реанимировать его при помощи деталей, снятых с искалеченного Диминого «краба». Затея была заведомо провальная, и в другое время я не стал бы тратить на неё силы — но сейчас заняться мне было решительно нечем, вот я и убивал время, прогоняя, как мог, призрак неотвратимо приближающейся гибели. В самом деле: покорно ждать, считая дни и часы до того неизбежного момента, когда иссякнет кислород в последнем баллоне, и система регенерации уже не будет справляться с растущей концентрацией углекислоты и прочей дряни в воздухе — нет уж, благодарю покорно! В предыдущей жизни мне доводилось смотреть фильмы о подводниках, задыхающихся в отравленной атмосфере своих затонувших субмарин, и я всячески гнал от себя эти картинки.

Хрип внезапно ожившего интеркома отвлёк меня от похоронных мыслей.

— Двадцать семь минут назад, — голос Леонова звучал торжественно, словно у Левитана, зачитывающего сводку Совинформбюро, — наша аппаратура зафиксировали мощнейший выброс из «обруча». Вскоре после этого над колодцем был обнаружен быстро движущийся металлический объект. К настоящему моменту он вышел на орбиту планетоида и движется по эллиптической траектории на высоте сорока трёх километров, то есть немногим ниже «Лагранжа», на удалении двухсот сорока километров о станции; орбитальная скорость объекта несколько выше нашей, так что он от нас «убегает».

Леонов умолк, и в течение полуминуты мы слышали только его тяжёлое дыхание.

— А теперь самое главное, товарищи: анализ радиолокационного отпечатка объекта и наблюдение в оптическом диапазоне позволили со всей непреложностью установить — упомянутый объект не что иное, как стандартный орбитальный контейнер, предназначенный для перемещения грузов через «батуты». Земля прислала посылку, и теперь нам предстоит придумать, как до неё дотянуться.

VII

— Значит, не излучает, профессор? — спросил Леонов. Лицо у начальника станции было серым от недосыпания, веки набрякли, под глазами легли тёмные круги.

— Нет, мсье… — Гарнье развёл руками. Он тоже выглядел уставшим. — Во всех диапазонах пусто, одни помехи. Но кое-какие сигналы всё же есть — мощные световые вспышки. Длительность и периодичность их меняется, образуя непрерывно повторяющуюся последовательность. Оказалось, что это фраза, передаваемая обыкновенной азбукой Морзе.

Он откашлялся, извлёк из кармана лабораторного халата (и он сам, и его сотрудники предпочитали именно такую «униформу») и громко, очень медленно прочёл:

— Это Земля. Помощь близко. Держитесь. Если надо, примените протокол «Морфей».

Сидящий рядом со мной Дима непроизвольно дёрнулся. История была давняя, хорошо известная всем присутствующим. Пассажирский лихтер отправленный к «засолнечной» точке Лагранжа методом «свободного прыжка», сильно отклонился от финишной точки, и завис в межпланетной пустоте, ожидая спасателей. Ожидание это растянулось на две недели в условиях поистине невыносимых — теснота, жара, отупляющая скука, невесомость… К концу первой недели, осознав, что запертые в дюралевой коробке люди уже на грани, командир лихтера прибег к крайней мере — погрузил часть пассажиров в глубокий медикаментозный сон.

Дима, как раз и был на том лихтере, вместе с другими пассажирами тоже погружался в вынужденный сон — и сохранил об этом опыте весьма неприятные воспоминания.

Тем не менее, это помогло помогло продержаться до прибытия «Эндевора» — а земные НИИ, занимающиеся космической медициной, немедленно начали разрабатывать новые методики специально для подобных случаев. Протокол «Морфей», введённый сразу после того, как экипаж и пассажиры вынуждены были провести две недели

Разработки эти вскоре принесли результат в виде «протокола 'Морфей». Комплекты препаратов для него были разосланы на некоторые космические станции, включая и «Лагранж, со строжайшим условием применять их только после специального разрешения Земли — дело было в каких-то формальностях, связанных с клиническими испытаниями новинки. В результате, спецконтейнер с ампулами 'Морфея» так и пролежал под замком, чудом избегли уничтожения, когда метеорит уничтожил медотсек вместе со всем его содержимым, включая наличный запас медикаментов — и вот, кажется, пришло его время.

— Значит, хотят сделать из нас подопытных свинок? — сказал кто-то из заднего ряда. — А что, случай подходящий, а если что — всегда можно заявить, что других вариантов не было, нам так и так загибаться!

Я поискал взглядом говорившего — им оказался Леднёв. Начальник станции смерил шутника тяжёлым взглядом, но тот начальственное недовольство проигнорировал. Недавние катастрофические события словно надломили его — обычно юморной, чуть-чуть даже даже легкомысленный во всём, что не касалось работы, астрофизик сделался вдруг мрачен, неразговорчив, перестал отзываться на шутки, оброс и, если верить Гарнье, уже несколько дней не появлялся в лаборатории. На попытку поговорить он злобно огрызался и старался поскорее уйти под любым предлогом. Однако, на собрание пришёл — и вот, решил поупражняться в сарказме.

— Вопрос применения «Морфея» мы обсудим позже и в другом составе. — невозмутимо ответил Леонов. Похоже, он решил сделать вид, что не заметил наглой реплики Леднёва. — Сейчас меня интересует другое. Первое: почему контейнер, хоть и сигналит морзянкой, но не ведёт передач в радиодиапазоне? Кажется, было бы вполне логично, не так ли?

— На это ответить проще всего — сухо отозвался Гарнье. — Радиоаппаратура в контейнере наверняка есть, но она вышла из строя, как та, что была установлена на первом зонде. Что же касается сигнального фонаря, то он, полагаю, приводится в действие простейшим реле, нечувствительным к самым сильным электромагнитным импульсам.

Леонов немного подумал и кивнул.

— Согласен с вами, профессор. Тогда второй вопрос, куда более важный: как мы будем ловить контейнер? Как я понимаю, «омар» отремонтировать не удалось?

Теперь раз он обращался не к Гарнье, а к нам.

— Не удалось, Алексей Архипович. — Дима встал.– Двигатели разрушены полностью, система управления и топливный бак -тоже. Кое-что можно будет починить, но это дела не меняет. Без двигателей мы никуда не полетим.

Я вздёрнул руку.

— Позвольте мне, товарищ начстанции?

Леонов посмотрел на меня и кивнул.

— Я не согласен с Дим… товарищем Ветровым. — заговорил я. — Полагаю, не всё так безнадёжно. Вместо двигателей можно установить на раме батарею из баллонов с СО2, снабжённых самодельными дюзами…

— Не слушайте его, Алексей Архипыч! — не выдержал Дима.- Я знаком с тем, что задумал Лёшка, он просто спятил, если предлагает такое!

Я покосился на разгневанного напарника. Мы, действительно до хрипоты, едва не разругавшись, спорили, обсуждая моё предложение. И когда я предложил ему