Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
Видно, моё кряхтение и сипение разбудило девочку. Подняв голову, она несколько секунд, прищурившись, всматривалась в полумрак, соображая, что её разбудило. А когда сообразила…
– Дядя Пётр! – Схватив пиалу с водой, она мгновенно оказалась возле меня. – Дядя Пётр, ты очнулся!
Из аккуратно поднесённой чаши внутрь меня хлынула прохладная чистая вода. Блаженство! То, что надо! Слаще мёда и хмельнее зелена вина! Даже вроде как силёнок прибавилось.
– Я сейчас! – крикнула Соле и унеслась в темноту землянки. – Яр! Яр! Дядя Пётр очнулся!
«Да-а, с этим освещением, как у негра в ж…, надо что-то делать, – мелькнула у меня мысль, и тут же: – Что это? Я, поди, помирать раздумал, раз о делах беспокоюсь!»
Хлопнула дверь, послышались шаги, загрохотали, посыпавшись на пол, поленья, и возле меня нарисовались брат с сестрой.
– Дядя Пётр, ты жив! – будто не веря глазам, воскликнул Яр.
– Шшиф, – просипел я. – Фоты. Ещё.
– Я сейчас! – мухой умчалась Соле.
– Хатах, – снова просипел я, – хде?
– Хатак и Хват ушли на охоту по первому снегу. Скоро должны уже вернуться. Не волнуйся, – зачастил Яр, – у нас всё хорошо.
Тут Соле опять поднесла к моим губам пиалу с водой, и я, подняв руку, поражённо замер, глядя на то, что увидел! Клешня, птичья лапка, мечта мумии, а не рука. Если и остальное выглядит так же, то таких даже в гроб не кладут. Такие из него встают, когда нечистые на руку американские бизнесмены прячут бочку с радиоактивными отходами на старом кладбище. Да-а…
– Сколько я лешу?
Дальше я только слушал, время от времени прикладываясь попить. Рассказывали по очереди, иногда прерываясь, чтобы сдержанно порыдать от полноты чувств: как им было страшно, когда я умирал, и как они счастливы, что я не умер.
В полной отключке я пробыл чуть больше двух недель, а всего со дня первого недомогания прошло два месяца. Уже прошли осенние проливные дожди, заморозки сковали грязь и слякоть, и на днях выпал снег.
– Страшнее всего, – рассказывала Соле, – было, когда ты потерял сознание. Не открывая глаза и ничего не слыша, ты ещё несколько дней бессвязно что-то выкрикивал, кого-то звал, кому-то грозил. Твоё лицо искажали гримасы, пальцы, словно когти, впивались в шкуры. «Великий шаман сражается с ужасным духом старости, – сказал тогда Хатак, печально взирая на твои метания. – Пётр самый могучий шаман, которого я встретил за свою долгую жизнь. Если кто-то и сможет победить в этой борьбе, то только он. Будем надеяться». А потом ты вдруг затих. Мы подумали, что уже всё, – плача, продолжала Соле. – Ты лежал бледный и холодный… Но потом мы поняли, ты ещё дышишь. Очень тихо и очень редко.
Однако я совсем перестал есть и пить, лишь иногда, очень редко, делал непроизвольные глотательные движения. И тогда можно было успеть влить в меня воды или тёплого мясного бульона. Поэтому они сидели надо мной по очереди день и ночь, чтобы не упустить этот момент. Они обтирали меня, беспомощного, тёплой водой, помня мои наставления. Соле, словно мать, ходила за мной.
И однажды, обтирая меня в очередной раз, она почувствовала под рукой колючую поросль на лысой голове, – у меня волосы-то на всём теле выпали. И тут вдруг такое! Вот тогда они поняли: Великий шаман победил страшного духа.
За разговорами Соле организовала бульончик, я чуть-чуть поел и тут же уснул.
Когда проснулся, возле меня сидел Хатак. Самочувствие моё было уже заметно лучше, и это радовало!
– Хао, мой друг Хатак.
– Хао, Пётр! Великий шаман, изгнавший старость!
– Хатак, я тебя умоляю. Прекрати придумывать мне пафосные титулы. Мне и так хреново.
– Если у тебя из головы выпали седые волосы, а растут тёмные, если вместо старых зубов у тебя во рту растут новые, это вообще как?
Как? Хороший вопрос. Я и сам хотел бы у кого-нибудь спросить.
– Хатак, клянусь, я и сам не понимаю, что происходит. Надо во всём разобраться.
– Что тут разбираться? За тобой пришёл могучий дух, с которым никто не может справиться, а ты прогнал его. Ты самый Великий и Могучий шаман, Повелитель камней, Изгнавший злой дух старости!
– Господи, Хатак! У меня нет сил спорить, но давай я так и останусь твоим другом Петром или, на худой конец, просто Великим шаманом… А? Хатак!
Видно было, как старому охотнику не нравится моя просьба. Тут ведь, чем больше титулов на ком-то висит, тем он круче. И не важно, охотник ты или шаман. Главное, чтобы они были действительно чем-то или кем-то подтверждены. А иначе – ой-ёй-ёй! Прихватят на незаслуженном – кисло будет. Тут нет ещё толерантности и терпимости, к брехунам и любителям проехаться за чужой счёт сурово относятся. Дикари-с! Потому-то так печалился Пёстрый Полоз, когда я нарисовался в племени. Я хоть и самозванец, но по сравнению с ним – реально крутой шаман.
Так что Хатак недовольно жевал губами, шевелил мохнатыми гусеницами бровей, но… как откажешь другу, если он просит?
– Хорошо! – наконец родил он. – Ладно! Что тебе сейчас нужно?
– Жрать, старый. Очень жрать надо! И это… баню, иначе я сам от себя задохнусь!!!
Тук-тюк, тук-тюк – неспешные удары топором по сосновому бревну, будущему днищу лодки-плоскодонки, не мешали думать. А поразмыслить было о чём.
То, что со мной случилось, не укладывалось в голове. Я действительно молодел! За эти три недели, с момента, как я пришёл в себя, это стало совершенно ясно. Организм ударными темпами наедал массу. Зубы выросли полностью, стали потихоньку рассасываться старые шрамы, разглаживаться морщины. Волосы пёрли как на дрожжах. Зрение, слух и обоняние стали значительно лучше, чем даже во времена моей молодости. Это слегка пугало меня и приводило в дикий восторг одновременно. Пугало – потому что неизвестно, как быстро и до какого предела покачусь я в обратную сторону. Как бы не помолодеть до состояния эмбриона. Но ещё больше я был в диком восторге. Я жив! Жив и молодею! Иногда так накатывало, что хотелось орать и пускаться вприсядку!
Я знаю, как выглядит самый настоящий рояль попадана!
Но… как? Почему? Откуда всё это счастье?
На ум приходит только одна логичная версия, которая объясняет все факты и выстраивает их в непротиворечивую схему последовательности событий.
Это – портал. Непонятная дверка в ткани времени, имеющая тем не менее некий весьма серьёзный защитный механизм. Только когда я лежал, прикованный к постели, восстанавливаясь после «болезни», у меня нашлось время сопоставить странности, которые творились с самого начала.
Вирусы, микробы, бациллы – вся эта «шерсть» должна проникать во время открытия портала как сюда,
