Граф Суворов. Том 13 - Иван Шаман
— Нам нужен пол! — крикнул я, повернувшись к хромающему патриарху, которого взяла под руку Ангела.
— Сейчас. — затянувшись смесью из баллона сказал он и рухнув на одно колено дотронулся до плоти, что мгновенно всосала его пальцы. — Сколько здесь силы… бесконечное море. И всё — соблазн.
Оборвав собственные рассуждения, Филарет активировал конструкт и под нами что-то вздрогнуло. Несколько секунд всё вокруг тряслось, нас подкинуло вверх, вместе с дирижаблем и некроплотью а следом возле ног патриарха появился бугор, будто нарыв с черным гноем. Патриарх охнул и завалился на бок.
— Берегите силы. — сказал я, сам вливая в клинок весь свой максимум. Увы, мои конструкты по-прежнему срывались, но огонь и сам был стихийным проявлением хаоса, и лишь распалялся внутри твари. В несколько широких взмахов я добрался до вызвавшего нарыв каменного шипа. — Держитесь рядом и не отставайте.
Теперь прорубать дорогу стало гораздо легче, у нас появилась твердая дорога под ногами, синее пламя освещало нам путь, а острое лезвие вгрызалось с каждым ударом на всю почти двухметровую длину, позволяя раскраивать напряженные ткани словно теплое масло. И лишь отвратительный запах, и черный дым чуть задерживали наше движение.
А вот постоянно давящая некроплоть, схлопывающаяся прямо у нас за спинами, давала отличный повод поторопиться. К счастью, наш путь шел под уклон, вниз, так что транспортный контейнер с бомбой катился сам, Краснов его только поддерживал.
За несколько минут защитный костюм Ангелины существенно нагрелся, и я слышал, как девушка шипит, когда касается его частями не защищенными противоосколочным и огнестойким кутюмом пилота. Максим тоже был не в восторге. Но хуже всех приходилось Филарету. Хотя с каждой проведенной внутри твари минутой он шагал всё уверенней.
К сожалению, его никакой костюм защитить не мог, организм искаженного менялся всё больше, с трудом сдерживая необратимые изменения. В то же время энергия диссонанса подпитывала его, делала сильнее, и вскоре он использовал конструкты ещё раз, рассекая тварь перед нами на много сотен метров, и создал гладкий желоб, по которому мы продолжили спуск.
— Я чувствую его. — с улыбкой проговорил Филарет. — Оно совсем рядом. Сердце зоны. Сердце тьмы!
Спорить с ним никто не собирался, тем более что Максим, почувствовав мой взгляд, кивнул и указал на то же направление. Мы были рядом с порталом, и с каждым шагом приближались к тому, что когда-то стало причиной появления резонанса во всем мире. А заодно и причиной катастрофы, в которой могло сгинуть человечество.
Вот только чем ближе мы приближались к предполагаемому центру, тем больший раздрай происходил у меня в душе. Давление на чакру нарастало, несмотря на все защиты. Тот бесконечный поток энергии, к которому я привык за время пребывания в этом мире истончился, словно его что-то перебивало. А затем плоть впереди начала светлеть.
Я даже не сразу заметил, как в языках синего пламени кроваво серая поверхность сменилась красной, а затем и оранжевой, с пробивающимся из-под неё светом. Несколько минут я изображал мельницу, вращая клинком, а затем он неожиданно легко срезал последние полметра плоти и в глаза ударил сплошной поток света, будто я смотрю на солнце. Даже автоматические фильтры не справились со вспышкой, а за моей спиной вскрикнула Ангелина, прикрывая забрало ладонью.
— Не так я себе представлял сердце тьмы. — честно сказал я, вручную опустив золотистое защитное стекло.
Потоки диссонанса буквально захлестывали меня с головой, не оставляя ни шанса защитить пытающуюся спрятаться за моей спиной Ангелину. И эти же потоки отталкивали изрыгаемую из портала плоть, создавая пятидесятиметровый круг раскаленного камня, на котором ничего не росло.
А в центре, опоясанный кроваво-красной коралловой рамкой, в которой я не без труда узнал останки, сиял переливаясь и пульсируя, портал. С каждой пульсацией он извергал из себя потоки разлетающейся в разные стороны плоти, но это были небольшие куски, по несколько килограмм. Каждую секунду, на протяжении ста с лишним лет.
— Светоносный? — услышал я обезумевший фанатичный голос Филарета. — Я сражу тебя, дьявол!
Не успел я ничего возразить, как каменные шипы, толщиной в мою руку, вылетели из земли и начали бить по порталу. Вот только исчезали без следа, лишь расширяя его с каждым ударом. А я словно завороженный, смотрел на монструозное чудо вблизи, и не мог поверить своим глазам.
Я такое уже видел!
Видел во сне, во время инициации. Видел на полигоне Суворовского училища. Видел в гимназии благородных девиц. Когда Екатерина пела, чтобы перенести нас сквозь пространство с Урала к Петрограду. Наконец видел, как она создает нечто подобное в собственном теле, во время крещения и помазания на царство. Изучал у краба, что перемещался по стене. Тренировал сам. И теперь, наконец, видел то, чем все эти подделки должны были стать.
А ещё — я мог это повторить! Не зря создавал пульсирующий щит. Не зря тренировал его с моего первого посещения тунгусской зоны. Учился обволакиванию и глобальной защите с ног до головы. Но голое тело и с посторонними предметами, броней и оружием, которое держал в руках. Должно получиться!
— Макс, активируй бомбу! — приказал я, прижав к себе супругу и вместе с ней отойдя к шару, который раскручивал Краснов. — Сколько у нас будет времени?
— Не важно, мы не успеем сбежать. — перекрикивая безумный хохот патриарха сказал Максим.
— Сколько⁈ — требовательно повторил я.
— Несколько секунд. — ответил змей. — От трех до семи.
— Отлично… значит попытаться стоит. — усмехнувшись решил я. — Филарет, щит! Нужен щит!
— Он тебя не слышит! — крикнула Ангелина, и мне пришлось согласится с девушкой. У патриарха, среди ночи подчинившегося зову и ушедшего в тайгу, окончательно снесло крышу. Спасать его было бесполезно, а может даже и вредно. Все органы патриарха оказались искажены, и сейчас он держался исключительно на упрямстве и фанатичной вере…
— Держитесь рядом. — приказал я, а затем двинулся к хохочущему патриарху. — Камень бесполезен! Вот оружие!
— Оружие? — оглянулся Филарет, в глаза которого на мгновение вновь мелькнуло понимание. — Бомба⁈
— Именно! Её нужно дотащить до портала. — сказал я, поочередно ткнув пальцем в металлическую сферу и сияющую трехметровую дыру.
— Хорошо. — рассмеявшись сказал патриарх. — Хорошо! Я избранник господа! Я спаситель православия! Я одержу верх над сатаной! Я…
— Запускай. — приказал я, и Максим, засунув один из манипуляторов сквозь нагретые до бледно красного цвета стенки шара нажал что-то внутри. В то же мгновение шар начал вибрировать и подниматься над поверхностью, но патриарх подхватил его костяными шипами и бросил вперед, в портал, а потом и сам прыгнул следом.
Смотреть что будет дальше я не стал. Как и петь. В моем теле уже давно был сформирован нужный конструкт, Контур из сотен пересечений меридианов, наполненный энергией из чакры звука. И в тот момент, когда Филарет прыгнул к порталу я влил все силы в конструкт, заставляя энергию обволакивать прижавшихся ко мне Максима и Ангелину.
Сейчас было не время разбираться в точном действии конструкта, во входах и выходах. Я хотел лишь одного — оказаться как можно дальше отсюда, в безопасном месте, и позволил своему дару предвиденья вести меня. Еще мгновение мы стояли в быстро сужающемся круге плоти, а затем очутились в воздухе, на высоте нескольких сотен метров. Но под ногами у нас был хорошо знакомый двор Зимнего, и десяток гвардейцев, что с лёгкости поймали нас конструктом.
А затем, метрах в трех над землей, он рассыпался, и я почувствовал, как сама реальность вздрогнула от безмолвного воя, переполненного болью, обидой и яростью.
Пожирателю смогли нанести рану. И он этого никогда не забудет.
Сергей сидел рядом со сброшенной шкурой, в полном опустошении и непонимании как это могло произойти. Как, несмотря на обретенное могущество, на гигантские силы, сравнимые с силами природы, он стал всего лишь послушной собачонкой, которая не просто исполняла приказы, а считала чужие желания и мысли собственными.
Сколько прошло времени, с тех пор как он стал частью многоногой твари с тысячами щупалец вместо рук? Сколько бездумно выполнял волю хозяина из вне? До тех пор, пока монстр не получил отпор, и не отторг всё чужеродное, в попытках избавиться от нестерпимой боли, испытанной впервые за многие тысячелетия.
— Это не мои мысли, не мои. — замотал Берегов головой, несколько раз стукнув по ней ладонью. Само ощущение человеческого тела превратилось
