XVII. Грязь, кровь и вино! - Александр Вячеславович Башибузук
Пот лился с меня ведрами, руки слегка дрожали и отказывались слушаться.
Я ногами отпихнул его тело, и тут же, перекатом, ушел от удара шпагой со стороны. Все же меня успели оцарапать в левое плечо, разорвав дублет, к счастью, не сильно. Кровь начала сочиться, но боли я пока не чувствовал.
— Навались! Он безоружен!
Не сказал бы, я уже подхватил чью-то шпагу с пола. Она чуть не выскользнула из пальцев, перчатки у меня были испачканы в чужой крови.
Я уже вновь был на ногах, с трудом ориентируясь в задымленном пространстве. По очертаниям силуэтов, напротив меня стояли два противника. Им тоже было плохо видно, это играло мне на руку. Но дым постепенно рассеивался, а через пару минут пропадет вовсе, и тогда я лишусь временного преимущества.
— Двое на одного? Отлично! Поглядим, что вы умеете, господа!
Они почему-то медлили, не нападали, и дали мне возможность бросить короткий взгляд вокруг.
Барон тоже не терял времени. Против него выступили сразу трое, на вид — опытные бойцы. К счастью для барона, вооружены они были лишь шпагами и кинжалами, мушкетов никто из них не держал.
Де Пьемон давал настоящий мастер-класс по фехтованию. Он владел клинком блестяще, являясь, наверное, одним из лучших фехтовальщиков своего времени. Один против трех профессиональных бретеров, он не просто удерживал оборону — он атаковал сам!
Техника владения шпагой у барона была превосходной. Он явно учился у лучших мастеров клинка, и потратил много времени, совершенствуя свои навыки.
Быстро ранив первого соперника в бедро, да так удачно, что, кажется, перебил ему артерию, и тот, истекая кровью, сначала отступил на несколько шагов назад, а потом и вовсе упал, держась обеими руками за рану, барон сконцентрировал внимание на двух оставшихся бойцах.
Я же, успокоившись за барона, чуть согнул колени, принимая боевую стойку, и, собрав остатки сил, провел целую серию атак, в результате которой получил еще три ранения — два в грудь, и одно — в правый бок. Зато я все же достал одного из двоих противников, умудрившись всадить клинок ему прямо в глаз. Последнего врага я сбил подсечкой и его же кинжалом перерезал ему глотку.
Воздуха! Нечем дышать! Нужно хотя бы несколько секунд передохнуть, пока никто не нападает.
— Получи-ка, пес!
К счастью, это относилось не ко мне.
Барон, удачно контратаковав, как раз пронзил грудь одному из своих противников, но второй ухитрился глубоко оцарапать ему кисть, так, что де Пьемону пришлось разжать руку и оставить клинок в теле раненого противника, оказавшись безоружным перед наступавшим на него убийцей.
Если бы не моя помощь, барона тут же закололи бы, но я, не долго думая, метнул мен-гош*, которым только что прикончил своего врага. Нас разделяло метров восемь, плюс позиция моя была крайне неудачная, к тому же кинжал — оружие, вовсе не предназначенное для бросков.
*Мен-гош ((фр. main-gauche — левая рука) или же Дага (исп. daga «палаш, кинжал») — кинжал для левой руки при фехтовании шпагой, получивший широкое распространение в Европе в XV—XVII веках. Во Франции назывались мен-гош (фр. main-gauche — левая рука), так же назывался стиль сражения с оружием в обеих руках.
И все же, худо-бедно можно метать любой нож, и цели своей я добился — кинжал воткнулся в спину нападавшего, войдя в тело сантиметров на десять и заставив того резко вскрикнуть и судорожно пытаться нащупать руками клинок.
Этим моментом ловко воспользовался барон: одним плавным движением оказавшись рядом с врагом, он пинком выбил шпагу из его рук, и тут же сокрушительным ударом в лицо, вколачивая зубы в глотку, сшиб его с ног, да так удачно, что противник рухнул на спину, тем самым насадив себя на дагу, как цыпленок на вертеле.
Пятидесятисантиметровый клинок легко прошел сквозь тело, и хотя из груди не вышел, на этом все было кончено. Короткие конвульсии. До свидания!
Де Пьемон кивком поблагодарил меня за своевременную помощь и вытащил, наконец, свою шпагу из тела первого противника.
— Не забывайте, барон, там еще есть желающие заняться фехтованием!
Пороховой дым к этому времени уже рассеялся, и я увидел, что проход на второй этаж свободен. Спускаясь вниз, убийцы отперли решетки и не заперли их за собой. Грех было не воспользоваться такой удачей.
— Наверх, скорее!
Бежать я не мог, сил уже не хватало, даже дыхалка молодого тела де Браса не выдерживала. Барона тоже изрядно пошатывало. Опираясь друг на друга, мы добрались до лестницы.
Там нас ожидали еще трое.
— Вы знаете, шевалье, я однажды взобрался на гору пешком. Удивительно, но тогда было намного легче, чем сейчас.
Барон устал. Это было видно и по его чуть опущенной шпаге, и по взгляду, и по одежде, пропитанной кровью и потом. Но сдаваться он не собирался.
Противники же были полны сил и решимости. Они видели наше состояние и считали, что легко справятся с двумя вымотанными до изнеможения людьми.
Приятно было показать им, что они просчитались. На этот раз я убил одного — без особых затей, прямым выпадом, но он успел зацепить меня в бок, причем глубоко, а барон прикончил сразу двоих: одного заколол, а второму просто свернул шею. Никак не подумал бы, что его руки обладали столь бешеной, дикой силой.
— С вами приятно иметь дело, господин шевалье!
— Взаимно, господин барон!
Перешагнув через труп, я одолел последние ступени и вышел на открытую площадку второго этажа. Отсюда как на ладони был виден нижний холл, сейчас полутемный и все еще местами слегка задымленный. Шесть разряженных мушкетов были прислонены к балюстраде. На площадке не было ни души. В обе стороны вели анфилады* комнат, двери были широко распахнуты.
*Анфилада (фр. enfilade от enfiler — «нанизывать на нитку» или от a’ la file — «один за другим») — ряд последовательно примыкающих друг к другу пространственных элементов (помещений, дворов, градостроительных пространств), проёмы которых расположены на одной продольной оси.
Оставался еще как минимум один враг — тот, кто командовал отрядом убийц. Вряд ли он лично участвовал в драке. Но он исчез, скрывшись где-то в доме. Этого человека нужно брать живьем, он точно знал, кто и с какой целью устроил нам ловушку.
Де Пьемон думал так же и логично предположил:
— Далеко он
